Джулиан поражает меня, когда говорит:

– Я помню день, когда Роман взял нас с собой в Стрэнд [24] . Ты наткнулись на биографию Мунка, и как только твой отец сказал, что «Крик»было любимым произведением твоей мамы, ты стала одержима его историей.

Мы сидим на скамейке, изучая моё любимое произведение искусства. Джулиан, кажется, доволен тем, что просто находится рядом со мной и смотрит, как я наслаждаюсь шедевром.

– Знаешь ли ты, что на самом деле рамка была нарисована самим Мунком? И на ней можно заметить стихотворение-комментарий, в котором подробно говорится о вдохновении, – говорю я с улыбкой, указывая пальцем на «Крик». – Посмотри, это единственная версия, где кто-то сутулится на заднем плане.

Спустя добрых тридцать минут восхищения работой, я поворачиваю голову и смотрю в лицо этому чуткому мужчине. Он улыбается мне. Я прислоняюсь к нему и кладу голову ему на плечо.

– Потрясающе. Такой замечательный подарок, Джулиан, – молвлю я, прежде чем поднять голову, чтобы поцеловать его в щеку.

– Я… Я был не уверен, что это хорошая идея.

– Джулиан, серьёзно, всё идеально. Сейчас я чувствую себя ближе к отцу. Он любил эту работу. Кроме того, возможность вспомнить его действительно помогла мне.

– Несмотря на то, что я не смог достать оригинал, я подумал, увидев картину лично….

Прежде чем он успевает закончить свою мысль, я прерываю его.

– Спасибо, что вспомнил. Я просто не могу поверить, насколько это вовремя. Копия работы, которую ты преподнёс мне, всё ещё висит в моей студии.

– Я знаю, что вы с Романом должны были отправиться в Норвегию сразу после твоего тринадцатилетия. Позволь мне исполнить его желание. Когда будешь готова, пожалуйста, позволь мне отвести тебя туда.

Сжимая его руку, я восклицаю:

– Я бы с удовольствием!

Джулиан, похоже, собирается что-то сказать, но потом останавливается. Я продолжаю наслаждаться произведениями искусства и ещё раз благодарю его.

– Не благодари. Празднование ещё не закончилось, так что мы можем остаться здесь ненадолго или ты хочешь продолжить? – наши руки сплелись воедино, идеально подходя друг другу.

– Давай продолжим. Прошло много времени с тех пор, как я была в одном из моих любимых мест.

Мы прогуливаемся по Нью-Йоркскому музею современного искусства, рассматривая более знакомые произведения искусства: «Танец» Матисса, «Дом у железной дороги» Эдварда Хоппера и «Банки с супом Кэмпбелл» Уорхола. Мы могли бы с лёгкостью провести ещё несколько часов в музее, но, когда наши желудки одновременно урчат, мы понимаем, что проголодались.

– Это у тебя? – спрашивает он.

– Нет, я подумала, что у тебя.

Мы смотрим друг на друга, не в состоянии подавить свой громкий смех. Пытаясь перевести дыхание, Джулиан произносит:

– Лина, я знаю, что это твой день рождения, но на самом деле, я бы не отказался поесть домашней пасты. Ты не против?

– Звучит идеально.

Мы идём рука об руку по 53-й Уэст-стрит под лёгким дождём. Всего пару минут спустя мы сидим и наслаждаемся домашней пастой в «Remi». Я вспоминаю свои первые годы после колледжа, когда я работала в небольшой фирме, офисы которой находились в том же здании, что и этот ресторан. Джулиан c жадностью поглощает свою курицу по-милански, пока я рассказываю ему о своём первом боссе, который, несмотря на то, что постоянно сидел на диетах, всё равно каждый день ел пасту из «Remi», как будто это была его последняя еда.

– Аминь, – говорит Кейн, поднимая бокал.

Обед прекрасен. Однако, Джулиан смотрит на свои часы, и одновременно с этим ко мне приходит разочарование.

– Дорогая, нам скоро нужно уезжать.

Не могу вспомнить, когда в последний раз я чувствовала себя так хорошо. Прекрасно, как в последние несколько недель с Джулианом Кейном. Мы ловим такси и в тишине возвращаемся ко мне, его большая рука сжимает мою. Время от времени, его большой палец легонько потирает мою ладонь успокаивающими, нежными движениями. Он подпевает радио, в то время как я восхищаюсь видами моего любимого города и наслаждаюсь компанией красивого мужчины, делающего меня счастливой. Таксист паркуется в нескольких футах от моего дома. Джулиан открывает для меня дверь, прежде чем дать указание таксисту:

– Пожалуйста, держите счётчик включённым. Я буду через несколько минут.

И реальность поражает меня.

Мой день рождения закончился.

Глава 38

Мы стоим перед моим домом, студенты и соседи проходят мимо нас.

– Счётчик крутится, чувак, – водитель прерывает наш момент.

Игнорируя мужчину, Джулиан поворачивает меня лицом к себе. Его волосы восхитительно растрёпаны. Полные губы слегка влажные. Я вспоминаю, каково это было – целовать его, то есть, по-настоящему, на самом деле целовать его. Когда в воздухе не было ни капли сомнений. Это был всего лишь поцелуй. От этой мысли мои уже без того покрасневшие щеки краснеют ещё сильнее. Я отворачиваюсь. В одно мгновение он кладёт указательный палец мне под подбородок и слегка приподнимает его, заставляя мои глаза встретиться сего.

– Я вернусь в пять тридцать, чтобы забрать тебя. Твой день рождения еще не закончился, – говорит Джулиан, прежде чем поцеловать меня в лоб.

Мгновенно моё настроение меняется, и я сияю.

Я наблюдаю за тем, как его длинные ноги скользят в такси. Прежде чем открыть главный вход в дом, я жду, пока они, наконец-то, отъедут от бордюра. Джулиан смотрит в окно, и эта его полуулыбка поднимает моё настроение. Преодолевая ступени лестничной клетки, я напеваю песню, которая годами не приходила мне в голову. Когда я заканчиваю напевать «The Look of Love», за дверью моей квартиры меня приветствуют несколько пакетов и цветочная композиция. Коробки от Роджера и Патти. Цветы от Наны. Я не удивлена, что не получила подарка от Эндрю. Он не дарил мне подарков на день рождения более десяти лет. Но я ожидала хотя бы звонка.

Я бросаюсь в гостиную и кладу цветы на обеденный стол. Нана всегда присылает мне на день рождения композицию из белых цветов, состоящую из роз, тюльпанов и попурри. На мой четырнадцатый день рождения она призналась, что моя мать любила розы сорта «Isle of White». С тех пор моя бабушка всегда присылала их мне по особым случаям. Я осматриваю комнату и улыбаюсь другому букету из таких же белых роз от Джулиана.

Как он мог запомнить эти цветы?

Подарок от Роджера из Нейман Маркус. Внутри большой коробки лежит ещё одна коробка – серебряная. Прилагаемая карточка гласит:

«С Днём Рождения!

Прости, что не могу быть рядом с тобой в этот особенный день. Надеюсь, этот подарок ты наденешь сегодня же!

С любовью,

Роджер»

Я визжу от восторга, понимая, что это босоножки от Prada, на которые я смотрела в течение нескольких недель. Я немедленно снимаю черные ботинки и надеваю босоножки с ремешками. Чёрт, сегодня слишком холодно, чтобы надеть их. Мне придётся подождать, пока потеплеет или когда я вернусь в Лос-Анджелес. Тут же надо мной нависает безнадёжность. Вернусь ли я к Эндрю, если он будет умолять меня вернуться? Хочу ли я вообще вернуться в Лос-Анджелес? Хочу ли я всё ещё быть с Эндрю? Не думай сейчас об Эндрю!

Я наливаю себе стакан сансеры, готовясь открывать подарок от Патти. Моя лучшая подружка слегка сумасшедшая. В первый год моего проживания в Санта-Монике, она прислала мне стриптизера, в тот момент, когда нас навещали родители Эндрю. У миссис Нильсон чуть сердечный приступ не случился, когда она открыла входную дверь. В моё бунгало ворвался пожарный, объявив, что он должен «потушить огонь», а затем снял свою униформу. Не подозревая о присутствии других людей в комнате, пожарный продолжал танцевать, извиваясь своим почти обнаженным телом вокруг моей будущей свекрови, пока та одновременно и с ужасом и с восторгом смотрела на всё это. Ещё в один год, Патти взяла меня в «специальный клуб» в центре Лос-Анджелеса на следующий день после моего дня рождения лишь для того, чтобы убедиться, что это был стрип-клуб. В специально зарезервированном VIP-зале для нас танцевали под «It’s Raining Men» пять безумно подтянутых мужчин. Вместо того чтобы возбудиться, мы обе только и делали, что смеялись.