— Отец не возвращался? — спросил он у девушки, принимаясь расставлять тарелки на стол.

— Мм, — отрицательно промычала Зира, ловко выудив из бульона двумя ножами сухонького цыпленка. Крошечный, как ни крути, но иметь такого в зиму по два раза в месяц уже хорошо.

— А что наши гости?

— Который чернявый — бледный и немощный, но жить будет точно. Я добавила ему снотворного, пусть спит. Остальные еще не приходили в себя, но, похоже, они островитяне, так что проблем не возникнет.

Братья согласились, издав какой-то гортанный звук. Девушка тем временем добавила в бульон чечевицы и каких-то трав. Мрачный из братьев принес из курятника пару яиц, которые Зира, взболтав, влила туда же. Добавила немного соли и муки, попробовала на вкус и опустила деревянный черпак обратно. Вполне годно.

Дайхатт поправлялся быстро, и уже через четыре дня стал клянчить у кузнеца Барга меч, чтобы немного поупражняться на пару с пятью выжившими подданными-соратниками, которых пригрели под навесом за домом, где Зира обычно сушила выстиранное белье. Компанию пострадавшим составлял один из сыновей Барга, наблюдавший, чтобы те не переутомлялись. Дайхатт, несмотря на боль во всем теле, прерывался нехотя: из трех выведенных из столицы тысяч выжило шесть человек… Акаб. За что?

Спустя еще три дня Барг, необъятный в плечах хозяин кузницы и отец Зиры, за ужином сообщил:

— Я сегодня видел мальчишку из порта с новостями. Завтра здесь будет Молдр, мой давний знакомый, один из погонщиков караванов Фарнэ. Они следуют торговыми городами Ласбарна, и в Квиххо отправляют груз в Гавань Теней. Я могу договориться с ним, чтобы он взял вас собой, — улыбнулся кузнец.

— Мы будем признательны, — тут же отозвался Аймар. — У меня и так нет слов, как благодарить вас.

— Брось ты, — махнул рукой Барг. — Праматерь велит помогать пострадавшим. Да и потом, Мать Сумерек рождает нас в крови и забирает из крови — это тебе любой скажет. А какая ж честь помереть на берегу, заеденным гиенами?

Дайхатт и его помощники благодарили особенно горячо.

Молдр оказался довольно мерзким малым: тучный, с лоснящейся кожей, верхом на коренастом скакуне, весь в пестрых тряпках, грубый и высокомерный со своими людьми. И того хуже — с теми, кто шел с обозами в конце процессии. Зира боялась этого человека — его гнусных взглядов и гадких рук, которые он в свое время посмел распустить, пока старший брат не приставил ему нож к горлу. С тех пор Молдр стал более благоразумным и сосватал Зиру за своего племянника и наследника, назначив торжество на ближайшее лето.

Барг пригласил к столу Молдра и его охранников. Зира в тот день расстаралась на славу: наварила много похлебки с овощами, мучного супа, напекла вкусного хлеба из белой муки, запекла яйца под соусом, достала из припасов немного меда и засахаренных ягод. Молдр радушно радовался знакомству с ясовцами — ох они и хороши, и крепки, отличные, должно быть воины. Дайхатт с соратниками мрачно благодарили — трагедия бессмысленной и беспричинной потери трех тысяч давила плечи тяжелее, чем мог бы весь небесный свод.

Дюжие молодцы из охраны расхваливали блюда, сыновья Барга улыбались, Зира сидела молча.

Наблюдая за купчим, Аймар думал, что Молдр, может, и чересчур жесток временами, но в целом, тверд и решителен. Такие люди нравились предприимчивому тану Черного дома. Поэтому, когда погонщик передал Баргу мешочек с деньгами, тот не удивился. Сам ведь точно также среди праздника пытался наладить деловой вопрос с замужеством Бансабиры.

Барг вытряхнул деньги на стол и пересчитал: двадцать серебряных монет по четыре с половиной грамма серебра в каждой и еще малый золотой весом третью от обычного. Ни за кого Барг еще не получал так много.

— Вот так сделка, — разулыбался кузнец и тут же кивнул сыновьям и молодцам Молдра. Тем махом соскочили, обступили Дайхатта и его людей, скрутили им руки. Тан дернулся, даже не успев осознать произошедшее, кто-то из его соратников вскрикнул, но охранник Молдра вынул из-за пазухи кинжал и приставил к ключице ясовца. Молдр елейным голосом процедил:

— Я не люблю, когда товар проявляет строптивость, запомни.

По кивку купца охранник каравана задвинул легкий удар в скулу Дайхатту. Для обучения смирению, не больше, объяснил он. Завязалась борьба, но поскольку ласбарнцы существенно давили числом, шансов не было. Не сейчас, когда силы еще подводили и под скрученной рукой не было никакого клинка.

Молдр поглядел на сопротивление, поджав губы так, будто вляпался в навоз.

— Выведите их, — неспешно приказал он, — эти рожи портят мне аппетит.

Молодые парни поволокли сопротивлявшихся к выходу. Дайхатт, в уме не способный уложить, что может быть рабом, ругался последними словами.

— Ну поторопитесь, — сладко тянул Молдр. — А то так шумно. Впрочем, не утихнут, языки можно вырезать — их же на арену продали, рук и ног вполне хватит.

Когда ясовцев вывели, Молдр со светлейшим лицом благотворца вернулся к трапезе и заговорил о погоде на западе Ласбарна.

Сарват влетел в зал советов последним. Таммуз здешний зал советов недолюбливал: все не так, как в родном аттарском дворце: пышнее, торжественнее и как-то белее. Столичный дворец Шамши-Аддада, резиденцию царей Салинов, не зря называли Опаловой башней — все важные и парадные помещения здания блестели светлыми перекрытиями мрамора, сверкали перламутровым орнаментом утвари, блестели опаловыми и бриллиантовыми инкрустациями в высоких статуях, царской одежде, рукоятях оружия царской семьи. И даже гобелены с изображениями памятных событий из истории страны были на вкус Таммуза чересчур выбелены и бесцветны.

Вот и стол из монолитной мраморной стеллы, украшенный крупными бусинами в центре, тоже выглядел чересчур помпезно для решения вопросов о судьбах людей, которые за всю жизнь едва ли могут заработать на одну жемчужину.

Салины и лорды-советники поднялись, приветствуя царя. Падая в царское кресло, Сарват спросил:

— Все уже знают новость? Данат, вы рассказали?

Командующий покачал головой: нет, не успел.

— О чем, брат? — спросила Майя, поглаживая немного округлившийся живот. Сарват нехотя перевел глаза на сестру — светлый наивный ребенок. Если кто и виноват в том, что Таммуз совратил ее, то скорее, брат и отец, которые не уберегли. Впрочем, Майя никогда не жаловалась на свой брак, но это отнюдь не повод доверять сыну врага.

— Ситуация на юге ухудшается. Амад, один из знаменосцев царя на юге, разгромлен, — сообщил одноглазый лорд-командующий.

— Они взяли крепость, — прогремел Сарват, так что Майя вздрогнула. Таммуз демонстративно положил руку поверх ладони супруги и улыбнулся. Сарват понял, что готов стошнить прямо на стол.

— И не одну, — поддержал Данат, видя, как сбился настрой государя.

Таммуз подался вперед:

— Как кочевники могли взять крепость?

— Не имеет значения, как, ваше высочество, — ответил Данат. — Важно, что одна из южных крепостей захвачена сбродом, который мы прежде ни во что не ставили.

— Ласбарнцы и саддары никогда не были друзьями, — протянула Сафира. — Не верю, что у них закончились междоусобные распри и наконец проявились зачатки дисциплины. Что у тех, что у других.

— Но просто так крепость не взять, — отказал Таммуз. — Я вырос на книгах, оставленных нашими предками, которые воевали со скахирами веками. Думаю, эти знания могут пригодиться теперь. Скахиры ведь тоже кочевники.

— Ты что, хочешь, чтобы я назначил тебя ответственным за оборону юга? — Сарват не поверил ушам: вот так наглость.

— Почему нет? Там моя сестра и кровный брат женщины, которую я люблю, — твердо настаивал царевич. — Воодушевленные успехом, эти варвары могут осадить Красную башню, а без нее юг…

— Уже осадили, — коротко вставил Данат.

Все уставились на него. Майя — напугано, Таммуз — злобно, мол, кто тебя вообще просил лезть с разговорами? Сарват — угрожающе, Сафира — с тревогой.