— Кто? — не поняла Эльвира Олеговна, выросшая в Союзе, когда о такой профессии и не знали, считая ее пережитком капиталистического прошлого.

— Дворецкий — этого замка, гостями которого вы являетесь…Кстати, я оценил ваше рвение и старательность. Вы стали бы неплохой экономкой, если бы были чуть помоложе… — улыбнулся Альфред в свои густые усищи.

Теща густо покраснела, сжав кулаки. Мало того, что этот заносчивый павлин назвал ее завуалированно старухой, так еще и оценил ее способности максимум на экономку в богатом купеческом доме!

— Мои дедушка был ювелиром и довольно известным в империи! — с тихой злобой произнесла она.

— Прошу прощения, мадам, я не знал…Ваш вид, одежда… — смутился дворецкий. — Они поставили меня в неловкое положение. Еще раз прошу прощения!

Псих…Решила теща. Разглядывая того, кто называл себя Альфредом. Настоящий псих! Здесь точно был раньше туберкулезный диспансер, а не сумасшедший дом? Может его забыли здесь или он спрятался, когда больничку ликвидировали. Обо все этом Эльвира Олеговна подумала уже спокойно, без излишней суеты и нервозности. Дворецкий на нее с ножом не кидался, порвать на клочки не рвался. Вел себя прилично, как и положено обычному умалишенному. Только как он сюда забрел, когда во дворе полно охраны?

— Как вам нравится у нас? — спросил вежливо дворецкий, когда пауза излишне затянулась, став томительной.

— Замечательно! — улыбнулась теща, вытаскивая телефон, собираясь набрать охране, чтобы выпроводили этого типа куда подальше, но значок сети был перечеркнут. В этой библиотеки «Vodafone» не ловил.

— Здесь толстые стены, сигналы не проходит… — Альфред подошел к ней, закончив валять дурака. Аккуратно вытащил из рук остолбеневшей тещи стул, поставил и сел на него, закинув ногу за ногу.

— А…

— Когда строили замок, то к сожалению мобильную связь еще не придумали, — вздохнул Альфред, ехидно улыбнувшись. Эльвира Олеговна с трудом подавила в себе желание от всей души вмазать по этой холеной наглой морде.

— Что вы хотите? — спросила она, и голос ощутимо дрогнул, хотя женщина и старалась, чтобы тот звучал уверенно.

— Хочу, чтобы вы съехали из этого прекрасного места! И не совали нос туда, куда вам совать его не следует… — проговорил дворецкий. Голос его стал неожиданно жестки и серьезным. Улыбка сползла с его губ, а в чертах лица появилось что-то змеиное. — ваш зять развел здесь бурную деятельность. И мне не хотелось бы, чтоб это все плохо для вашей семьи закончилось!

— То есть вам бы хотелось, чтобы убийства мирных жителей Шаровки продолжались, а вы продолжали творить свои черные дела? — уточнила теща, уперев руки в бока, грозно нахмурившись.

— А если и так? У вас скоро в семье будет пополнение…

— Ты! — взревела Эльвира Олеговна. — Если ты хотя бы подумаешь в эту сторону, то я разорву тебя, кем бы ты не был!

— Грозное заявление…Может попробуете?

Теща взмахнула рукой, намереваясь отвесить оглушительную пощечину сидящему дворецкому. Тот не стал ни отклоняться ни закрываться. Ладонь Олеговны прошла сквозь него, как нож сквозь масло, не причинив никакого вреда. Лишь легкое покалывание появилось на подушечках пальцев, будто крошечные уголочки впились в кожу.

— Вот видите! А говорите разорвете! — улыбнулся Альфред, вставая со своего места, поправив золоченую ливрею. — В общем, времени вам до вечера. Ночью вашей семейки тут и духу быть не должно! Надеюсь вы сможете донести это все до вашего зятя?

— Иначе что? — разозлилась теща, сжав кулаки.

— Иначе то, что все вы увидели сегодня днем, станет кошмаром для вас ночью. И это не пустая угроза. Поверьте, мне есть чем заняться кроме как уговаривать вас уехать. Я приму самые жесткие меры, как только вы ослушаетесь…

Дворецкий шагнул прочь из комнаты, на секунду задержавшись у стеллажа с книгами. Его взгляд скользнул во второй полке, но он тут же справился с собой, напоследок улыбнувшись теще.

Она осталась в одиночестве, скрипя зубами выдохнула, пытаясь придти в себя от злости. Ее было трудно напугать, тем более такими дешевыми фокусами. Спецотряд тринадцать выглядел посерьезней в истории с Книгой Судеб, чем этот позолоченный франт. И все таки…Что привлекло внимание Альфреда на второй полке. Теща сделала несколько шагов к ней, чутко прислушиваясь к шорохам в коридоре. Оттуда не доносилось ни звука! Дворецкий просто испарился, едва ступив за порог библиотеки.

Дюма, Жюль Верн, справочник «Болезни и травы», Генри Хаггард…Эльвира Олеговна водила пальцем по толстым томам, читая вслух затейливые названия. Среди десятка книг она заметила то, чего раньше не замечала, бегло пробегая по полке взглядом. Среди солидных произведений известных на весь мир авторов, затесалось нечто, похожее на записную книжку. Она была точно такого же цвета, как и остальные тома серии, и если бы Альфред не остановил бы на ней взгляд, то Эльвира Олеговна никогда не обратила бы на нее внимания. С трудом она выдернула ее с полки, сдунув с кожаного переплёта толстый слой пыли. Ничего интересного! Обычный ежедневник, только очень старого образца, вроде бухгалтерской книги учета приходов и расходов. Распахнула обложку. Пожелтевшие ветхие страницы пахли стариной, но были девственно чисты. Разлинованные поля не хранили в себе никакой информации. С сожалением она уже хотела поставить ее обратно на полку, но перед глазами все еще стоял заинтересованный взгляд дворецкого. Что поразило его при виде ежедневника? Откуда он ему знаком? И кто вообще такой Альфред? На эти вопросы у тещи не было ответа, а потому она захлопнула книгу, поудобнее перехватила ее в руке и вышла из библиотеки, решив показать мне.

Глава 17

— Значит вы утверждаете, что оказались в доме убитого гражданина Крутько Валентина Михайловича оказались совершенно случайно? — спросил следователь, с родинкой на верхней губе, которую в стародавние времена называли мушкой сидел напротив меня, поигрывая остро отточенным карандашом.

В тот момент, когда в дом разорванного монстром Михалыча нагрянула полиция, нам с Янкой пришлось сдаться без всяких споров и проволочек. Менты были явно на взводе после последних событий в Шаровке, и начни я качать права, меня тут же пристрелили, списав на нас серию убийств.

После личного досмотра их подозрения только лишь укрепились. За поясом у меня они естественно обнаружили револьвер Михалыча, заряженный серебряными пулями. Удовлетворенно хмыкнули и приобщили к делу. Эксперт его сфотографировал и пошел снимать место убийство. Все это время мы проторчали на веранде под присмотром бдительного сержанта, не выпускающего из рук автомат. Сержант почему-то был одет в бронежилет и каску, словно они могли спасти его от лап шаровского убийцы, но смотрел внимательно. А палец на спусковом крючке ощутимо подрагивал, что выдавало его почти панический ужас. Потом нас отвезли к местному участковому, у которого в приемной еще Бог знает с каких времен осталось КПЗ, куда во времена Союза он сажал местных алкашей и дебоширов, дабы протрезвели, а потом преспокойненько шагали домой. Нам с Красовской такая завидная участь явно не грозила. Прошло полчаса, когда нас совершенно не тревожили, не интересовались нашей парочкой, лишь тот же самый сержант не спускал с нас внимательных глаз, изредка отвлекаясь на глубокий вырез Янкиной кофточки.

Оказались ждали большего начальства из самого Харькова. Какой-то известный следователь должен был приехать в Шаровку, чтобы допросить подозреваемых по горячим следам. Это все мы узнали от сержантика, который через час ожидания вполне успокоился и даже начал с нами разговаривать.

— Закурить есть? — курить хотелось ужасно. Мои сигареты отобрали при обыске, как и Янкину сумочку. Так что мне ничего не мешало стрельнуть у салаги хотя бы «бычок». Сержант воровито огляделся по сторонам.

— Пусть она возьмет! — кивнул он на Красовскую, подавая спички и курево через решетку. Я с наслаждением задымил, раздумывая что теперь делать, и как выпутываться из своей этой ситуации. В голову пришла единственная здравая мысль о том. Что надо немедленно добиваться положенного мне звонка и просить Заславского вытаскивать нас отсюда. В конце концов именно по его воле, я оказался в этом дерьме по уши, впутав и свою собственную семью.