…Брат с сестрой, как обычно в плохую погоду, торчали на кухне.

Я скинула куртку и остановилась в проёме, принюхиваясь. Пахло кардамоном и чем-то ещё. Приятно, хотя резковато.

Эми сидела на табуретке, болтая ногами, а Стив колдовал у стола над чашками. Заметив меня, протянул мне одну из них.

— Что это за гадость?

— Не бойся, не отравлю.

Я осторожно отхлебнула. Напиток напоминал чёрный чай, в который добавили слабого кофе и хорошенько сдобрили специями. Необычный, терпкий, горячий, но, как ни странно, вкусный.

— Мое новое изобретение, — загадочно улыбнулся брат. Протянул вторую чашку Эми: — Держи.

— Скажи, а ты любишь Мишель? — вдруг спросила сестра.

Стив бросил на меня недовольный взгляд. Я передёрнула плечами, демонстрируя, что абсолютно ни при чём, но зато с удовольствием послушаю ответ.

— Ну, Стив! Любишь или нет? — Терпения у двенадцатилетнего подростка было немного.

— Да, конечно… Люблю, — смущённо кивнул брат, оборачиваясь к Эми.

— А почему её? — не унималась сестра. — Почему ты влюбился в Мишель?

Вопрос на миллион долларов.

— Я… — Стив покраснел.

— Только не говори, что жить без неё не можешь и прочую розовую чушь, — брезгливо скривилась Эми. — Влюбляются не поэтому. Человек должен сделать что-то хорошее, чтобы его полюбили.

— А, Стив? — ехидно подхватила я, опускаясь на соседнюю табуретку. — Ну-ка, расскажи нам, что тебе сделала Мишель, чтобы ты в неё влюбился… Такое вот прямо хорошее-прехорошее.

— Вы всё равно не поймёте, — заявил брат. — Поэтому просто смиритесь. Когда-нибудь Мишель станет моей женой…

Со странной смесью тоски и ликования я выхожу из машины. Оглядываюсь.

Дом Бэков абсолютно не изменился. Обшитый белыми гладкими досками, с причудливо скошенной крышей, ровненький, опрятный и такой родной он по-прежнему красуется в конце улицы. Как будто время над ним не властно, здесь оно остановилось, как в сказке — замерло, погрузило всех в сон в тот самый момент, когда я уходила отсюда в последний раз, не собираясь возвращаться никогда. И всё же вернулась. Стою сейчас на крыльце дома, который так и не стал моим, семь лет спустя, и отчаянно надеюсь на чудо.

— Вы проводили здесь обыск? — запоздало вспоминаю я. — В смысле, не ты сам, конечно. Полиция, Лински?..

— Нет. — Лиам опережает меня, доставая из кармана ключи. Возится с замком. — Шериф решил, что нет причин. Орудие убийства нашли, мотив ясен. Ему ясен, — горько усмехается он, — причин для ордера — ни одной. — Лиам широко распахивает дверь. — Прошу.

Я благодарно киваю и захожу. Останавливаюсь в прихожей, неуверенно топчусь и глазею по сторонам. Чувствую себя ужасно неуютно, словно и правда собираюсь подглядывать за чужой жизнью. Идея покопаться в вещах Мишель уже не кажется такой привлекательной.

— Слушай. Может, лучше позвонить шерифу и рассказать ему про сообщение?

— Зачем? — Лиам удивлённо оборачивается. — Он и так про него уже знает.

— И ты тоже знал? До того, как я дала послушать?

— Я — нет. Откуда? Меня же отстранили сразу после твоего допроса. Но Лински обязательно проверил бы телефон Мишель, все входящие и исходящие за последний месяц, все её переписки и сообщения. Он знал, что Мишель звонила тебе последней.

— Но не мог знать, что она мне сказала.

— Не мог. Но если не спросил тебя, значит уверен, что знает. Или считает, что это не важно. Ведь ты же всё равно пришла в Беседку.

— А что, если они успели получить ордер и на мой номер тоже?

— Вот это вряд ли, — Лиам задумчиво качает головой. — Тогда они в первую очередь потребовали бы твой телефон.

— Думаешь? — всё ещё сомневаюсь я, хотя прекрасно отдаю себе отчёт: причина моей внезапной неуверенности вовсе не связана с шерифом, а имеет прямое отношение к Майку. Меня совсем не радует, что я собираюсь рыться в его доме в тайне от него. Но если я позвоню сейчас и расскажу, зачем я здесь, придётся сообщать и обо всём остальном тоже. Вот уж нет. Майк узнает о таком не по телефону впопыхах между уточнениями, в каком ещё «грязном белье» его жены мне стоит покопаться.

— Уверен. Но нам лучше поспешить. «Красные мундиры» церемониться не станут, получат ордер и нагрянут с обыском и сюда и куда захотят, как только узнают про связь Мишель с Лински. Чего ты думаешь, он так бесится? Потому что у самого рыльце в пушку. В КККП будут читать его горячую переписку с Мишель и ржать в голос. — Судя по тону, последнее обстоятельство Лиама отнюдь не радует.

— Тогда давай шевелиться. Откуда мне начинать? — спрашиваю я, подразумевая немного другое в надежде, что Лиам догадается сам.

В доме Бэков мне всегда нравилась планировка. Снаружи двухэтажное здание выглядело довольно компактно, но фактически выходило, что этажей целых три, и это не считая подвала. Справа от прихожей располагалась огромная гостиная с камином и просторная светлая кухня с высоким потолком. Слева от входной двери вверх и вниз убегала деревянная лестница. Наверху находились небольшая ванная с туалетом и три комнаты, где когда-то жили маленькие Лиам, Скотт и Майк. А под ними — родительская спальня, кабинет, комната для гостей, ещё одна ванная и гостиная поменьше, «для своих». Позже Скотт обзавелся собственным домом, а Ирэн с Патриком переехали в свой задолго до нашей с Майком помолвки. Лиам остался наверху, а Майк перебрался вниз и переделал весь этаж для нас. Только кто и где сейчас из них живёт и спит, я не имею ни малейшего представления.

Но всё оказывается ещё проще.

— Наверху справа — комната Мишель. Две другие сейчас пустуют. Хотели сделать там детскую и студию для Мишель, но… Сама понимаешь… Ну, а мы с Майком — внизу. Он в своей старой, я — в бывшей гостевой спальне.

— Так они не спали в одной комнате? — вырывается у меня раньше, чем я успеваю заткнуться.

Лиаму трудно не смеяться, и я его не виню. Слишком уж обрадованно прозвучал мой голос.

— Расслабься, Стэйс. Они никогда не спали вместе. Ну, кроме того случая, что ты уже видела благодаря записи. Считай, что свечку им подержала, — веселится он. — Я — молодец.

Да уж, молодец. Мы тут все молодцы, каждый по-своему.

Я предпочитаю молча ретироваться, пока не сморозила ещё какую-нибудь глупость. Чувствую себя полной дурой — столько всего случилось, столько неприятностей, которые неизвестно как могут аукнуться и мне и Майку, а я готова пуститься в пляс от одной только мысли, что супружеская жизнь бывшей подруги с моим женихом не удалась.

Но переступив порог комнаты, замираю. Ликование моментально исчезает, растворяясь в каком-то паршивом ощущении, которое сложно объяснить. Наверное, я не должна, но всё же чувствую себя виноватой перед убитой подругой. За всё разом. За то, что именно меня выбрал и всегда любил Майк, за то, что Стив погиб, а у Мишель не получилось наладить свою жизнь. За все наши с ней ссоры, за пощёчину на девичнике. Но сильнее всего — за опоздание в Беседке. Я почему-то теперь уверена, что могла спасти Мишель. Что приди я туда вместе с ней или ещё раньше, она осталась бы в живых. А я, вероятно, знала бы об убийстве Стива в разы больше, и не пришлось бы сейчас обыскивать спальню в поисках непонятно чего.

— Стэйс, спускайся быстрее сюда! — доносится снизу встревоженный голос Лиама. — Кажется, я нашёл.

Я не слышу даже намека на весёлые нотки, лишь волнение, поэтому тут же иду к нему. Нахожу Лиама в малой гостиной около раскрытых картонных коробок, их немного, всего три. Ничего не разбросано, не похоже, что кто-то до нас тут рылся. Одна доверху забита печатными листами, в остальных — аккуратно подшитые в папки документы и сбоку фломастером от руки написана цифра 1999. Машинально отмечаю, что в этот самый год разбились родители Логана. Судя по папкам — это явно копии. Архив отца, где хранились оригиналы, выглядел иначе, если конечно они взяты оттуда.

— Думаю, под «старыми бумагами» Мишель подразумевала эти коробки, — Лиам выразительно обводит глазами комнату. Кивком указывает мне на пустую бутылку мартини. — А это явно признаки её последней вечеринки.