– Ланзолини?

– Он самый.

– Как вы их раздобыли?

– Да просто-напросто попросил у вдовы, потому что, пока деловая Америка отсыпалась с похмелья, ленивая Италия зря времени не теряла и побывала у Мики Росси. От нее я узнал еще, что покойный ни разу не намекал на известную анонимку. Может быть, красотка солгала? Пока трудно сказать. Но, если вас интересует, могу сообщить, что прелестная Мика довольно легко переносит свое вдовство.

– И это, по-вашему, прилично?

– Не знаю, господин бостонец, но лучше, чем если в она лицемерила, изображая скорбь по мужу, которого не любила!

– Но если она его не любила, почему не развелась?

– Во-первых, в Италии развод запрещен; ну а потом, это, наверное, противоречило ее религиозным убеждениям.

Сайрус А. Вильям поперхнулся:

– Ее религиоз...

Не дав ему развить эту тему, Тарчинини увел его.

Когда они добрались до парикмахерской ди Мартино, комиссар зашел туда якобы в поисках жены и вскоре вышел и сообщил своему спутнику, что видел Ланзолини, который снимал рабочий халат и собирался уходить. Последние клиенты уже выходили, потом появился Ланзолини, быстро оглянулся и нырнул в толпу, словно рассчитывая в ней затеряться. Сыщики устремились за ним, и Сайрус А. Вильям заметил:

– Видали? Можно подумать, что он опасается слежки!

– Да, странно...

– Может быть, он вас заметил?

– Кто его знает. Если да, то приходится признать, что вдовушка хитрее, чем я думал, а тогда...

– А тогда, дорогой Тарчинини, выходит, что американец-то не зря заподозрил Мику с ее любовником!

– Не может быть, чтоб они сваляли такого дурака! Ну да скоро все узнаем.

Преследуемый сыщиками, Ланзолини достиг понте Нави, прошел по нему, двинулся вдоль реки по Лунгадиче Пуэрта Витториа и оттуда свернул на виа Сан-Франческо.

– Все складывается удачно, – пробормотал Тарчинини. – Он идет домой.

Когда Ланзолини скрылся в доме номер 57, комиссар и его друг, выждав некоторое время, подошли к привратнице.

– Простите, синьора, синьор Ланзолини...

– Четвертый этаж, правая дверь.

– Спасибо!

Когда комиссар протянул руку к звонку у двери Ланзолини, Лекок шепнул:

– Вы вооружены?

– Вооружен? Конечно, нет! Придет же в голову!

– Но если он убийца?

– Это не убийца. Это влюбленный.

– Если в вас выстрелят, то влюблен тот парень или нет, а вас-то он отправит на кладбище или по меньшей мере в больницу.

– В Вероне зря не стреляют.

– Что ж, понадеемся на традицию...

Ланзолини открыл на звонок тут же, но при виде посетителей оторопел.

– Кого вам угодно?

– Вы Орландо Ланзолини?

– Да.

– Нам надо поговорить с вами.

– То есть...

– Полиция.

– А?..

Он остановился в явном замешательстве, не зная, как себя держать. Комиссар легонько подтолкнул его:

– Лучше потолкуем в помещении.

Ланзолини очнулся:

– Да, да, конечно...

Заперев дверь на засов (привычка или предосторожность? – подумал Лекок, – а если предосторожность, то против кого?), молодой человек провел их в комнату, обставленную скорее с чувством, чем со вкусом. На камине между двумя старинными светильниками в рамочке под стеклом улыбалась Мика Росси.

Нервные движения Ланзолини явно доказывали, что ему не по себе. Сайруса А. Вильяма это еще более укрепило в его предположении о виновности молодого человека. Но он не проронил ни слова, решив поглядеть, как возьмется за дело комиссар. Тарчинини тоже ничего не говорил, и это молчание усугубляло тревогу подозреваемого, который в конце концов не выдержал:

– Чего вы от меня хотите?

Комиссар улыбнулся ему доверительно, почти дружески:

– А вы не догадываетесь?

– Нет...

Но его "нет" прозвучало так неуверенно, что это даже было трогательно.

– Лгать глупо, Ланзолини... и до того бесполезно!

– Уверяю вас...

– Да я вам верю, верю!.. Давайте-ка лучше познакомимся.

– Как так?

– Ну, назовите для начала, например, вашу фамилию, имя и профессию.

– Ланзолини... Орландо Аттилио Ромео...

Тарчинини лукаво глянул на Лекока, который не мог удержаться от улыбки. Опять Ромео!

– ...Парикмахер... у ди Мартино...

– Скажем так: парикмахер в свободное время...

– Не понял?

– Ланзолини, вы успели поработать не меньше, чем в десяти веронских парикмахерских. Не многовато ли?

– Мне попадались хозяева, которые меня не понимали. Я художник!

– И к тому же giovanetto della malavita[20], верно?

– Я запрещаю вам...

– Помолчи! Всякий раз, как ты уходил от очередного хозяина, ты устремлялся за какой-нибудь богатой клиенткой. Не надо большого ума, чтоб догадаться.

И, вернувшись к прежней церемонности, Тарчинини добавил:

– Расскажите нам теперь об этой прелестной даме, портрет которой украшает ваш камин.

– О Мике?

– Да, о Мике Росси.

– Это... мы друзья...

– Расскажите, как вы с ней познакомились.

– Да знаете, как это бывает... Вы же понимаете, женщина, которая хочет быть хорошо причесана, много времени проводит у своего парикмахера... Ну и, пока с ней возишься, поневоле разговоришься, верно?

– По-видимому...

Ободренный пониманием, с которым как будто слушал его следователь, Ланзолини понемногу скова обретал уверенность.

– Так что, поскольку она приходит регулярно, устанавливаются дружеские отношения...

– Конечно...

– Клиентка очень скоро рассказывает о себе, о своих надеждах и разочарованиях... и если вы не отвечаете, она истолковывает ваше молчание как сочувствие... И начинает смотреть на вас иначе... а дальше все происходит само собой.

– Но скажите, Ланзолини, ведь, в отличие от ваших обычных побед, синьора Росси, кажется небогата?

– Мика – другое дело. Она... я любил ее.

– Смотрите-ка! Значит, на этот раз сами попались?

– Смейтесь сколько угодно, я любил Мику!

– Хорошо! А муж?

Орландо самодовольно усмехнулся:

– А что муж...

– Вы знали его?

– Только с виду. Она мне его как-то показала, когда он слонялся около парикмахерской.

– Он что-то подозревал?

– Думаю, что да, хотя точно не знаю.

Комиссар повернулся к Лекоку:

– Что скажете?

– По-моему, все ясно.

– По-моему, тоже... Синьор Ланзолини, не уложите ли вы немного белья в чемодан, чтобы отправиться с нами?

Ошеломленный Орландо уставился на них:

– С вами? Куда?

– В тюрьму.

– В тюрьму? Я? Но почему?

– Потому что я вынужден вас арестовать по подозрению в убийстве Эуженио Росси.

Орландо был так потрясен, что не сразу отреагировал. Когда двое следователей встали, юноша закричал:

– Это неправда! Неправда! Вы не имеете права! Вы лжете!

Комиссар положил руку ему на плечо:

– Ну, ну, перестаньте кричать, Ланзолини! Имейте в виду, мы никогда не лжем... Конечно, ошибки случаются, но сейчас, я думаю, не тот случай. Боюсь, что вы убийца, Ланзолини.

– Нет!

– Вы любили Мику – вы сами сейчас сказали – и не хотели ни с кем ее делить, это естественно! Муж вас стеснял, вы его и убрали!

– Я не убивал его! Он покончил с собой!

– Откуда вы знаете?

– Она мне сказала!

– Я думаю, она помогла вам избавиться от ее мужа?

– Это подлая клевета! Чудовищная!

Лекок вмешался:

– Мне кажется, комиссар, что это вышло непредумышленно. Росси застал их...

Тарчинини включился в игру:

– Возможно...

– Эуженио сказал жене, что уезжает, а сам вернулся домой и увидел их вместе. Он стал угрожать...

– И Ланзолини испугался!

– И кинулся на Росси!

– Не для того, чтобы убить, я уверен, а просто защищаясь!

– Произошла схватка...

– И он, должно быть, выстрелил, сам не понимая, что делает!

Ланзолини слушал их с безумным видом, но тут вскочил:

– Нет! Вы все это выдумали!