— Сегодня ты испытаешь то, чего не испытывал ещё никогда, — рычала она в предвкушении, разрывая на мне рубаху.

— А ты себя не переоцениваешь — усмехнулся я и хотел приподняться, но не смог пошевелиться. — Что за чёрт!

— Лежи спокойно и получай наслаждение, — злобно проворковала девушка. — Будешь послушным мальчиком, получишь ещё больше, чем рассчитываешь.

— Я вообще ни на что не рассчитываю! — мною овладело бешенство. Сколько уже можно! — Пусти меня, стерва!

Но её страсть от этого только сильнее разгоралась.

— О да! Кричи на меня! Ругай! Вырывайся! Можешь даже попробовать плеваться!

Её коготки царапали мои грудь и живот. Царапала глубоко, до крови, от чего в ней проснулась жажда. Девушка склонилась и повела языком от пупка до шеи, слизывая кровь.

— А ты очень и очень аппетитный, — сказала она, склоняясь надо мной. Сейчас её глаза были красными. — И очень, очень вкусный, — ещё раз опустилась и слизала кровь с царапин, которые, на удивление, быстро затягивались.

А когда поднялась, то страстно поцеловала. Оттянула губу и тут же укусила за неё.

— Да твою ж мать! — вновь выругался я, пытаясь хоть как-то подняться. Лёжа на каменном полу не связанный и не прикованный. — Сколько можно издеваться!

— Ну, не будь таким неженкой, — ехидно улыбнулась она. — Но если хочешь, то… — снова опустилась ниже, но на этот раз гораздо ниже.

Она лежала на кровати, бледная, как обычно. Прошло уже несколько дней, но не одно лекарство ей так и не помогло. Лихорадка продолжала её убивать, и с каждым днём становилось только хуже.

— Всё наладится, Енивера, — говорил Ирос, её старший брат, но она была не в силах ответить.

Он вышел из её комнаты. За дверью ждали остальные братья, Алиот и Зарон. Посмотрев на него, они поняли, что ничего не изменилось, а стало только хуже.

— Я не знаю, что дальше, — тихо сказал Ирос, уставившись в пол.

После недавней смерти родителей от такой же лихорадки, братья стали управлять городом. Но они и не подозревали, что ужасная болезнь вновь ударит по их семье, и вот.… Многие врачи приезжали, чтобы помочь Енивере, но вскоре отступали, понимая, что обычные лекарства здесь не помогут. А болезнь поглощала их сестру всё быстрее.

Они спустились вниз, думая каждый о своём. Но внезапно путь им преградила старуха.

— Как Вы сюда попали — удивился Ирос и его братья. — Стража не могла Вас просто так пропустить.

— Поверьте, князь Ирос, чтобы проникнуть куда-то, мне и не нужно разрешение стражников, — прохрипела старушка.

Она была маленького роста, одетая в грязные чёрные лохмотья, и опиралась на грубый деревянный посох.

— Что Вам надо — спросил Алиот.

— Нет, — усмехнулась та и ткнула корявым пальцем его в грудь. — Что вам надо

— Не понял, — удивлённо вскинул брови князь.

— Всё ты понял. Покажите мне, где она, — велела старуха.

— Так Вы хотите помочь Енивере — спохватился Ирос. — Что же Вы хотите сделать Что у Вас есть

— Всё, — коротко ответила та.

Прошло много времени. Старуха велела запереть дверь и никому не входить в комнату девушки. Братья не стали спорить, ведь выхода оттуда всё равно не было, они находились в башне, и единственное, что можно было сделать, это прыгнуть в окно с огромной высоты. Они долго стояли и ждали, когда же та выйдет, но она не появлялась, и тогда братья решили дежурить по очереди. Прошла ночь, никто не выходил. Прошла половина дня, и когда пришло время обеда, братья не выдержали и вломились в комнату, так как она была закрыта изнутри.

— Где она! — первым воскликнул Алиот.

В комнате никого не было. Лишь открыто окно, через которое проникали лучи дневного солнца.

— Енивера! — Ирос бросился к кровати, на которой, укутавшись в одеяло, лежала их сестра. — Что с тобой

— А-а-а, — простонала та, на её глазах появились слёзы, и он спряталась под одеяло.

На её шее были видны две маленькие ранки.

Проснулся я от солнца, которое только-только поднималось где-то на горизонте. Его ещё не было видно, но тьма ночи уже развеялась, и этого мне хватило, чтобы пробудиться. Я всё ещё был в темнице, опять один. Енивера исчезла ещё ночью, после всего, что она со мной сделала, я думал, что расстанусь с жизнью. Но нет, пока что я был жив, вот только надолго ли

— Доброе утро, — послышался голос, и я резко вскочил на ноги.

Это был тот самый первый князь, которого я тут увидел.

— Ты меня испугался — с усмешкой спросил он. — Странно, вчера ты был более смелым.

— Несколько неприлично рано утром будить свою жертву, — ответил я. — Если хотите меня убить, могли бы дать выспаться.

— Ты и так проснулся, — улыбнулся тот. — Кстати, вот твоё оружие, он протянул мне кинжал, но сторонясь света, идущего из окна. — Хотя, думаю, тебе он не поможет. Ведь на тебе нет даже рубашки.

— Какая щедрость, — я взял его и поднёс к груди князя.

— Ну, — сказал он, видя, что я замешкался. — И чего же ты ждёшь Или ты наконец-таки понял, что просто так меня не убить

Да, я это понял и опустил кинжал.

— Но ты тоже не нападаешь, или у тебя такая извращённая манера издеваться над жертвой Поболтать о том, о сём, а потом растерзать на части.

— Не цени меня так низко, — ответил тот. — В отличие от моих братьев, от убийств меня воротит.

— Да ладно — недоверчиво сощурился я.

— Пр

едставь себе. Я ненавижу себя и свою жизнь, но у меня не хватает духу с ней расстаться. А запах жертвы просто сводит меня с ума, и я не в силах себя контролировать. Позволь мне поделиться этим с тобою — он жестом пригласил меня пройти за ним.

— Думаешь, я пойду за тобой

— А что ты теряешь Сбежать у тебя не получится, ты ведь не знаешь где ты и куда идти. Единственный выход впереди. Убить меня здесь у тебя тоже не выйдет, единственное, что может это сделать, это серебряный кинжал, который, кстати, тоже впереди. И потом, если бы я хотел тебя прикончить, я бы это уже сделал.

— Не аргумент, — ответил я. — С чего это я вообще должен верить убийце

— Потому-что ты хочешь убить нас. Этого же хочу и я. Пойми Дамрар, раньше я был человек, как и все остальные, у меня была душа и доброе сердце. Сейчас же этого нет. Мне надоело убивать людей, надоело жить за их счёт, — мне показалось, что его прорвало. Удивительно, он же убийца, продавший свою душу в обмен на бессмертие. И он страдает угрызениями совести. — Вся моя жизнь, словно сон, — продолжал он. — Мне постоянно кажется, что вот сейчас я открою глаза и увижу свой прекрасный замок, с множеством людей, на лицах которых я смогу увидеть улыбки. А моя сестра будет всё так же румяна и прекрасна. Но нет, вместо этого я открываю глаза и вновь смотрю на чёрные стены замка. Меня пытались убить десятки раз, у меня были десятки женщин, некоторые из которых тоже хотели очистить мир от меня. Но всё тщетно. Всегда, когда я думал, что вот он, этот момент освобождения, то мне мешают либо мой голод, либо мои братья! — он передохнул. — Дамрар, я чужой для этого мира, и я это понимаю. У меня нет души, но, видимо, её отголоски всё ещё борются с моим нынешним состоянием. Мне надоело жить, как тень. Мне вообще надоело жить. Точнее существовать, потому что это не жизнь, — он вздохнул, и мне показалось, что весь этот красноречивый поток был искренен.

— То есть ты хочешь, чтобы я убил вас

— Да. Ты сделаешь сразу два благих дела спасёшь город от жестоких убийц и избавишь нашу семью от мучений.

— А разве сейчас твои братья не помешают нам

— Нет, сейчас они спят. Поэтому у нас есть прекрасная возможность.

Я задумался.

— А твой голод

— Тут тоже есть небольшая загвоздка.

— И какая же

— Я боюсь тебя, ведь ты даже не представляешь, кто ты на самом деле.

— М-да, это я уже слышал. Но всё это как-то уж слишком просто.

— Знаю. Если хочешь, то можешь остаться здесь и поискать выход самостоятельно. Но вскоре мои братья проснутся и тогда они найдут тебя. Или же пойдём со мной. Можешь мне не верить, решать тебе, — с этими словами князь развернулся и пошёл по тоннелю, который был сразу за открытой решёткой моей камеры.