«Могу всё сам».

Такое.

Попросту невозможно.

— Я понял, барышня. Прошу, расскажите мне, что же находится по этому адресу, пожалуйста.

— Ни грамма искренности.

Вот же упрямица.

У меня две сестры-среднеклассницы, и они обычно клюют на эту удочку... Хотя, у Хачикудзи такой сообразительный вид, так что, наверное, лучше не стоит относится к ней как к глупому ребёнку. Ну и что же делать?

— Э-эм...

Идея.

Я достал из заднего кармана бумажник.

У меня же достаточно с собой.

— Миледи, а если я дам денег на карманные расходы?

— Ура-а! Что угодно расскажу!

Глупый ребёнок.

Не, реально глупый...

Думаю, история ещё не знает детей похищенных таким способом, но у Хачикудзи, похоже, есть все шансы стать первой.

— По этому адресу живёт Цунаде-сан.

— Цунаде? Это фамилия такая?

— Прекрасная фамилия! — как-то даже агрессивно ответила Хачикудзи.

Понимаю, неприятно, когда о имени твоего знакомого так отзываются, но вот кричать совсем не нужно. А то истеричкой могу назвать, или чем похуже.

— Хм-м... Так вы как-то знакомы?

— Родственники.

— Родственники, значит.

Выходит, она одна идёт в гости к родственникам. Или родители совершенно не следят за ней, или Хачикудзи тайком сбежала, не уведомив папу с мамой. Хоть истоков мы не знаем, но вне всяких сомнений воскресное приключение этой девочки потерпело крах на полпути.

— Она тебе близкая кузина? Судя по этому рюкзаку, у тебя вышла нехилая прогулка? Вообще, такое лучше устраивать на Золотой неделе. Или у тебя есть особая причина, что ты пошла сегодня?

— Что-то типа.

— Впредь лучше проводи День матери дома, с родителями.

Хотя.

Кто бы говорил.

«Братик, вечно ты такой».

Ну такой. Что плохого-то?

— Не хочу говорить об этом с тобой, Арараги-сан.

— Да будто ты что-то знаешь!

— Кое-что да знаю.

— …

Без причины, просто слушать мои нравоучения ей будто физически неприятно.

Жестоко.

— Арараги-сан, ты сам-то чем там занимался? Сидел, ничего не делая, в воскресенье утром на скамейке в парке, не думаю, что приличные люди таким занимаются.

— Да ничем. Просто...

Чуть было не сказал «время убиваю», но решил остановиться. Да, «человек, отвечающий на вопрос, чем он занимается «убиваю время», никчёмен». Опасно.

— Просто туринг.

— Туринг, значит. Круто.

Похвалила.

Я уж думал, последует что-нибудь жестокое, но обошлось.

Значит, Хачикудзи и похвалить может...

— Ну, на велосипеде только.

— Вот как? Ну раз туринг, то ничего кроме велосипеда не подходит. Ужасно печалит. Арараги-сан, а прав у тебя нет?

— К сожалению, по школьным правилам нам нельзя получать права. Но, как ни крути, а велик это довольно опасно, по мне лучше машина.

— Вот как? Но тогда это будет уже форинг.

— …

Ух, занятная ошибочка с турингом... Поправить или оставить так, что добрее?.. Я не в силах решить.

Сендзёгахара, кстати, никак не отреагировала и спокойно продолжала идти.

Даже не пытается присоединиться к разговору.

Наверное, такие низкоинтеллектуальные разговоры не для её ушей.

Хотя.

Я впервые увидел беззаботную улыбку на лице Хачикудзи Маёй, причём довольно обаятельную. Чистая улыбка, словно от самого сердца. Это такая улыбка, о которой обычно говорят «подобна распустившемуся подсолнуху», и которую большинство людей теряют с возрастом.

— Уф... Так, значит.

Ещё немного и было бы довольно опасно. Будь я лоликонщиком тут же бы влюбился. Хвала богам, я не лоликонщик...

— Ну и запутанные здесь дороги. Что вообще за структура? Ты как одна-то здесь собиралась идти?

— Мне не впервой.

— Ясно. Чего ж тогда потерялась?

— Это было давно... — как-то пристыженно проговорила Хачикудзи.

Хм... Но, наверное, так и есть. То, что ты думаешь, что можешь, и что можешь на самом деле — разные вещи. Когда думаешь, лишь думаешь. Это одинаково для младшеклассника и старшеклассника, для всех возрастов без исключения.

— Слушай, Арарараги-сан...

— «Ра» не многовато?!

— Извини. Оговорилась.

— Не надо делать таких жестоких оговорок...

— Это нормально. Любой может заговориться. Или ты с самого рождения никогда не оговаривался, а, Арараги-сан?

— Подтвердить не могу, но я, хотя бы, не оговаривался в чужих именах.

— Тогда повтори «басу гасу бакухацу» три раза.

— Это вообще не имя.

— Нет, имя. Я знаю троих с таким. Думаю, оно очень даже популярное.

Сама уверенность.

Детская ложь такая очевидная.

Просто поражает.

— «Басу гасу бакухацу», «басу гасу бакухацу», «басу гасу бакухацу», — выговорил я.

— Какое животное ест сны? — тут же спросила Хачикудзи.

Неожиданно начался «вопрос за десять раз»30.

— Баку31?..

— Хе-хе. Ошибся, — с торжествующим видом провозгласила Хачикудзи. — Животное, которое ест сны, это...

Её губы изогнулись в дерзкой ухмылке.

— ...человек.

— Не умничай тут! — вскрикнул я громче необходимого, как-то бессознательно мне это показалось действительно умным.

Ладно.

Довольно тихий район, надо сказать.

По пути мы не встретили ни одного человека. Должно быть, тут все, кому надо уйти, уходят утром, а кому не надо — целый день сидят по домам. Ну, на самом деле там, где я живу, всё так же, единственное исключение: здесь просто куча огроменных особняков. Наверное, здесь живут только всякие богачи. Вроде бы, отец Сендзёгахары был крупной шишкой в одной иностранной кампании. Так что можно представить какие люди здесь живут.

Иностранная кампания, значит...

Не очень-то подходит нашему захолустью.

— Эй, Арараги-кун, — наконец подала голос Сендзёгахара. — Не повторишь ещё раз адрес?

— М-м? Ну ладно. Это хоть здесь?

— Смотря, как посмотреть, — туманно выразилась Сендзёгахара.

Так ничего и не поняв, я ещё раз прочёл адрес.

Сендзёгахара кивнула.

— Кажется, мы уже прошли это место.

— Э? Серьёзно?

— Похоже на то, — невозмутимым тоном ответила Сендзёгахара. — Можешь винить меня, если хочешь.

— Ну, тут такой уж вины нет.

Чего это она такая серьёзная...

Вечно не знает, когда остановиться со своей честностью.

— Хорошо.

С безразличным видом, не выказав нетерпения, Сендзёгахара развернулась в прямо противоположную сторону. Чтобы избежать Сендзёгахары, Хачикудзи в точности повторила её движения, и я оказался посерёдке.

— Почему ты боишься Сендзёгахары? Она же тебе ничего не сделала. Вообще, с первого взгляда это, может, и непонятно, но так-то она тебя ведёт, а не я.

Я просто иду за ней.

Можно сказать, я тут, по сути, и не нужен.

Если она и бессознательно невзлюбила Сендзёгахару, должны же быть какие-то границы. Сендзёгахара тоже не железная, если её будут так демонстративно избегать, это её ранит. Ну, даже исключая мои опасения за Сендзёгахару, отношение Хачикудзи к ней правильным не назовёшь.

— Даже не знаю, как сказать... — вдруг смущённо растерялась Хачикудзи.

А затем продолжила, понизив голос:

— Но, Арараги-сан, разве ты не чувствуешь?

— Что?

— Безумную злобу, исходящую от неё...

— …

Похоже, это не просто интуиция.

Жаль, что я не могу опровергнуть её слова.

— Похоже, она ненавидит меня... Так и чувствую сильное желание, чтобы я исчезла куда-нибудь, как помеха...

— Сомневаюсь, что она так думает... Хм-м.

Отлично.

Немного страшновато, но спросить стоит.

Ответ очевиден, но всё-таки лучше уж узнать точно.

— Эй, Сендзёгахара.

— Чего?