Над ухом раздался голос Эльвиры Олеговны.

— Не молчи, как истукан! — зло зашипела она, подталкивая меня в спину.

— Что простите? — усилием воли я оторвал взгляд от зеркала.

— Яна Красовская, газета «Вечерний Харьков»… Александр Сергеевич, где вы ищите вдохновение для своих книг? Если прототипы у главных героев? — повторила она вопрос.

— Вдохновение я черпаю в семье, а прототипов нет… — быстро произнес я, возвращаясь взглядом на витрину. — Все придумано от начала и до конца…

Вышицкий улыбался, а на переднем плане игрался Мишка, что-то строя и изобретая, даже не представляя, что находится в одной комнате с упырем, появившимся из старинного зеркала. Пан сидел на диване в комнате сына, в руках у него был пульт от телевизора. На его коленях лежала голова Светланы, которая что-то рассказывала ему.

Кулаки непроизвольно сжались, я побледнел. Изображение испарилось так же быстро, как и появилось. Зеркальная витрина теперь отражала теперь только то, что ей и было положено, спины нетерпеливых читателей. Я ощутил, как пересохло в горле, словно наждаком прошлись. Закашлялся, набулькав себе минералки из бутылки.

— Простите, перерыв… — прохрипел я, вставая со своего места.

Толпа ошарашенно заворчала, представитель издательства растерянно развел руками.

— Слово писателя для нас закон… Прошу насладиться фуршетом. Пресс-конференция продолжится через некоторое время.

Я побрел куда-то наверх по выключенному эскалатору. Перед глазами стояла эта идиллическая картинка и язвительная, почти победная ухмылка Вышицкого. Уверен, что мне это все не привиделось и не показалось. Пан издевался надо мной, чувствуя, что я хочу вернуться. На третьем этаже было пусто. Тускло светились лампы дневного света. Магазины и витрины были уже закрыты. В дальнем конце коридора мыла пол уборщица, елозя по кафельному полу грязной тряпкой.

Подошел к огромному, во всю стену окну. Закурил, пуская дым колечками, глядя на улицу. По проспекту летели грязные машины, громыхали троллейбусы. Мокрые замерзшие люди толпились на остановке, выдыхая клубы пара. Молодая парочка, обнявшись брела по тротуару. Вот счастливые люди!

Неожиданно их подрезала черная иномарка. Далековато, модель разглядеть сложно. Из машины выскочил крепко сложенный паренек лет двадцати в короткой кожаной куртке, что-то им покричал, грозя кулаком. Распахнул пассажирскую дверь и оттуда выпорхнула…

Я не мог поверить своим глазам. Это была Светка — моя жена, и не она одновременно. Длинная шуба, шпильки, прическа…Не было в ней чего-то родного…Как манекен, одетый в дорогую одежду. Крепыш подошел к ней поближе, по-хозяйски обнял за талию и поцеловал. Она и не думала отбиваться. Лишь слегка отстранилась, что-то ему выговаривая. Потом сама чмокнула его мимолетно в щеку, помахав своей миниатюрной ладошкой на прощание.

— Клиника говорите… — прошептал я, только сейчас заметив, что сигарета догорела почти до фильтра и теперь тлела, обжигая мне кончики пальцев.

Жена спешила по ступенькам в зал. Почему-то было больно в груди…Умом я понимал, что это не моя жена, не моя жизнь, не моя реальность…Но чувство ревности будто сбило меня с ног. Трясущимися руками я вытащил еще одну сигарету из пачки. Чиркнул зажигалкой, не чувствуя ничего, только боль.

— Вот ты где…писатель-самородок! — у эскалатора раздался голос Эльвиры Олеговны. Она, подобрав платье, поднималась наверх. Я обернулся, собираясь с силами, чтобы не сорваться и не заорать. — Тебя там люди ждут, а ты тут десятую подряд сигарету докуриваешь!

— Сейчас буду…

— Саша, что с тобой? — спросила теща уже нормальным голосом у меня. На миг показалось, что я вернулся назад, что Эльвира Олеговна поможет советом подскажет, съязвит, но нет…Этот вариант лишь обеспокоен был одним — мнением общественности. — Ты плохо себя чувствуешь? Я говорила, что надо бы давно сходить к Льву Давыдовичу за консультацией. В наше суматошное время…

— Со мной все в порядке, — раздельно проговорил я мертвым голосом.

— Сашка, привет! — к нам поднялась Светка. Шубу она уже сняла в гардеробе, оставшись в длинном обтягивающем вечернем платье с открытой спиной, подчеркивающим ее прекрасную талию. Волосы все те же, фигура та же, но не было в ней той бесшабашности, той легкости, той честности, которые были у настоящей, было лишь искривленное отражение.

Жена, раскинув руки, хотела меня обнять, как недавно крепыша на остановке, но я ловко увернулся, сделав вид, что это произошло совершенно случайно.

— Привет, — холодно поздоровался я, стараясь не смотреть в ее честные глаза, светящиеся казалось бы искренней радостью, — Эльвира Олеговна, право слово, неудобно. Люди ждут, пройдемте в зал.

И первым направился туда, вслед за тещей. Рядом шла Светлана.

— Ты не рад, что я приехала? — тихо спросила она.

— Отчего же рад…

— Саш, пойми, у меня очень много работы. Ты даже не представляешь, что такое клиника. Кучу бумаг подпиши, истории напиши, женщин посмотри. Вот сегодня, например, одну из них надо было с консультации переводит в стационар. Но это же не так просто! Я подготовила документ. Договорилась с Корабельской. Оформила все как надо! Это же время! К тому же я тебя заранее, еще утром предупредила.

— Не меня… — поправил ее я. — Тещу…

— Господи, да какая разница! Хоть Мишку! Я не хотела тебя расстроить, правда, — она все-таки подхватила меня под руки и прижалась к плечу. Если бы я не видел своими глазами крепыша на иномарке, то поверил, что она действительно переживает.

— Как добралась? — сухо спросил я.

— Меня муж этой тетки подбросил, — настороженно всматриваясь в мои глаза, соврала Светка, — ему все равно было в эту сторону.

— Понятно… — пробормотал я.

Мы спустились вниз, где читатели уже в полной мере успели насладиться фуршетом. Они уже и забыли для чего собственно собрались. Мило беседовали друг с другом. Книжки были разобраны. Стол пуст. За ним сидел представитель издательства, попивая шампанское.

— Александр Сергеевич, — чуть пьяненько воскликнул он, — вы вернулись?

— Как я вижу в моих автографах уже нет необходимости? — я кивнул на пустой стол, заваленный до этого книжками.

— Мы вас так любим… — паренек полез обниматься, но я сделал шаг назад, уклоняясь в сторону. — Вы наш самый талантливый автор…Только теперь меня уволят…

— Почему это? — удивился я.

— Я провалил презентацию… Выпускающий редактор доверила мне дело, а я его завалил.

— Не переживайте, — похлопал я его по плечу, — думаю с ней мы сумеем договориться.

Быстрым шагом направился к выходу.

— Саш, — Света семенила за мной на своих длинных шпильках. А та, родная, любимая не любила высокий каблук.

— Да? — поднял я на нее глаза.

— Ты домой?

— Да нет, пожалуй, — пожал плечами я, — вы отправляйтесь, забирайте машину. Мне надо немного прогуляться.

Светка подозрительным взглядом окинула меня, но ничего не сказала. Позвала Эльвиру Олеговну, тактично томящуюся где-то позади. Вместе они вышли из торгового центра. Я немного понаблюдал, как шофер открыл им двери, усадил на заднее сиденье, как машина рванула с места, окатив прохожих с ног до головы осенней грязью.

— Александр Сергеевич! — позади меня раздался чей-то звонкий девичий голос.

Недалеко от выхода стояла уже одетая в пуховик та самая блондинка, задавшая первый и единственный вопрос на презентации. Я напрягся, вспоминая, как ее зовут, но видение с Вышицким выбило меня из колеи.

— Да, — недоуменно посмотрел на нее я. Выглядела она привлекательно. Бойкая девушка…Такие должны становится именно журналистками, вырывающими сенсацию зубами.

— Яна Красовская — «Вечерний Харьков», — снова представилась она, блеснув белозубой улыбкой, — может ли наша газета рассчитывать на эксклюзивное интервью с главным писателем нашего города?

Хотелось побыть одному. В голове царил кавардак. Боль от предательства Светланы в этом мире еще не прошла. Обида была столь сильна, что толкала меня на глупости. Вышицкий не выходил из головы.