Вдоль бережка расстилался изумрудный мох, среди которого виднелись крохотные белые цветы: «Пахнет дождем… — поднял взгляд полусонных глаз к небу — серые тучи, словно драповая ткань, закрыли все. Ни один лучик света не проникает в Ирий» — Ян поежился от холода, исходившего от ручья. Зачерпнув в ладони кристально-чистую воду, он сделал большой глоток. В воде появилось отражение женского лица, а когда ангел поднял голову, то увидел перед собой Ее…

Она была облачена в простое платье, доходящее до босых ног, а ее длинные пепельные волосы разметались по плечам. Фиалковые глаза ярко горели. Маленький нос, очерченные скулы на лице в форме сердца и протянутые к нему руки. Поднявшись с травы, он перепрыгнул через ручей, и его обняло такое родное существо. От Нее пахло скошенной травой и сеном. Этот запах Ян никогда бы не смог забыть.

— Как ты здесь оказалась? Ведь ты умерла, Кира! — Спросил он, не узнавая собственного голоса, в нем звучала забота и нежность.

— Я здесь, благодаря тебе, — она смотрела в его увлажнившиеся глаза, — в Ирии возможно все. Кому как не тебе это должно быть известно. — Провела пальцами по его щеке и поцеловала в подбородок.

Ангел блаженно закрыл глаза: «Как давно я не чувствовал этих рук» — смахнул выступившие на своих глазах слезы и коснулся рук девушки:

— Я должен выбраться отсюда, любым способом. — «И, хотя мои крылья почернели, и я не могу летать или колдовать, но я выберусь».

Кира усмехнулась:

— Наглый и дерзкий мальчишка.

Ее слова взбодрили Яна, и он улыбнулся:

— Ты единственная, кому позволено так со мной разговаривать, другие бы давно получили отличную порцию нелестных эпитетов. — «Ирий так непредсказуем. Она как живая, но надолго ли это? Ведь если я захочу, то смогу здесь остаться, и мы вечно будем вместе»

Кира резко оттолкнула от себя ангела.

— В чем дело? — сделал шаг к ней, но видя, что девушка отошла подальше, выставив перед собой руку, остановился.

— Ты не можешь здесь остаться. Твое время еще не пришло, ты должен выбраться. — Твердо заявила она.

Ян невесело посмотрел вдаль, где над холмом сгущался туман:

— Что мне тот мир? Жизнь моя, подобна тусклому существованию.

— У тебя остался подопечный и незавершенные дела. — Кира прижала ладонь к сердцу, как будто оно могло вырваться от волнения.

«Какое мне дело до Тьмы и Света?! Особенно, когда последний допустил твою смерть» злился Ян.

Она покачала головой и на ее губах появилась улыбка:

— Не Свет повинен в моей смерти, а попросту судьба, что была мне уготована, — взяла его руку в свою, — ты должен жить, и выбраться отсюда. Помочь Луке найти свой путь и не удариться во тьму. — Поцеловала его ладонь и потянула за собой. — Идем же!

Глава 22

«Раннее утро. Под ногами клубится туман. Я иду босиком по мягкой траве вдоль берега реки, а вокруг ни души. Вдалеке видна оранжевая полоса, скоро рассвет. Я улавливаю чье-то пение, с каждым моим шагом оно становится громче. Бегу, когда вдруг вижу Ее. Споткнувшись, упал в траву. Она склонилась надо мной, облаченная в платье цвета незабудки. Внимательно смотрит на меня своими бирюзовыми глазами. Я хочу заговорить с ней и не могу раскрыть рта. Она продолжает напевать, кружится в танце и из складок ее платья вылетают распустившиеся розы.

Я ощущаю пальцами их лепестки, они укрывают все вокруг. Вижу в ее глазах волнение, она останавливается и берет меня за руку, приложив к своему сердцу. По моей ладони стекает кровь, она сочится из длинного пореза в ее сердце. Алый поток не останавливается. Смотрю в бирюзовые глаза с сожалением, а она лишь горько улыбается и целует меня в лоб, гладит по щеке и что-то шепчет, но я уже не слышу…» — Блейз открыл глаза, постепенно приходя в себя после сна. Убрав волосы с мокрого лба, он тяжело вздохнул — на душе было тревожно. Алира спала мертвым сном рядом, даже не шелохнувшись.

«Этот сон напомнил мне о прошлом, когда мы с Эвикой действительно были у реки. Она собирала травы для зелий, а я сплел венок из белых цветов и водрузил ей на голову. В тот день на нас напал медведь и она спасла меня» — коснулся своей груди, на которой были длинные отметины от когтей зверя. Осторожно встав с кровати, вышел из комнаты.

На кухне, Эвика как раз вытащила из духовки ягодный пирог. На плите булькал кофейник, разнося по комнате дивный аромат. Приснившийся Блейзу кошмар вдруг перестал быть таким пугающим и отошел на второй план. С довольной улыбкой на лице, он спустился по ступенькам и оказался у девушки за спиной.

— Не подкрадывайся ко мне. — предупредила чародейка поворачиваясь к нему и снимая с себя фартук. Прошлым вечером они перебрали множество коробок на чердаке, пока не вытащили оттуда старую одежду: штаны, рубашки и сарафаны в которых Эвика когда-то ходила.

— Этот наряд тебе очень идет, напоминает мне образ старославянской девы, — с усмешкой отметил вампир, коснувшись мягкого подола сарафана. Ткань была расшита узорами из синих и зеленых нитей.

— Отчасти ты прав, — она подошла к плите и сняла с нее кофейник.

Блейз опустился за стол:

— Я позабыл вкус твоего пирога… — «Жаль, он для меня уже не такой аппетитный, как свежая кровь».

Эвика налила себе кофе в фарфоровую чашку и села рядом: «Столько времени быть между жизнью и смертью… даже это оставляет свой отпечаток на такой могущественной чародейке как я» — мысленно обратилась к нему.

— Ты справишься, как и всегда, но теперь — мы вместе.

— Все так. Но Максимилиан не дремлет и, вероятнее всего, его тени уже знают, что я здесь. Скоро Канцлер начнет действовать.

— Каким образом? В этом доме, ты под защитой, никто не посмеет напасть на нас.

— Они не станут нападать, все куда прозаичнее. У Максимилиана есть то, без чего мы не сможем вернуться домой — Тенебре вице. И именно им он попытается завлечь меня в ловушку.

— Но ведь ты не… — Блейз широко раскрыл глаза, сжав руки в кулаки.

— Именно. Я попадусь в нее, но сделаю это сама, а он пусть думает о том, что это мой жест отчаяния, женская слабость. Максимилиан уже считает, что он победил, а мы не станем его в этом разуверять, — она положила руку на его кулак и тепло улыбнулась. — Со мной все будет в порядке.

После завтрака, они решили немного пройтись по лесу. Медленно, бредя по усыпанной сухими листьями тропинке, вдыхая запах леса и вспоминая прогулки неподалеку от замка вампиров. Эвика держала Блейза под руку, а он скользил внимательным взглядом по окружающему их пространству: «Надеюсь здесь не окажется никого из темных».

— Я не буду задавать тебе какие-либо вопросы, потому что знаю, у тебя на все была своя причина. То, что ты оставила меня и ушла к светлым. — Он посмотрел в ее бирюзовые глаза, которые к его удивлению оставались такими же спокойными, если не ледяными. — Ты всегда полагалась только на себя, защищая меня. Но я вырос и готов сам стать тебе опорой.

Девушка остановилась на дорожке:

— Ты был для меня как сын, которого у меня никогда не будет, как брат, которого я защищала и выхаживала, как защитник и друг, который понимал меня с одного взгляда и без слов. — Черты ее лица исказились.

— Что такое Эвика? — обеспокоенно спросил вампир, но девушка только махнула рукой, ее взгляд был направлен вдаль, где между деревьев что-то блеснуло, а затем чародейка сорвалась с места и быстро побежала. Вампир бросился следом, но, когда увидел к чему именно направляется Эвика, не успел ее остановить.

Стоило чародейке коснуться зеркала Тенебре вице, ее тело опутало множество черных нитей в которых она растворилась. В воздухе застыло зловоние Нижней Аиды, все вокруг было пропитано темной магией.

Блейз стоял посреди леса один. Его ногти впились в кожу ладоней, оставив глубокие порезы: «Моя Госпожа, неужели ты это предвидела…» — из груди вырвался рык.

Ночной полумрак, заполнил все пространство комнаты. В камине слабо тлели угли, Лука лежал на футоне. Уже несколько дней он не покидал стен «темницы», хотя это помещение было сложно ею назвать. Арсений позаботился о том, чтобы протеже было более-менее комфортно в своем заключении. Три раза в день Лу приносили еду, но не разрешали никуда выходить или с кем-то общаться. Он был заключен в четырех стенах, как птица в комфортабельной клетке. Остро ощущая, как внутри накапливается тоска, поднимаясь все выше и подступая к горлу болезненным комом: «Если бы я сейчас мог оказаться в Бердичеве, на красной горе, где мы с Яном любовались ночным небом. Где я еще не столкнулся с мраком. Жил беззаботной жизнью».