Когда оба немного замёрзли, Регина предложила заглянуть в крупный торговый центр, до которого они как раз успели дойти. После завтрака заходить в расположенные там кафе никому из них не хотелось, поэтому они просто прошлись по магазинам, витрины которых показались особенно привлекательными. Чуть позже Каролю пришла в голову идея посетить фотокабину и сделать несколько совместных фотографий, и девушка, чуть поколебавшись, согласилась. На фото она улыбалась, но ему продолжало казаться, что на душе у неё лежала тяжесть, как, впрочем, и у него самого. Но всё же хотелось, покидая город, оставить у себя память об этом дне и случайном знакомстве, у которого едва ли будет продолжение. Ему нравилось, что Регина не имела никакого отношения к тому, из-за чего он сюда приехал. Дрозд и не предполагал, как он ошибался.

Глава пятая

27 декабря, вечер

Вероника

День не задался с самого утра. Ныл живот, всё валилось из рук, а голову будто набили опилками, как у Винни-Пуха. Впрочем, и предыдущие дни оказались не лучше. Я плохо спала — долгими ночными часами ворочалась в слишком большой для меня одной постели, пытаясь заснуть, а под утро проваливалась в душный и липкий, будто паутина, сон, который не давал практически никакого облегчения. Временами он также приносил жутковатые сновидения, которые я тщетно пыталась забыть наутро, когда за окном показывалось мерклое зимнее солнце, и будильник напоминал мне о том, что пора вставать. Иногда компанию мне составлял Абрикос. Запрыгивал на кровать, укладывался рядом, свернувшись клубком мягкой рыжей шерсти, и начинал громко мурлыкать.

Кот наверняка тосковал по хозяину. Как бы я его ни баловала, Дарий всё же оставался для рыжего на первом месте. Но Княжевич ещё не вернулся, и с каждым днём надежда на то, что он будет дома в праздник, истончалась и таяла подобно туманной дымке. Разумеется, мне хотелось верить в то, что у него получится выполнить своё обещание, но все факты говорили против. Когда он наконец-то позвонил, выяснилось, что у них с напарником одновременно пропали мобильные телефоны, и пришлось покупать новые. Кроме того, дело, которым они занимались в командировке, не слишком-то продвинулось. Услышав его усталый голос, я едва сдержала слёзы, но всё же заставила себя разговаривать непринуждённо и даже почти весело.

Я жалела, что не могу быть вместе с Дарием там, где он в это время находился. Увы, он продолжал оберегать меня от подобных дел, так что даже речи не было о том, чтобы сопровождать его в командировке, как бы я ни пыталась переубедить. По телефону Княжевич уверял меня, что они живут во вполне нормальных и даже комфортных условиях, но что-то заставляло меня сомневаться. Наверное, я слишком хорошо изучила его, чтобы не замечать даже по интонации мелких признаков того, что он увиливает от чего-то. Не обманывает — просто не рассказывает всей правды, чтобы меня лишний раз не беспокоить. Однако от этих умалчиваний было ещё хуже. Моя чересчур богатая фантазия рисовала отнюдь не радужные картины, а плохие предчувствия и страшные сны только добавляли к ней тёмных красок.

Чтобы не зацикливаться на этих нерадостных мыслях, я старалась доставать из тайников собственной памяти приятные воспоминания, которые любовно перебирала, словно собранные на морском берегу камушки и ракушки. Их было пока не слишком много, но всё же достаточно для того, чтобы на душе становилось светлее. Особенно приятно было вспоминать нашу с Княжевичем свадьбу. Она ничуть не напоминала роскошные празднества из тех, которые так любят устраивать Александр Владимирович и многие другие представители магического сообщества, располагающие временем и финансами. По правде говоря, у нас и гостей-то почти не было — лишь несколько человек из МН. Не смогла прилететь из Лондона даже моя лучшая подруга Шейла, зато я надела свадебное платье, которое она сшила специально для меня. Правда, в тот момент, когда я, стоя перед зеркалом, застёгивала многочисленные крючки на белоснежном кружевном корсете, промелькнула мысль о том, что, пока шотландская ведьма его шила, перед глазами у неё стоял совсем другой образ жениха.

К счастью, и Шейла, и Дин остались моими друзьями даже после того, как я призналась им в обмане. Что же касается Тео, то я знала, что всегда найду приют в его доме, если понадобится, но с моей стороны это могло быть лишь дружеским визитом. Я и сама нередко пыталась зазвать его в гости, ведь с Дарием они, если можно так выразиться, придерживались нейтралитета, подкреплённого воспоминаниями о пережитом в походе за старинным артефактом.

Несмотря на отсутствие пышности, наша свадьба осталась в моей памяти одним из лучших дней в жизни. Так ведь и должно быть, правда? Когда не терзаешься сомнениями о правильности собственного выбора и принятого решения, когда замирает сердце от необъяснимого переполняющего всё существо чувства, а с человеком, который берёт за руку и обещает быть рядом, связывает, как бы банально это ни звучало, не только телесная, но и душевная близость. Когда не веришь своему счастью. Когда всё просто и радостно — без долгих выяснений отношений, изматывающих скандалов и надрыва.

После свадьбы я ощущала себя по-настоящему счастливой, беззаботной и спокойной. Мы решили устроить себе отпуск и почти на целый месяц уехали из города в деревенский дом, в котором когда-то жила моя мама. Теперь он принадлежал нам. За проведённое там время я привыкла просыпаться в расположенной в мансарде комнате, трапезничать на свежем воздухе, ходить босиком по траве, читать, сидя на качелях, которые Княжевич там для меня обустроил, и никуда не спешить. Местные жители нам не докучали, да и сам дом располагается на отшибе, куда мало кто заезжает даже случайно, так что мы могли почувствовать себя почти на необитаемом острове, где практически никого, кроме нас, не было. Провиантом мы запаслись заранее, мобильная связь там работала плохо, а интернет и вовсе полностью отсутствовал. Зато мне с Дарием принадлежало всё время для того, чтобы побыть вместе, так что мы сполна пользовались и наслаждались каждой отведённой нам минутой безмятежного счастья.

Позже оказалось, что жить и работать вместе не так-то просто. Несмотря на то, что в МН Княжевича уважают, большинство работающих там магов относится к старой школе. Консервативные люди, не слишком любящие перемены. Некоторые из них уверены, что должность выше секретаря молодым женщинам не годится, а, значит, я получила работу только из-за своих с Дарием отношений. Эти соображения они практически не скрывали, и мне пришлось пережить немало неприятных минут, когда подобные разговоры до меня доходили. Я надеялась, что к настоящему моменту всё успело хоть немного измениться, ведь постепенно ко мне привыкали и узнавали лучше, однако всё ещё чувствовала себя довольно неловко на работе. Меня сложно назвать человеком, чувствующим себя своей в любом коллективе, а солидный возраст многих специалистов МН ставил ещё один барьер между нами.

Сейчас, когда Княжевич был в отъезде, я по установленному графику ходила на работу, где старалась ничем не выдать своего нервозного состояния. Это получалось, на мой взгляд, вполне успешно — тренировкой самоконтроля я подолгу занималась ещё в школе. Ни к чему, чтобы кто-то из коллег догадался о том, что я почти перестала спать из-за тревоги за мужа. Однако я стремилась прислушиваться ко всем разговорам, касавшимся дела, которое вели Дарий с напарником, в тщетной надежде узнать что-нибудь новое. Но никаких известий не поступало.

Рабочий день подходил к концу. Предпраздничная атмосфера отличалась суетой и уже начавшей проявляться небольшой расслабленностью. То и дело кто-нибудь из сотрудников заводил разговоры о планах на новогоднюю ночь. Это отзывалось во мне горьковатым укором, заставляя вспоминать, что я ещё даже не приступала к генеральной уборке и последующему украшению квартиры. Пожалуй, всё же следовало этим заняться и заодно хоть немного отвлечься. Возможно, случится чудо — кому, как не нам, ведьмам и магам, на это надеяться? — и Княжевич вернётся к тридцать первому числу. Если же нет, то встречать мне новый год в компании кота, книжного шкафа и телевизора.