Диана первой заметила Эмми:

– Эмми, представляешь, полиция нашла то подлое письмо от Джастина! Они перерыли все бумаги в доме, перечитали все письма до единого!

Джастин выпустил шнур и повернулся к Эмми; взгляд его блекло-голубых глаз был прикован к ее сумочке:

– Принесла?

– Принесла?! – глаза Дианы округлились; она вскочила с кресла: – Эмми! Уж не хочешь ли ты сказать, что намерена отдавать его безумные долги?!

Эмми положила сумочку и села, внезапно почувствовав себя очень уставшей:

– Не вижу другого выхода. Ростовщик угрожает Джастину...

– Да, – вмешался Джастин, – угрожает! А ты, Диана, и глазом не моргнешь, если в одно прекрасное утро меня выловят в Ист-Ривер. С камнем на шее! – добавил он с пафосом.

– Не моргну! – парировала Диана. – Не понимаю, как ты его терпишь, Эмми!

– А что ей остается делать? – Джастину явно нравилось глумиться над Дианой. – Я имею право жить в этой квартире до конца своих дней. Времена изменились; я просто не мог бы сводить концы с концами, если бы Эмми время от времени не подставляла мне плечо. К тому же, я был хорошим отцом вам обеим!

– Хорошим отцом! – Диана окончательно пришла в ярость. На щеках ее полыхали красные пятна, глаза горели. – Ты считаешь, быть хорошим отцом – значит, играть на бегах и бросаться в объятия к ростовщикам?! Я нарочно не говорила тебе, Эмми! Я боялась, что ты тут же помчишься платить за него! Ну как нам от него избавиться?!

– Она не хочет избавляться от меня, Ди. Она меня любит. – Джастин помолчал минутку, затем добавил: – Она верна памяти вашей матери. Чего никто не скажет о тебе, Диана. Готов спорить, ты даже Дугу не хранишь верность. Взять хотя бы этого несчастного, Гила Сэнфорда. Тебя с ним видели повсюду. Что, далеко у вас зашло дело? Молчишь? Правильно, молчи. Кстати: это ты его убила?

Диана в ярости топнула по ковру хорошенькой ножкой в туфельке-лодочке.

– Осторожно, – сказал Джастин. – Ковер старинный, дорогой; он немного обветшал. Смотри не продырявь его.

– Ты... – у Дианы перехватило дыхание. – Ты просто старый дурак, Джастин. Но вот что я тебе скажу. Если ты намерен на каждом углу кричать, что, мол, это я убила Гила, то... в общем, я не советовала бы тебе это делать.

Джастин приподнял бровь:

– Ты не сможешь подать на меня в суд за клевету. С меня взятки гладки. Равно как и ограничить в средствах – все мои небольшие расходы берет на себя Эмми.

– Эмми проще – ей не нужно содержать огромный дом, – огрызнулась Диана. – К суду я тебя, может, и не привлеку, но найду способ укоротить твой язычок!

Нечего и пытаться их утихомирить, подумала Эмми и попробовала увести разговор в сторону:

– Ди, а что сказала полиция о письме Джастина?

– А, – махнула рукой Диана, – ничего особенного. Мерзкое письмо. С угрозами. Мол, когда-нибудь я получу по заслугам. И прочее в том же духе. Если бы убили меня, Джастин, – ты первый попал бы под подозрение. Но поскольку случилось то, что случилось... Короче, они не придали этому письму особого значения – разве что поняли, что мой отчим – негодяй и мерзавец.

– А моя падчерица – жалкое создание. – Джастин вымученно улыбнулся, и взгляд его снова скользнул по сумочке Эмми. – Они там? Если ты сейчас их мне отдашь, я немедленно пойду и расплачусь, и... – на миг он стал очень серьезен; дыхание его участилось, – ...и, сказать тебе правду, я буду чертовски рад сбросить с души этот камень.

Эмми колебалась, помня о предостережении мистера Эллердайса:

– Джастин, а ты уверен, что... Видишь ли, это очень крупная сумма. Может быть, будет лучше, если ты пойдешь не один?

– Господи, нет! – Джастин подпрыгнул и протестующе выставил холеную ладошку. – Этого еще не хватало!

– Но... я считаю, ты должен взять с него расписку...

Джастин растерянно заморгал:

– Не думаю, чтобы он... впрочем, да, конечно, конечно. Прекрасная мысль, Эмми. Разумеется, я потребую расписку. Да, несомненно. – Он вдруг сделался задумчив. – Правда, мне могут ее и не дать. Но... – тут он так же внезапно повеселел, – но, главное, он получит свои деньги, и угрозы прекратятся. Я отнесу, прямо сейчас!

Диана опустилась в кресло; вид у нее был раздосадованный и озадаченный. Выход один, решила Эмми после нескольких секунд напряженного раздумья – поверить Джастину.

– Ну, хорошо, – она вручила ему толстый белый конверт. – Только будь осторожен!

– О, не сомневайся!

Джастин вскрыл конверт – к удивлению Эмми, очень сдержанно. Сестры молча смотрели, как он медленно и сосредоточенно пересчитывает деньги.

– Тут остается небольшой излишек, – сказал он наконец. – Ты не против, если я возьму его себе?

– Ладно, – упавшим голосом сказала Эмми.

Диана нервно забарабанила ножкой по ковру. Джастин вложил деньги обратно в конверт, заботливо устроил его во внутреннем кармане и аккуратно застегнул пиджак на все пуговицы.

– Кажется, я счастливый человек. Или вот-вот стану таковым. Пока, девочки.

Он бодро, вприпрыжку выбежал в холл – и через мгновение сестры услышали, как хлопнула входная дверь. Диана пристально посмотрела на Эмми:

– Какая ты все-таки дура! Неужели тебе непонятно, что он немедленно возьмется за старое?

– Не думаю. Он здорово перетрусил.

– Перетрусил? Как бы не так! Не удивлюсь, если он прямо сейчас направится на бега!

– Я не видела иного выхода.

– Выход один: пусть сам барахтается! – жестко сказала Диана.

– По-моему, Ди, он все-таки очень испугался – и у него были на то все основания. Ладно, что сделано – то сделано. Лучше скажи: полиция нашла что-нибудь или...

– Они весь дом перерыли. У них ордер на обыск. Стол мой перевернули вверх тормашками... – Диана позволила себе усмехнуться. – Не думаю, чтобы это доставило им удовольствие. Моя аккуратность, как известно, оставляет желать лучшего... Ну, и ушли, наконец. А я заказала ужин на дом. Дуг опять переписывал второй акт. То, что получилось, ему почти нравится. Ох, Эмми, знаешь, мне что-то не по душе платье, которое я купила для премьеры. Давай поглядим, нет ли у тебя чего-нибудь постаромодней?

Эмми ощущала нарастающую тревогу, и болтовня сестры начала раздражать ее:

– У меня все старомодное, Ди. Мне, знаешь ли, вовсе не кажется необходимым всякий раз приобретать сверхсовременные наряды.

– Ну да! – фыркнула Диана. – А платье и пальто, которые ты заказала вчера в «Бергдорфе»? Их-то, надеюсь, ты не назовешь старомодными?

– Беру пример с тебя: ты так легко и красиво швыряешь деньги на ветер! – огрызнулась Эмми.

– Но я же тебя не заставляю это делать! – возмутилась Диана. – И потом, ты не можешь сказать, что это дурной пример!

Она рассмеялась – и Эмми, неожиданно для себя, рассмеялась в ответ. Этим обычно и заканчивались все их выяснения отношений.

– Ладно, – примирительно сказала Эмми, – все равно я проношу это платье десять лет. А где сейчас Дуг?

– На репетиции, где же еще. Завтра – премьера. Но... – Диана помрачнела. – Коррина не в себе, скандалит. Дуг, правда, говорит, что завтра она возьмет себя в руки. Я тоже на это надеюсь...

В холле послышался резкий звонок домофона. Эмми вздрогнула. По правде говоря, она рассчитывала на лифтеров и швейцаров, которые служат в доме с незапамятных времен и знают всех, кто приходит к Ван Сейдемам. Неужели репортеры? Так быстро? Но управляющий обещал не пускать их...

В трубке раздался голос швейцара:

– Мисс Ван Сейдем, к вам мисс Харрис и еще мистер... или мисс?.. нет, мистер Такер. – По металлу в голосе Эмми поняла, что оба посетителя ему глубоко несимпатичны.

– Впустите их, пожалуйста, – медленно произнесла Эмми.

Она повесила трубку и окликнула сестру:

– Ди! Пришла Коррина Харрис!

– О Боже... – простонала Диана. – А ты можешь ее не впускать?

– Не могу. Она уже поднимается.

Эмми направилась к входной двери, подумав мимоходом: кто такой мистер Такер, уж не адвокат ли?

Услышав звонок, она в тот же миг открыла дверь – и застыла, точно громом пораженная, при виде юноши, нажимающего кнопку звонка. Впрочем, «юношей» она назвала его про себя лишь условно – локоны до плеч и множество разноцветных бус допускали и мысль о прекрасном поле. За спиной странного существа стояла Коррина Харрис в строгом черном платье, которое сделало бы честь безутешной вдове. Лицо ее было безукоризненно прекрасно, губы решительно сжаты.