– Мы вырежем этот эпизод, – сказал Джо, закуривая сигарету.

Марк покачал головой.

– Мы должны и это иметь в виду.

– Я думаю, он говорил правду. – Алиса села по-турецки, оперевшись на прилавок. – Последний момент его речи был ужасен – как кто-то мог не слышать криков, доносящихся из соседней половины дома.

Марк пожал плечами.

– Я думаю, что Стэн еще не опомнился после поспешной сделки. Это ему же и отозвалось. Людям нравятся привидения. Но вряд ли... такого сорта. И вряд ли люди хотели бы иметь привидения своими соседями. Я боюсь, что история этого дома, если все это правда, навсегда отобьет желание его покупать. Но... – Он помолчал и, криво усмехнувшись, продолжил: – Я полагаю, если кто-нибудь всерьез думает об этом, мы сможем это использовать в наших целях, что как раз сделает фильм правдоподобнее.

Он подошел к Алисе.

– Давай просмотрим список кандидатов для интервью. Сегодня планируется еще два. Интересно, можно ли их перенести и все внимание пока что уделить этому магазину? Завтра тоже два интервью, отлично. Мы создадим соответствующую атмосферу. Затем понадобится подтверждение из других источников, несколько кадров в Колчестерском замке и его подземельях... Ты попросила разрешения туда поехать, Алиса? Хорошо. Давайте еще поснимаем на первом этаже и в мансарде. Солнце как раз повернулось, изменилась игра теней. Все будет выглядеть более устрашающе, как говорила Эмма. И это было ее собственное, а не кем-то внушенное мнение. Затем немного поснимаем на улице.

Пока они собирали камеру и налаживали свет, на лестнице, рядом с колонной в углу, где пыльные следы на дубовом полу растворялись в темноте, появилась какая-то тень. Алиса резко обернулась. Но тень исчезла так же внезапно, как и появилась. Никто из них не услышал, как кто-то шагает по грязным ступенькам наверх.

9

Ветер перестал дуть с моря. Волны вздымались и падали, ударяясь о песчаный берег Ганфлит-Сандз. На исходе дня на пляже «Фринтон» появился человек с собакой. Он прошелся вдоль берега, затем остановился и стал вглядываться вдаль Северного моря. Там, где еще минуту назад он видел далекую линию горизонта, окутанную предвещавшими бурю облаками, и волны, бьющиеся об отмель, теперь вдруг вообще ничего не стало видно. Мужчина тревожно нахмурился. Прямо на его глазах небо явственно меняло свой цвет, приобретая грязно-желтый мутный оттенок. Становилось все холоднее, и он ощутил привкус морской соли на губах, ощутил запах северных морей и плавучих льдин. Собака тоже почуяла это, хотя она уже привыкла к запаху ракушек на песке и морских зарослей. Она стояла рядом, глядя туда же, куда и хозяин, потом подняла переднюю лапу, словно указывая куда-то, навострила уши и взглянула на него, словно ища поддержки. Он беспокойно пожал плечами.

– Пора домой, парень, – с усилием сказал он.

Собака все понимала с первого раза. Печально тявкнув, пес вильнул хвостом и направился к небольшому утесу с лужайкой на вершине. За считанные минуты мгла покрыла край берега. Холодный и липкий туман окутал местность и следовал по пятам мужчины и его пса. Во мраке, словно эхо, раздавались чьи-то голоса, доносившиеся словно из разных мест и времен. Отдаленный звук сирены, озлобленные крики людей... Он обернулся. Это, конечно, игра воображения... Происходящее лишало присутствия духа. Ему вдруг захотелось узнать, сможет ли он увидеть страшный клюв на носу призрачного корабля, вздымающегося на волнах. Но нет, в море никакого корабля не было...

Он повернулся и пошел вверх по утесу вслед за собакой, дрожа от страха. В надвигающейся мгле таилось зло. Оно гналось за ним вдоль берега, окутывало широкое устье реки и направлялось вверх к Мистли и Маннингтри. За несколько минут весь полуостров был скрыт холодным, влажным туманом.

10

Суббота, вечер

– Что-что ты сделала? – Пайерс вскочил и уставился на Эмму с диким упорством, приведшим ее в замешательство.

– Я купила его. Дом в Мистли.

Она вернулась домой почти в десять вечера. Пайерс сидел один в их домашнем саду, слушая нежные звуки струнного квартета. На железном столе стоял стакан белого вина. Кошки мирно спали в шезлонге. Жаркий вечер здесь, наверху, казался нежно-бархатистым, даже светлым. Впрочем, лондонские вечера почти никогда не бывают по-настоящему темными. Оранжевый воздух был насыщен выхлопными газами и копотью десятков дымовых труб, смешанными с ароматами цветов, растущих в парках, на площадях и в тысячах маленьких садиков. Дуновение холодного ветерка на миг коснулось их лиц и исчезло, оставив их одних, в тишине, глядящих в глаза друг другу.

Пайерс грузно сел и протянул руку за стаканом.

– Прости, Эмма, но я, кажется, услышал, что ты купила дом, или мне это показалось? Должно быть, я схожу с ума?

– Ты действительно это слышал, Пайерс. – Вся ее самонадеянность быстро испарилась. Эмма села рядом с ним и скинула сандалии. Ее лодыжка все еще была припухшей и побаливала. – Тебе там понравится, я уверена. Я должна была принять такое решение. После этого еще произошло кое-что... – Изнуренная долгой поездкой, она потерла щеки руками. – Можно мне выпить немного вина?

– Нам обоим не помешало бы немного выпить. – Голос разгневанного Пайерса был натянутым. – После этого, может быть, ты сможешь мне все объяснить?

Но как она могла что-то объяснить? Уверенность в правильности своего поступка и боязнь потерять Пайерса боролись в душе Эммы. Панический страх, отчаяние и безрассудство сплелись в один бессмысленный узел и буквально раздирали ее на части.

– Ты сошла с ума! – выразительно отреагировал Пайерс, когда Эмма, в конце концов, завершила отчет о своих скитаниях в течение дня.

– Возможно. – Она видела, как он встал и облокотился на перила. – Я должна была так поступить, Пайерс, и не спрашивай почему. Это просто... – Она помолчала. – Я знала в детстве этот дом. В нем каждый уголок, и снаружи и изнутри, мне знаком.

– И ты решила покупать каждый дом, в котором когда-нибудь бывала?

– Нет, конечно, нет.

– Тогда почему именно этот?

Эмма покачала головой.

– Потому что это был именно Мой Дом. Как будто я там жила и раньше, а не только знала его в детстве. Как только я увидала его с дороги, я поняла, что знаю каждое дерево в саду, помню каждую перекладину в его стенах. Я не могу этого объяснить! – Эмма пыталась сдержать слезы. Откинувшись назад, она сидела и молча глядела на небо. Молчание затянулось.

– Я иду спать, Эм.

Она не заметила, что Пайерс отошел от перил и теперь стоял напротив нее, глядя ей прямо в глаза. Его фигура скрывалась в полумраке, он пытался сдержать гнев.

– Где ты возьмешь деньги, Эм? Ты думала об этом?

– Деньги – не проблема, Пайерс. У меня есть папино наследство, и я использую собственные вложения. Я могу себе это позволить. И не прошу тебя мне помочь в этом смысле.

– Я рад это слышать! – Он глубоко вздохнул. – Не забудь, что твоя мама с Дэном завтра собираются у нас обедать. Может, они вложат немного здравого смысла в эту маленькую, глупую головку, а? – Он наклонился и поцеловал ее волосы. – Спокойной ночи!

Она не шевельнулась. Пытаясь сдержать слезы, она все смотрела на небо. Под его нежными словами скрывался суровый, какой-то стальной оттенок. В этом случае у них не будет компромисса. Всхлипывая, Эмма встала и дотянулась до бутылки с вином. Деревянный пол под босыми ногами был еще теплым. Она ощущала запах белых цветов жасмина, которые росли у французской двери и словно светились в сумерках. Черная тень легко и бесшумно возникла в темноте и направилась к Эмме. Она услышала громкое мурлыканье. Это проснулся кот. Наклонившись, она взяла его на руки и посадила себе на плечо. Слезы застилали ее глаза. Держа в руке стакан с вином, Эмма села в шезлонг и откинулась, глядя в небо. Через секунду к коту Максу присоединилась его сестра, прыгнув в шезлонг и свернувшись калачиком в изгибе Эмминой руки. Через десять минут Эмма заснула.