Короче, чтобы фиксировать нашу точку зрения, скажем, что ни плавания норманнов, ни Ганза, ни Голландия, ни Англия, если даже они и создавали на Балтике такие сменявшие друг друга господствующие экономики, не построили того экономического фундамента, без которого высшие формы эксплуатации захватили бы только пустоту. В таком же смысле я уже говорил, что некогда Венеция ³⁶⁰ захватила экономику Адриатики, но не создала ее.

Швеция — она будет главным нашим примером — была формировавшейся территориальной экономикой, одновременно и ранней, и запоздалой. Ранней — потому что шведское политическое пространство обрисовалось вокруг Упсалы и по берегам озера Меларен очень рано, в XI в., сдвинувшись позднее к югу и включив Западный и Восточный Гёталанд. Но экономически запоздало, ибо с начала XIII в. любекские купцы находились в Стокгольме, который контролирует на Балтийском море узкий выход из озера Меларен (примерно вдвое превышающего по размеру Женевское озеро), и продолжали активно действовать там вплоть до конца XV в.³⁶¹ Город же достиг полного и отныне неоспоримого успеха лишь со вступлением на престол династии Ваза в 1523 г. Следовательно, для Швеции, как и для других национальных экономик, экономическое пространство организовывалось медленно в предварительно очерченном политическом пространстве. Но в Швеции такая замедленность имела также и особые, достаточно очевидные причины.

_{Производство оружия развилось в Швеции с помощью голландцев и сделалось одним из самых значительных в Европе. На картине изображен литейный завод в Юлитаброке. Амстердам, Государственный музей.}

Прежде всего, это трудные, даже не существовавшие коммуникации (прекрасные шведские дороги восходят к XVIII в.)³⁶² на огромном пространстве, превышавшем 400 тыс. кв. км, которое долгие войны увеличили до размеров империи (Финляндия, Ливония, Померания, Мекленбург, епископства Бременское и Верденское). Еще к 1660 г. эта империя покрывала, включая Швецию, 900 тыс. кв. км. Часть этих территорий Швеция утратит после 1720 г. (Стокгольмский мир с Данией) и 1721 г. (Ништадтский мир с Россией), но Финляндия, огромное колониальное владение, останется за ней до самого присоединения Финляндии к России Александра I в 1809 г.³⁶³ Если к этим пространствам прибавить поверхность вод Балтики, которую Швеция пыталась окружить своими владениями (а именно 400 тыс. кв. км), то все вместе превышало миллион квадратных километров.

Другой слабостью Швеции было ее недостаточное население: 1200 тыс. шведов, 500 тыс. финнов, 1 млн. прочих подданных по берегам Балтики и Северного моря³⁶⁴. Клод Норманн³⁶⁵ был прав, подчеркивая контраст между 20 млн. подданных Франции Людовика XIV и едва 3 млн. их в шведских владениях. В результате «величие» Швеции ³⁶⁶ было возможно лишь ценою безмерных усилий. Рано начатая бюрократическая централизация, сама стоившая немалых затрат, утвердила фискальную эксплуатацию, выходившую за рамки разумного, которая одна только сделала возможной империалистическую политику Густава-Адольфа и его преемников.

И последний, самый болезненный недостаток заключался в том, что водами Балтийского моря, главным пространством перевозок, Швеция не овладела. Вплоть до войны Аугсбургской лиги (1689–1697 гг.) ее торговый флот был невелик; имелись, конечно, многочисленные корабли, но ничтожного тоннажа, деревенские беспалубные суда, занимавшиеся каботажем. Ее родившийся в XVII в. военный флот даже после основания около 1679 г. солидной военно-морской базы в Карлскруне ³⁶⁷ не в состоянии был уравновесить датский флот, а позднее — флот русский. Фактически перевозки морем были последовательно монополизированы Ганзой, а затем, с XVI в., Голландией. В 1597 г. почти 2 тыс. голландских кораблей³⁶⁸ пришли в Балтику, целиком охваченную тогда плотной сетью их обменных операций. И Швеция, какие бы преимущества ни давали ей ее завоевания и таможенные доходы, которые она присваивала, контролируя реки и перевозки Северной Германии, оказалась в свою очередь опутана нитями амстердамского капитализма. В XV в. из Стокгольма, перевалочного пункта внешней торговли, все шло в сторону Ганзы, прежде всего — в направлении Любека ³⁶⁹; впредь все пойдет в Амстердам. Ярмо было закреплено прочно: даже шведы знали, что избавиться от голландцев ради какой-то выгодной конъюнктуры означало бы прервать на Балтийском море кормившие ее перевозки и поразить собственную страну в самое сердце. Настолько, что и будучи враждебны этим требовательным хозяевам, шведы, однако же, не хотели положиться на помощь французов или англичан, чтобы от этих хозяев освободиться. В 1659 г. шведские сановники ³⁷⁰ предупредили англичан, что они не должны изгонять голландцев из Балтики, разве что они сами их там заменят!

Вплоть до 70-х годов XVII в., до того, как стало очевидным английское наступление на Балтике, голландцы будут устранять любую конкуренцию. Их купцы не довольствовались тем, чтобы управлять шведскими делами из Амстердама. Немалое их число — и не самых мелких: де Гееры, Трипы, Кронстрёмы, Блюммерты, Кабильжо, Вевестеры, Усселинки, Спиринки³⁷¹—обосновывались в Швеции, иногда натурализовались там, получали дворянские грамоты и тем самым обретали полную свободу маневра.

Деятельность голландцев пронизывала шведскую экономику до самых ее глубин, вплоть до производства, вплоть до использования дешевой крестьянской рабочей силы. Амстердам контролировал одновременно продукцию шведского леса на севере страны (лес, брусья, доски, корабельные мачты, деготь, вар, смола) и всю деятельность горнопромышленного округа Бергслаг неподалеку от столицы и от берегов озера Меларен. Представьте себе круг площадью в 15 тыс. кв. км, где встречаются золото, серебро, свинец, цинк, медь и железо. Два последних были решающими в шведском производстве — медь до 1670 г., пока не истощились фалунские рудники, и железо, принявшее после этого эстафету и все больше и больше экспортировавшееся в Англию в виде чушек чугуна или железных плит. В пределах Бергслага возвышались домны и кузнечные цехи, заводы, изготовлявшие пушки и ядра ³⁷². Эта мощная металлургия, вполне очевидно, служила политическому величию Швеции, но не ее экономической независимости, ибо в XVII в. горнопромышленный сектор находился в зависимости от Амстердама, как в предшествовавшие столетия он зависел от Любека. В самом деле, образцовые предприятия де Гееров и Трипов были не так новы, как это утверждают. Рабочие-валлонцы из района Льежа (откуда был родом Луи де Геер, «король железа») ввели в Бергслаге домны из кирпича; но задолго до этого немецкие рабочие строили там очень высокие доменные печи из дерева и глины³⁷³.

Когда в 1720–1721 гг. Швеция будет сведена к сухопутному блоку Швеция — Финляндия, она станет искать компенсацию своим неприятностям на Балтике в западном направлении. Наступила эпоха взлета Гётеборга, основанного на Каттегате в 1618 г. и сделавшегося шведским «окном на Запад». Набрал силу шведский торговый флот, наращивая число и водоизмещение своих кораблей (их было 228 в 1723 г., 480 — три года спустя в 1726 г.), и флот этот вырвался из Балтийского моря. В 1732 г. первое финляндское судно, выйдя из Або (Турку), пришло в Испанию³⁷⁴; в предшествовавшем году — 14 июня 1731 г.³⁷⁵— получила пожалованную ей королевскую привилегию шведская Индийская компания. Эта компания, базировавшаяся в Гётеборге, познает довольно продолжительное процветание (дивиденды доходили до 40 и даже до 100 %). В самом деле, Швеция сумела извлечь выгоду из своего нейтралитета и морского соперничества Западных держав, чтобы воспользоваться своими шансами. Зачастую шведы были к услугам тех, кто к ним за этим обращался, беря на себя прибыльную роль «замаскированных» кораблей³⁷⁶.