— Мне его заново строить придется! Крохоборы! — он схватил Чухненко за руку и повел в зал. — Это отлично…лепнина ля-ля тополя. А окна? Окна ты предлагаешь оставить? — миллионер схватился за деревянную форточку, которая осталась у него в руках. Он брезгливо отбросил ее в сторону и вытер руки платком. Охрана, стоящая сзади, невозмутимо смотрела на такой экспрессивный метод ведения переговоров, привыкшая к своему шефу. — И так везде! Понимаешь? А вы мне четыре ляма зелени…Смех один!

— Парковая зона…

— Ты что, моих иностранных гостей предлагаешь в парке в шалаше поселить? Как Ленина в разливе? — стукнул кулаком в стену Заславский. На мягкой от сырости штукатурке осталась четкая вмятина. — Заладил со своей парковой зоной…

— Там триста метров лип, ветви которых растут вот уже больше века строго вверх, а легенды связанные с «Белым лебедем»… Это же прекрасная история любви!

— Легендами сыт не будешь, — буркнул Заславский, — моя цена пятьдесят и не миллионом больше. Так и передай своему коту Леопольду…Не нравится, пусть ищет других дураков, благо их в нашем богоспасаемом отечестве навалом. Ахметка Ринатов вон…Или Олег Колибок… Тому вообще можно сказать, что раньше замок принадлежал украинской шляхте и тот купит за любые деньги.

— Леопольд Кенинг наслышан о том, что в вашей…в нашей стране, — поправился Чухненко, — вы один из немногих с кем можно вести дела честно, а потому я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы уговорить его пойти на уступки. Пусть не такие…

— Только такие, мой дорогой! — разозлился олигарх. — только такие уступки приемлемы за эту халупу…

Чухненко поморщился, но спорить с клиентом не стал. Вместо этого он через силу улыбнулся и сделал приглашающий жест в сторону лестницы.

— А теперь приглашаю вас пройти наверх…

— Постой! — остановил его Заславский. — Мариночка, наш дорогой друг рекламирует парк с липами, растущими вверх. Возьми, пожалуйста, Костика и сходите с ним на осмотр. Чует мое сердце, что история с липами, такая же лажа, как и история с замком — прекрасным, как белый лебедь. Чухненко и в этот раз промолчал, лишь в его серых глазах мелькнуло что-то еле уловимое, вроде удовлетворения, но Заславский этого не заметил. Вместо этого он шагнул на ветхую лестницу и начал рассказывать сколько будет стоить ее ремонт. Риелтор лишь уныло соглашался и следовал за ним, изредка напоминая. Что поговорит с хозяином о снижении цены.

Секретарь Марина мило улыбнулась Константин Ивановичу, который облегченно выдохнул, когда неспокойный отчего-то сегодня хозяин оставил их наедине. Он порывисто приблизился к девушке и обнял ее за плечи. Его серые глаза искрились желанием.

— Я уж думал он не уйдет никогда… — с жаром прошептал он, целуя мигом порозовевшие щечки секретаря Заславского. Потом его губы нашли ее, и мир сделал невероятный кульбит, перевернувшись с ног на голову.

— Костя… — прошептала она. Когда воздух в легких кончился. Ее жадные, чуть полноватые губы были приоткрыты. Они сводили бывалого гэбиста с ума, заставляя идти на самые безумные поступки, которые он думал, что уже и не совершит в своем пятидесятилетнем возрасте.

— Марин…

— Костя… — его руки бесстыдно шарили по ее привлекательному телу. Одна из ладоней опустилась на бедро, затянутое в тугой капрон. Ладно поползла выше, к самому заветному месту для любой женщины.

— Не сейчас… — секретарша легко высвободилась из жарких объятий начальника службы безопасности и отшатнулась назад, моментально поправляя растрепавшиеся волосы.

— Марин…мне кажется, что мы не встречались целую вечность, — Константин Иванович попытался снова захватить девушку в объятия, но та ловко вывернулась, игриво показав ему язычок.

— Шеф сказал проверить парковую зону замка, — пояснила она, тяжело дыша. Верхняя пуговичка на ее строгом жилете расстегнулась и из-под него было видно уголок нежнейшей загорелой кожи, в который бывшему гэбисту захотелось впиться губами.

— Парк так парк… — пожал он плечами, вытирая выступивший на лбу пот.

Марина вышла из замка круто виляя бедрами, походкой манекенщицы, которая свела с ума ни одно поколение мужчин. А Константин Иванович сошел с ума при их первой встрече. Разведенный давным давно, всего себя посвятивший работе, он уже и не думал встретить на своем жизненном пути любовь, пока не появилась она…А потом Заславский предложил добросить ее до дома, а она остаться попить чайку. С этого момента все у них и началось. Остроты в их отношения добавляло то, что никто кроме них самих об их встречах не знал. Порой, влюбленные чувствовали себя семиклассниками, скрывавшими от родителей свой первый поцелуй. Это заводило, заставляло сердце трепетать еще сильнее, выбрасывая в кровь тонны адреналина. От красоты и сексуальности Марины у него сводило скулы, хотелось кусать ее губы, ласкать грудь, до изнеможения, до последнего вздоха.

— Постой же! — Константин Иванович догнал Марину у самого выхода, подхватил под руку, резко развернув к себе, поцеловал, впившись в нее, словно вампир в шею жертвы.

— Помада! — она пальцем стерла размазанный по лицу Константина макияж. — Твои орлы тебя не поймут, если ты выйдешь в женской помаде на все твое мужественное лицо…

Она рассмеялась и смех у нее был чистым и звонким. Словно звон первого весеннего ручейка.

— Плевать! Пусть завидуют, — коротко бросил начальник службы безопасности, — ведь они подкатывают к тебе? Кто-то, по-любому, делал непристойные предложения? Все лбы здоровые, молодые…Я их понимаю!

— Раз понимаешь, зачем спрашиваешь? — рассмеялась Марина, легко сбежав по осыпающимся ступеням. Она любила его дразнить. Константину Ивановичу тоже хотелось рвануть вслед за ней, и тело еще бы смогло, не такой уж он был и старый, раз такая красотка остается с ним, игнорируя предложения более молодых охранников, но во дворе толпилась шоферня, а при подчиненных он привык выглядеть солидно. Марина надела очки в золотой оправе, что придало ей еще больше шарма, оправила жилет и обернулась у самого начала дорожки в парк.

— Константин Иванович, — позвала она, и голос этот звучал, для вроде опытного в амурных делах мужика, не хуже одиссеевских сирен, — вы идете?

Возле машин кто-то заржал. Володька Ерохин — молодой придурковатый парень из пригорода Харькова. Взяли его по протекции за несомненные качества водителя. Константин уничтожающе посмотрел на него, а тот поперхнулся смехом, получил от своего старшего товарища заслуженный подзатыльник и затих.

Быстрым шагом начальник службы безопасности догнал Марину в темной аллее. О тротуарах тут и слыхом не слыхивали. Во времена Кенинга их еще не знали, а в наше суматошное время, когда обычным работягам жрать было нечего и зарплату не платили месяцами, руки как-то не дошли обустроить прогулочную зону для больных туберкулезников.

— Воздух здесь и, правда, какой-то другой… — проговорила Марина, глубоко вздохнув полной грудью, с которой возбужденный Константин уже не сводил глаз.

— Какой другой? — пересохшими губами спросил он.

— Более кислородный, что ли… — задумчиво произнесла Марина. Они уже углубились в лес достаточно. Со всех сторон их окружали старые липы, подрезанные особым образом, и росшие действительно вверх. Хоть в этом пройдоха риелтор не соврал…Одуряющий запах свежей весенней листвы сводил с ума, заставляя сердце учащенно биться.

— Костя, смотри! — позвала его Марина, присев возле огромного гладкого валуна, около которого все поросло желтой, еще не сменившейся после зимы травой. Бывший гэбист приблизился. Он уже давно снял галстук. Теперь он торчал из его кармана, неплотно всунутый внутрь.

— Как будто огромная галька… — Марина провела ладонью по черной гладко отполированной поверхности и игриво улыбнулась. — И теплый совсем!

Он все понял. Рывком посадил ее на валун, покрывая поцелуями ее шею. Девушка тихо застонала и прикрыла глаза от удовольствия, когда его язык коснулся ее груди.

— Костя…

Руки начальника службы охраны нащупали пуговицы на строгом жилете и начали их расстегивать. Они поддавались плохо, а он, не в силах больше терпеть, просто содрал Маринкины колготки вниз, подняв юбку кверху.