Дмитрий Копылов

ЕРМАК

АТАМАН ВОЛЖСКОЙ ВОЛЬНИЦЫ

О Ермаке написаны сотни книг, брошюр и статей, авторами которых являются профессиональные историки, писатели, драматурги, поэты. О личности народного героя, его знаменитом походе в Сибирь идет дискуссия, которая началась еще в XVII веке и не закончилась поныне. Но наши знания о Ермаке остаются до сих пор неполными и противоречивыми. «Истории принадлежат только последние пять или шесть лет его жизни… Предшествовавшие тому обстоятельства его жизни, равно как и его происхождение, столь же неизвестны, как неведома его могила»[1].

Причина заключается в том, что наука не располагает необходимыми документальными материалами. Основным источником наших знаний о жизни и деятельности Ермака являются исторические повести XVII–XVIII веков, именуемые Сибирскими летописями. Важнейшие из них — «О Сибирской стране, како соизволением божиим взята бысть от русского полка, собранного и водимого атаманом Ермаком Тимофеевичем и своею храброю и предоброю дружиною и со единомысленною» (Есиповская летопись) дьяка Сибирской архиепископии Саввы Есипова, «Повесть о взятии Сибирской земли» (Строгановская летопись) неизвестного автора первой половины XVII века, «Летопись Сибирская, краткая Кунгурская», дошедшая до нас в виде вставок в Ремезовскую летопись, «Описание новые земли Сибирского государства»[2], «История Сибирская» (Ремезовская летопись) тобольского сына боярского С. У. Ремезова и «Новая Сибирская история» тобольского ямщика И. Л. Черепанова. Написанные главным образом по рассказам (письменным и устным) очевидцев и участников походов Ермака много лет спустя после событий исторические повести, естественно, не могут дать абсолютно точных сведений и сами нуждаются в проверке историческими документами. В источниках такого рода неизбежны смещения событий во времени, искажения имен, расхождения в описании подробностей и оценке одних и тех же явлений и фактов. Малозначащие для исследования крупных исторических проблем недостатки эти становятся весьма существенными, когда речь идет о написании биографии исторического деятеля.

Летописи, несколько царских грамот и недавно найденный Синодик Ермаковым казакам — вот весь круг источников, из которых мы черпаем сведения о Ермаке. Они не содержат бесспорно достоверных известий ни о происхождении, ни о жизни нашего героя до появления его на реке Чусовой.

До сих пор остается неизвестным подлинное имя Ермака. Большинство летописей называют его волжским казаком Ермаком Тимофеевым сыном Поволским. Некоторые из них считают Ермака донским казаком. В Черепановской летописи он назван Василием, выходцем откуда-то с Нижней Чусовой. Официальный документ — царская грамота Строгановым 16 ноября 1582 года — именует его волжским атаманом Ермаком.

Разноголосица источников перешла в историческую литературу. Историки дали Ермаку 7 имен: Ермак, Ермолай, Герман, Ермил, Василий, Тимофей и Еремей. Для одних он волжский, для других донской казак. Историк войска Донского В. Броневский без ссылок на документы писал о Ермаке как уроженце донской станицы Качалинской. В списке атаманов, приложенном к «Краткой летописи Донского казачьего войска», опубликованной в «Донском календаре» за 1876 год, Ермак Тимофеевич упоминается среди атаманов за 1579–1584 годы, но опять-таки без всяких документальных свидетельств.

В книжке «Жизнь и военные деяния Ермака, завоевателя Сибири, выбранные из российских и иностранных писателей», вышедшей в начале прошлого века в Москве, версия о происхождении Ермака из донских казаков обросла подробностями романтического свойства. В ней сообщается, что Ермак родился «в обширных странах, лежащих между Волгою и Доном, от простого казака именем Тимофея». Будучи юношей, он отличался храбростью и проворством на войне и охоте, чем обратил на себя внимание начальства. Его дружбы искал даже сын казачьего атамана Хорлу. Но случай в самом начале разрушил так счастливо складывающуюся жизнь. Молодой повеса питал слабость к прекрасному полу и нередко в общении с ним переступал границы приличия. Однажды Хорлу застал его в роще на интимном свидании со своей сестрой и пытался убить, однако в запальчивости наткнулся на собственную саблю и смертельно ранил себя. Ермак, получивший легкое ранение в руку, счел за лучшее оставить Дон и бежать на Волгу. На пути в Астрахань встретился с купеческим караваном, шедшим из Персии в Казань. Крепкий юноша приглянулся купцам, и они взяли его в число вооруженной команды. Недалеко от Казани на караван напала шайка разбойников и, уничтожив охрану, разграбила его. Ермак в этом сражении проявил такую отвагу, что пираты пощадили его жизнь, а потом избрали своим атаманом[3].

Несмотря на то что в пользу этой и подобных ей версий не говорит ни один источник, гипотеза о донском происхождении Ермака упорно держалась в исторической литературе. Более того, она считалась настолько вероятной, что донское казачество в конце прошлого века решило даже поставить памятник Ермаку как своему замечательному земляку.

В начале 90-х годов XIX века уральскому историку А. Дмитриеву удалось найти новый летописный памятник «Сказание Сибирской земли», содержащий, на наш взгляд, наиболее достоверные сведения о происхождении Ермака и о его жизни до похода в Сибирь[4]. В нем говорится, что дед Ермака Афанасий Григорьев сын Аленин был посадским человеком старинного русского города Суздаля. В один из лихих неурожайных годов семья Алениных переехала на житье во Владимир. Афанасий Аленин промышлял извозом. Владимирские ямщики в те годы возили купеческие клади в Москву, Вологду, Кострому, Ярославль, Нижний Новгород. На Руси не было более бойкого и тароватого племени, чем ямщики. В отличие от своих собратьев, крестьян и ремесленников, они много странствовали и много знали. Случалось, на лесных дорогах встречали ямщики беглых людей, которые жили грабежом боярских имений и богатых купцов, и подряжались возить их воровские клади. С такими «ворами» (по официальной терминологии того времени) сошелся и Афанасий Аленин, человек смелый и решительный, но во время одной из облав в муромском лесу был схвачен и посажен в тюрьму. По жестоким законам тех лет «воров» и их сообщников ждала смертная казнь, Аленину, однако, удалось бежать и вместе с семьей поселиться в небольшом городке Юрьевце Поволском[5]. Возможно, название последнего и закрепилось за семьей Алениных.

После смерти Афанасия дети его Родион и Тимофей «от скудости» сошли на реку Чусовую, в вотчины купцов и промышленников Строгановых. Оба брата имели семьи. В семье Родиона росли сыновья Дмитрий и Лука, у Тимофея — Гаврила, Фрол и Василий. Вероятно, в семьях имелись и женщины, но летописец не счел нужным увековечить их имена в своем «Сказании».

Младший сын Тимофея Аленина Василий и стал позднее знаменитым Ермаком. «И оной Василей был силен и велеречив, и остр». Подобно деду и отцу, Василий Аленин занимался свозом купеческих грузов, но в отличие от них возил товары не на подводах, а на судах. Строгановы вели обширный торг хлебом, солью и пушными товарами. В отдельные годы они отправляли по Волге в Астрахань до 16 тысяч пудов муки, овса, круп и толокна. Здесь, на Волге, Василий столкнулся с понизовой вольницей — волжскими казаками. Волга, Дон и Днепр в XVI веке принимали со всей Руси и Украины беглых людей. На их вольных берегах находили пристанище бежавшие из боярской неволи холопы, крепостные крестьяне, разорившиеся посадские.