Это — три!

Гаубица могла не только использовать боеприпасы, но и обходиться без них. Сразу два члена расчёта из числа заряжающих могли настраивать гаубицу-амулет на стрельбу плазменными шарами и шаровыми молниями. Плазма била совсем недалеко, шесть-семь километров при хороших погодных условиях и по мощности была сильнее обычного снаряда в пять раз. Зато орудие точно могло продолжать бой, если подвоз боеприпасов прервётся. Шаровая молния летела как угодно далеко без потери мощности, но вот контролировать её корректировщики могли лишь в пределах тридцати километров. Мощность была примерно в два с половиной раза выше стандартного фугасного снаряда с полуторакилограммовой тротиловой начинкой. А вот точность у молнии была самая лучшая в, так сказать, каталоге выстрелов. На сравнительно небольших дистанциях корректировщики могли ею управлять, буквально попадая в верхний танковый люк.

Это — четыре!

Пятым пунктом можно ещё взять тот факт, что две гаубицы потребовали на свои нужды столько драгоценных качественных камней, что вполне могут считаться стеллажом в ювелирном магазине.

Вот только Невнегин и Маслов совсем не оценили мой вклад в спасение кошерных еврейских тушек. Ох, и поездили они мне по ушам за моё политически неправильное решение. Примирило их следующее: амулет ускорения времени. Золотая пирамидка, укладывающаяся в габариты кубика Рубика, усыпанная драгоценными камнями (десять бриллиантов и столько же рубинов высшего качества). Вместе с активирующим амулетом-кольцом. Срок действия — двадцать четыре часа. Площадь действия — купол радиусом в сто метров и высотой пятнадцать. Свойство — десятикратное ускорение всех процессов, происходящих внутри. Время перезарядки — сорок восемь часов. Даже не сильно напрягаясь можно придумать десять моментов, в которых эта пирамидка будет незаменимой. Забыл добавить, что с момента активации попасть внутрь или наружу невозможно. Но вот магические предметы энергию извне брали и отлично работали под куполом.

На всё это — гаубицы и пирамидка — у меня ушло восемь дней.

О боевых заклинаниях я даже как-то не подумал. Ко всему прочему, я заметил за собой одну вещь: мне нравилось артефакторика, было интересно превращать банальные вещи и предметы в нечто небанальное.

«Вот это я понимаю — достойная работа мага, — с удовлетворением и гордостью подумал я про себя. — А то всё ерундой страдал, амулетики-пистолетики клепал. Эх, спасибо тебе, товарищ джинн за такие способности. И извини, что раньше нехорошо о тебе думал».

Моё преобразованное тело оперировало множеством потоков маны всё лучше и лучше, идеально справляясь со сложными чарами. Дайте месяц — и мне по силам будет создать временной амулет в несколько раз лучший.

Пирамидку Невнегин тут же проверил в деле. И к счастью, сделал это с умом. Не стал просто так тратить ресурс, а развернул купол над лазаретом, куда были доставлены продукты и вода с медикаментами из расчёта на десять дней. Туда же собрали все целительские амулеты, больных с ранеными и… пригласили меня.

— Товарищ Глебов, вы же сами сказали, что магия в этом месте будет работать. Значит, вы сможете сделать ещё больше оружия и амулетов для разведчиков, лекарств, — увещевал меня Маслов. — В конце концов, вы же обещали помогать всеми силами, а тут ломаетесь, как прям барышня какая-то. Стыдно же!

«Стыдно, ага, но только в том, что сам не додумался до такого, — мысленно хмыкнул я. — Что ж, придётся уважить человека. Но как же неохота закрываться на территории, где полно больных и раненых. Какая там работа-то в подобных условиях?».

— А с чем работать, товарищ дивизионный комиссар? — в тон ему отозвался я. — Откуда я возьму материалы, камни?

— Всё будет, точнее, уже есть.

— Смотрю, подготовились вы, — покачал я головой, про себя в очередной раз кривясь, видя в словах комиссара очередной всплеск подозрительности на новую вещь, вышедшей из моих рук. — Ну, хорошо, я согласен.

И вот пролетели десять суток, в течение которых, я оказался отрезан от окружающего мира. Палатка с рунами на тишину и отвод внимания, амулет для синтеза чистой горной воды, шкатулка с драгоценностями, инструмент из ювелирной мастерской и многое другое — это всё было со мной. И вот результат: ещё одна пирамидка, но чуть слабее — восьмидневная, и регенерационная ванна, изогнутая и спаянная из кусков авиационного дюралюминия. Эта волшебная вещь, несмотря на свой слегка грубоватый непрезентабельный вид, могла поставить на ноги даже умершего двадцать минут назад человека. Собрать того из кусков, отрастить руки-ноги, вернуть разум! Подобные вещи обычным магам неподвластны без целого ряда ингредиентов. Я же просто за счёт огромного резерва маны и изумительно проработанным каналам маны в теле и своеобразным БИОСом в нём же для облегчения работы с чарами, могу создавать вот такие уникальные вещи практически на коленке. Правда, простой маг с мифрилом, адамантием, драконьей кровью и мозгом, пыльцой фей и тому подобным справится за пару-тройку дней. Я же потратил семь на вторую пирамидку. И два на целительское ложе.

— К нам едет…

— Ревизор? — вырвалось у меня, когда спустя двести сорок часов с момента развёртывания временного купола, нас встретил Маслов и тут же огорошил новостью.

— … представитель Ставки, — с недовольной миной на лице закончил свою фразу комиссар.

— Извините, само вырвалось, — искренне повинился я. — Да и по общению соскучился, честно говоря. С вами так давно не виделся, что прям хоть снова знакомься.

— Всего лишь десять дней, — уточнил Невнегин. — Товарищ Глебов, меня дела ждут, которых за сутки накопиться должно изрядно. А вы поступайте, как хотите. Если понадобитесь, то я вас разыщу. Хорошо? Или вы на совещании желаете присутствовать?

— Нет, не хочу, — отрицательно помотал я головой. — Пойду прогуляюсь, а то мне один и тот же пейзаж за полторы недели надоел до смерти.

— Понимаю, — криво усмехнулся генерал.

Очередное наступление немцев совпало с появлением в Пинске группы командиров и политработников из Москвы. Главным в ней был старший майор Дроздов. Это был высокий худой мужчина чем-то напоминающий актера из будущего советского и раннероссийского кинематографа — Абдулова. Вот только полностью седые короткие волосы, ледяной взгляд голубых глаз и стальная улыбка (больше похожая на насторожённый капкан, причём, в обеих смыслах, так как вместо родных костяных зубов у мужчины были установлены из нержавейки) заставляли к нему относиться очень серьёзно, совсем не как к двойнику безобидного актёра. Не удивлюсь, если он в любой момент готов достать пистолет и пустить мне пулю в затылок. Почему не в лоб? Так чтобы не дать мне и шанса на возможность среагировать. Вместе с ним прилетели шесть человек: четверо из НКВД, двое — комиссар и какой-то авторитетный представитель партии ВКП(б).

Гости только-только собрались в штабном блиндаже, когда вдалеке загрохотали десятки орудийных стволов, а спустя полминуты на наши позиции обрушились стальные чушки гаубичных снарядов.

— Накаты выдержат? — поинтересовался один из энкавэдэшников, и так бывший мрачным после появления здесь, а с первыми разрывами и вовсе ставший олицетворять вселенскую скорбь.

— Тут кроме накатов ещё защитные амулеты стоят, хорошие, — лениво бросил я с эдаким превосходством. Пусть заранее подготавливаются, что разговор (чего бы гости от меня ни хотели) со мной будет непростой из-за моего характера. Ведь, что они видят? Молодого, красивого (жаль, что здесь нет женщин, уж на них мой обновлённый организм после ритуала Совершенства тела, подействовал бы так, что сразу б заработал в свою копилку очков пятьдесят из ста возможных) парня, пренебрежительно относящегося к опасности, чуть ли не зевающего при виде столь грозных посланцев из Москвы, запанибратски ведущего себя с двумя высокопоставленными чинами — генералом и дивизионным комиссаром. То есть, намекающего, что свою цену он знает и она даже близко не по карману для товарищей из Москвы. Им придётся вернуться назад, не солоно хлебавши, и отправлять кого-то другого, кому по зубам… нет, не раскусить, а хотя бы правильно оценить прочность орешка.