– Кто он?
Госпожа Иннара поняла. Дёрнула плечом безразлично, тщетно загоняя клубок болезненных эмоций на дно уставшей души.
– Что тебе имя? Познакомились в Оше. Стонгардец бруттских кровей… Полукровка и маг. Слабая в нём оказалась искра. Когда убийцы отца его вычислили, он даже защититься не успел. Об этом я узнала спустя много лет, – тихо проронила Деметра. – А тогда подумала, что он просто исчез. Оставив меня носить его дитя под сердцем…
Душевные излияния всегда неприятны. Сам их не любил. Верно, что и госпожа Иннара тщательно избегала. До этого дня…
– Отец узнал, – помолчав, негромко заговорила колдунья. – Исхлестал меня словами… оскорблял. Впервые в жизни ругался – грязно, не как бруттский аристократ, не как Сильнейший, не как… отец. Замолкал, смотрел брезгливо… Позор для рода! – горько усмехнулась Деметра. – Не столько его разгневал сам поступок, сколько безвкусный, непростительный выбор единственной дочери. И хотя стонгардцем мой избранник был лишь наполовину, этого оказалось достаточно. Такого потомства в нашем роду не будет! Избавься от паразита, Деметра…
Голос бруттской колдуньи стих. Вновь и вновь кололо в груди – отголосок чужой боли – но госпожа Иннара вскрывала нарыв упрямо и безжалостно, словно растеряв всякую надежду на оправдание.
– Несколько дней терзалась. Отец ребёнка не появлялся, и я почти поверила в уговоры. Поверила, что меня бросили. Потому что и раньше никому не была нужна…
Я нахмурился, осторожно обнял опущенные плечи одной рукой. На коже тотчас заплясали призрачные огоньки, пока ещё не причинявшие вреда ни мне, ни Деметре.
– Я сама вошла в ту комнату, – мёртво продолжила дочь Сильнейшего, не заметив моего жеста. – Как сейчас помню. Вошла и отчаянно захотела назад. Но отец не позволил. Плечи сжал, будто клещами, и повёл вперёд. Она меня уже ждала. Я ей тогда ещё доверяла…
– Она, – эхом повторил я. Догадался, ловя отголосок чужих воспоминаний, – мастер Сандра?
Деметра отстранённо кивнула.
– Когда много лет спустя я поняла, кто она на самом деле, мои руки уже были связаны тёмным прошлым, о котором Сандра лучше прочих знала. Она не просто убила мою девочку, она ведь… по кускам её доставала, – голос колдуньи сорвался, зазвенел высокими нотами. Обжёг меня болезненный ужас страшных воспоминаний. – Никогда не забуду… И… я не знаю, намеренно или нет… но навредила. У меня не может быть детей, Сибранд. Больше нет…
Дочь Сильнейшего вновь закрыла руками искажённое болью лицо. Сухими получились сдавленные рыдания: все слёзы выплакала за жизнь.
– Ни одному мужчине не стала бы хорошей женой, – выдохнула наконец. – Видишь, не солгала тебе: я худшая из женщин, Сибранд!
– Госпожа…
– Дослушай. Я раскаялась в ошибке в тот же день. Даже не так – в тот момент, когда вошла в проклятую комнату. Но было поздно… Отец велел мне держать рот на замке, чтобы слухи не достигли Дейруина. Я послушалась. Давила эмоции, гасила чувства. Ненавидела. Сильно ненавидела… Я достигла вершин мастерства в те годы, и ненависть толкнула меня на последний шаг. Убийства дочери мне показалось мало! Я вдоволь искупалась в мести отцу.
Огонь в полуразрушенной печи догорал; я сбросил несколько языков нетерпеливого пламени на головешки. Те ярко вспыхнули от колдовской стихии – верно, продержатся ещё сколько-нибудь.
– Теперь ты понял, кто проклял Сильнейшего? – Деметра внезапно выпрямилась в моих объятиях, заглянула в лицо. Потемнела золотистая радужка, тёмными провалами на лице показались больные глаза. – Вспомни свои слова, Сибранд! «Хорошо, что в моём доме только дети – они точно не предадут!». Великий Дух, ты ничего не знаешь о мире! В нём существуют вещи ужаснее, чем беда, которая случилась с тобой! Ни здоровье, ни внешнее благополучие не залог безоблачному будущему и счастливой жизни! И я не оказалась исключением…
Деметра сжала виски ладонями, вновь пряча лицо у меня на груди. Выпустила воздух через зубы, тщетно приводя себя в чувство. В такой близости от сердца огня – пустая затея, госпожа Иннара!
– Моя месть казалась сладкой: теперь не он, а я – главная! Не он моими руками делает грязную работу, и не я – невзрачная ширма! Теперь мастер Дамиан – безумный старик, которого не списывали со счетов исключительно из-за лени: сам подохнет! В последние несколько лет именно я решала, в какие игры мы с ним играем. Раскаивалась, конечно, но только до тех пор, пока не узнала, что это именно отец послал убийц к моему избраннику. Любовью всей жизни мою связь с ним не назовёшь, но я мечтала о семье и детях. Он был бы прекрасным мужем! Вот только я оказалась ужасной матерью…
Деметра прерывисто вздохнула, подавляя новый приступ беззвучных рыданий, больше похожих на сухой кашель.
– Избавься от этого, – ткнула себе в живот колдунья, явно повторяя чей-то жест. – Отец так говорил. Я всё пытаюсь, но не могу забыть его слова…
– Ты могла бы снять проклятие? – негромко спросил я. – С мастера Дамиана?
Госпожа Иннара встрепенулась, но в лицо мне не посмотрела.
– Конечно. Тот, кто наложил, может и снять. Я не хотела, – слабый жест плечом, как невысказанная усталость от собственных решений. – Я до сих пор люблю его, Сибранд, несмотря на временные помрачения. Но я всегда трезво оценивала своего отца: он был ужасным человеком. Маги седьмого круга другими не бывают… Если бы я вернула ему ясность рассудка, он бы продолжил… Сильнейший убивал десятками, если не сотнями. И твой народ всегда считал не людьми, а разумными животными, которые только грубую силу да команды понимают…
– Почему ты не расторгла помолвку с альдом? – не выдержал я. – Мастер Дамиан уже не был помехой!
– Ради мира, – сказала, как само собой разумеющееся. – Бруттская знать верила в этот союз, хотя я всегда знала, что ему не состояться. Тянула время. Теперь, когда альды вот-вот нападут на гильдию, и станет ясно, что амулет стихий они никому не отдадут, брутты, возможно, очнутся. Чтобы нелюди признали нас равными!.. Даже нас, – задумчиво уточнила Деметра. – Не все знают об их планах. Аркуэнон достал сердце земли и передал его Эллаэнис. То, что она выкрала артефакт – лишь легенда для тех из альдов, кто против даже временного союза. Их мнение не является решающим: бой состоится, я в этом уверена. Легат Витольд тебе рассказывал?
– Да.
– Тогда ты знаешь. Великий Дух, Сибранд, как ты решился? – вдруг вскинулась Деметра. – Мне казалось, ты не очень-то горел желанием вернуться в легион.
Я отвёл влажную от слёз прядь волос с её лица, стёр большим пальцем мокрую дорожку на щеке.
– У меня тоже вопрос, госпожа, – заговорил спокойно. – Почему ты повела магов через Ло-Хельм? Могли бы добраться к Живым Ключам через Кристар, это безопаснее и быстрее.
Деметра вспыхнула, опустила глаза на миг, затем обречённо пожала плечами.
– Для стонгардских врат нужен ключ. Я тогда думала, что сгодится любая чистая кровь, но оказалось, что ещё и добровольная. В любом случае, Витольд не прогадал. Он сказал мне, что в Ло-Хельме живёт капитан легиона в отставке, Сибранд Белый Орёл, староста деревни. Добавил, что ты человек большой силы, который вполне справится с добычей артефакта, случись нужда, и которому можно доверять. Витольд разрешил… в смысле, – смутилась вдруг госпожа Иннара, – сказал: используй его как хочешь, пусть послужит во благо Империи. Ему не обязательно знать, кто за этим стоит…
– Ублюдок, – не сдержался я.
Мне показалось, дочь Сильнейшего со мной вполне согласна – по крайней мере, усмешка вышла усталой. Хитрый начальник особого отдела на всех имел свои виды…
– Как ты попала в легион, госпожа?
– Витольд не говорил?
Я честно задумался. Трудно, когда в груди пожирает последние капли терпения сердце огня, а в объятиях тёплая и по-прежнему влекущая женщина.
– Сказал: из добровольцев.
– Значит, не соврал, – подтвердила госпожа Иннара. – Я действительно хочу вам помочь. Вашей Империи. Стонгард и Сикирия не заслужили той судьбы, которую готовят вам альды. И как бы ни вертела нос бруттская знать, ваша Империя – единственный залог безопасности бруттских земель. Только вы стоите у нелюдей на пути. И всегда стояли.