— Правда? — склоняю голову набок, делая вид, что рассматриваю небо.

На самом же деле пристально вглядываюсь в лицо композитора, пытаясь воскресить в памяти учебник по музыке и вспомнить, наконец, с кем я говорю.

— Да, — он кивает, легко и грустно улыбаясь. — Я прошу прощения, но я слышал ваш разговор с ангелом. Не сочтите за грубость, так вышло. Вот, и я подумал, что вы переживаете за судьбу какого-то близкого вам человека…

Как же он чертовски прав. Стоит мне представить, что с Реем что-то случилось, как сердце обливается кровью. И как только можно было допустить, чтобы с ним что-то случилось? Я буквально чувствую себя виноватой, хотя точно знаю, что ничего дурного не совершила. Но внутри все щемит от одной мысли о любимом человеке.

— Вы боялись смерти? — смотрю ему прямо в глаза.

— Ровно до тех пор, пока я не написал свою «Пляску смерти». А затем ко мне во сне явился ангел смерти, который и посоветовал мне больше так не поступать, — он поджимает губы.

— Ах, если бы мне с ним поговорить, — о да, хотелось бы. — Извините. И что же потом стало?

— Ничего, — композитор пожимает плечами. — Спокойно прожил еще почти пятьдесят лет, затем поехал как-то на зиму в Алжир и, что вы думаете? Все, скончался от инфаркта. Когда затем я встретил того ангела смерти, он смеялся надо мною как сумасшедший.

Мне бы сейчас засмеяться, да вот только не до смеху. Ангелы смерти, оказывается, существуют. И этот композитор даже повидал одного из них.

-…как в ближайшем будущем встретите моего ангела смерти, а он один для всех музыкантов, потрудитесь передать ему от меня привет, — коротко бросает мужчина, вставая.

Меня мгновенно прошибает холодный пот. О чем это он?.. В ближайшем будущем?!

— Постойте! — хватаю его за рукав. — Как вас зовут?

Он удивленно смотрит на меня, а затем улыбается, медленно растворяясь в воздухе.

— Камиль. Сен-Санс, если вам угодно.

Удивленно смотрю в пустоту, туда, где секундой ранее еще стоял великий композитор. Камиль Сен-Санс?.. Конечно же, он же говорил о своей знаменитой «Пляске смерти». Дурья твоя голова, Розмари, стареешь, забываешь все вокруг.

5.08

Перед глазами прыгали черные точки. Рей поднял голову, осознавая, что не может встать. Он чувствовал ужасное головокружение, легкую тошноту и… О, черт, в ушах звенело. И, судя по слабоватому аромату крови, все было совсем плохо.

Мужчина попытался приподняться на локтях и тихо выругался, что-то простонав. Белые стены, задернутые плотные шторы, слабое освещение от одинокой лампы на прикроватной тумбочке. И…

— Лежите-лежите, — хрипловатый мягкий голос.

Рей повернул голову, окидывая взглядом сидевшего на стульчике у его кровати врача. Тот что-то увлеченно записывал в медицинскую карту, изредка посматривая то на своего пациента, то на часы.

— Можно… встать?

— Да, пожалуйста. Только без резких движений, желательно, — отозвался врач, не отрываясь от записей.

С трудом спустив с кровати ноги, Рей встал, слегка пошатнувшись и тут же хватаясь рукой за стену. Несколько шагов к стене, около которой оказалась спасительная раковина с живительной влагой. Провернув кран по максимуму, аристократ неумелым движением брызнул водой в лицо. Полегчало. И тут же пришел очередной приступ кашля.

— Доктор, что это было? — Рей откашлялся, выплюнув в раковину сгусток крови.

— Яд. Вас попытались отправить, господин Салэс, — спокойно констатировал врач, наконец поднимая голову от истории болезни.

— И? — он тяжело выдохнул. Воздуха катастрофически не хватало.

— У них получилось. Яд медленнодействующий. Я даю вам, господин Салэс, от силы двое суток. Но уже к сегодняшнему вечеру вы, скорее всего, не сможете стоять на ногах. Мы могли бы ввести вам инъекцию сильнодействующего яда, и избавить вас от…

Рей отрицательно качнул головой, расстегивая заляпанную кровью рубашку. Дышать стало легче, но особо ничего не изменилось. В голове все также курсировали гудящие вертолеты.

— Что с девушкой? — он сделал шаг в сторону выхода. — Где она?

— С девушкой все немного сложнее. Она сейчас в соседней палате, переживает последствия…

— Последствия чего?! — воскликнул Рей, в очередной раз перебивая врача.

Тот стерпел и это.

— Господин Салэс, успокойтесь. Присядьте, она все равно спит, — доктор кивнул на кушетку. — Девушка была беременна. Второй месяц, — аристократ мгновенно почувствовал у себя все симптомы астмы. — Она отпила из вашего бокала совсем немного, и ее жизнь не находится под угрозой, в данный момент. В сущности, беременность выручила ее, если можно так выразиться.

— Поясните, — сухо прошептал Рей. Ему вдруг стало еще тяжелее дышать.

— Плод погиб, приняв на себя действие яда. У нее был выкидыш, и сейчас девушка отдыхает. Ее здоровью, как я уже сказал, ничто не угрожает. Но… она не сможет больше иметь детей, — вздохнул врач, откладывая на стол записи и ручку.

— Я вас понял. Благодарю за разъяснение, — Рей, пошатываясь на каждом шагу, пулей вылетел из палаты, спеша к своей любимой.

Обнаружив ее спящей, с капельницей в вене, лежащей на кровати и слегка прикрытой одеялом. Даже так, но, увидев ее живой и невредимой, аристократ вздохнул с облегчением. Он присел около нее, опустил голову на грудь девушки и прислушался к биению ее сердца. Тихо и гулко раздавались мерные удары. Словно часы, отмеряя время, оставшееся ей. И ему, тем более.

— Она спит уже почти сутки, — констатировал врач, войдя в палату вслед за Реем. — Лучше ее не тревожить, господин Салэс. Тем более, вас ждут.

— Кто? — нехотя отозвался аристократ.

— Ваш друг, — он приблизился к кровати, поправляя капельницу, — он ждет вас с момента вашего к нам прибытия.

Рей удивленно изогнул бровь, недоумевая, кого так сильно могла интересовать ее судьба. Однако виду он не подал. Потому молча покинул палату, осматривая тускло освещенный коридор больницы. Сзади раздался тихий свист. Рей обернулся и окинул взглядом прислонившегося к стене гостя.

— Ты как? — подавив зевок, вопросил Кейдар, отлепив себя от стены.

— Сказал бы, что жить буду. Но это не так, — отмахнулся Рей, опускаясь на диванчик. — Ты привез нас сюда?

Работорговец молча кивнул. А затем, немного подумав, присел около Рея.

— Сколько тебе осталось? — сухо спросил он, косо глядя на собеседника.

— Не больше двух суток, — тихий вздох. — Спасибо. Правда, большое спасибо. Розмари могла не выжить, если бы вовремя не попала сюда. А мне уже ничего не поможет.

— Скажешь ей? — Кейдар прикрыл глаза, силясь совладать с подступающими зевками. Он не спал уже практически двое суток.

— Придется, — Рей откинулся на спинку дивана. — Не хочу еще сильнее травмировать ее психику.

— А Роуз… она в порядке? — на одном дыхании выпалил работорговец.

Его уже не сильно заботило, прознает ли Рей о его странном чувстве к девушке. Все и так лежало на поверхности, отблескивая всеми оттенками спектра. Глупо было скрывать очевидное. Особенно очевидное для лучшего адвоката если не во всем мире, то в Европе уж точно.

— Да, — Рей улыбнулся, запуская пальцы обеих рук в черные волосы. — С ней все будет хорошо.

— Отлично, — сухо бросил Кейдар, поднимаясь с места. — Спать хочу.

Он отвернулся, окидывая взглядом пустой в это время суток коридор. Он провел здесь практически сутки, за это время успел идеально изучить больницу. И его не радовали подобные познания. Хотя, кто знает, когда они еще могут пригодиться. Если бы Кейдар был верующим, он обязательно сейчас трижды бы сплюнул через плечо да постучал костяшками пальцев по какой-то деревяшке. Но работорговец не отличался набожностью. Лениво зевнув, он направился к лестнице, ведущей на первый этаж больницы, планируя прибыть в гостиницу и выспаться за все то время, что он провел на ногах.

— Кейдар.

Работорговец остановился. Он чувствовал, что Рею есть, что еще ему сказать. Но боялся, впервые за долгие годы, он действительно боялся это услышать.