Пираты не прекращали свою деятельность от Мино- са до наших дней. Прибрежные жители Киренаики захватывали севшие на известные им мели суда и, по всей видимости, продавали их, так как своего флота у них не было. Если это так, то там был первый в истории рынок кораблей, и наверняка киренцы не дожидались милостей от природы, а сами заботились о бесперебойном поступлении своего товара. В III веке грозой Средиземноморья вновь сделалась большая корпорация киликийцев, возродивших свое государство в Исаврии. От Нерона до Александра Севера, на протяжении почти двух веков, североафриканские пираты терроризировали богатые побережья Южной Испании и даже проникали глубоко внутрь страны вплоть до Гиспалиса, невзирая на расквартированный в Тингисе специальный антипиратский гарнизон.

 Такие гарнизоны были созданы при Августе, когда звание властителя морей впервые перестало быть предметом борьбы. Римляне в общем сохраняли его в течение четверти тысячелетия. Они создали два сильных флота с легионом солдат в каждом, дислоцировавшихся в Мисене и в Равенне и державших под контролем моря, омывающие оба берега Италии. Мисенский флот опекал Галлию, Испанию, Мавретанию, Африку, Египет, Сардинию и Сицилию; равеннский - Эпир, Македонию, Грецию, Пропонтиду, Понт, Кипр, Крит и берега Малой Азии. Флоты возглавлялись префектами, имевшими под своим началом по десяти трибунов. Командирам кораблей было вменено в обязанность ежедневно проводить учения с кормчими, гребцами и воинами. В гаванях Александрии и Аполлонии Иллирийской, Форума Юлиев и Дубров, Селевкии и Лептис-Магны, Кесарии и Кизика, Трапезунта и Пирея, Эфеса и Гезориака - чуть ли не на всех крупных островах и в ключевых пунктах побережий дежурили флотилии, небольшие, но достаточные для поддержания порядка в порученных им водах. В случае необходимости отправлялись быстроходные посыльные суда, и флотилии получали своевременные подкрепления из соседней провинции или от главного флота. В известной мере эта схема напоминает план Помпея Великого, принесший ему блистательный успех в восстановлении свободы судоходства.

 И все-таки пираты были неистребимы, хотя властителями моря они не становились уже больше никогда. Во всех дошедших до нас античных романах и в подавляющем большинстве пьес основной сюжет так или иначе связан с жертвами пиратов и андраподистов. Время от времени то тут, то там пиратство давало яркую вспышку, втянутое в конце концов в орбиту великого переселения народов. На исходе III века римские охранные эскадры тихо исчезли со сцены, освободив ее для эвпатридов удачи из портов Востока. Все громче звучала в Средиземноморье гортанная восточная речь. А Рим... Рим кончил тем, с чего когда-то начинал: он утратил звание морской державы, теперь уже безвозвратно.

Стасим пятый. НЕПТУН

 Исход почти всех морских сражений римского времени зависел от того, какие типы судов имели сражающиеся флоты. Трудно сказать, недостаток ли сведений тому виной или так уж распорядилась история, но когда на звание властителя морей претендовали многие, они отстаивали его на одинаковых кораблях, когда же в Средиземноморье появился один хозяин, количество типов кораблей возросло в обратной пропорции.

 Старые, традиционные типы - «круглые» и «длинные» - сохранились, пожалуй, только на консервативном Западе, где влияние карфагенской культуры надолго пережило сам Карфаген. Качественно иными были корабли северо-восточных соседей - галлов, причинившие немало неприятностей римлянам из-за необычности конструкции. Благодаря более плоскому килю, они имели очень маленькую осадку, а низкие борта лишали противника возможности пустить в ход таран, тогда как высокая корма хорошо защищала от обстрела с установленных на римских кораблях башен и делала бесполезными абордажные багры. Суденышки эти были на удивление приспособлены к местным условиям и нуждам их владельцев. Нос и корму галлы изготавливали из крепкого (вероятно, мореного) дуба - это позволяло им не опасаться таранов и встречных волн и, кроме того, предохраняло от очень распространенного коварного оружия - протянутой под водой массивной цепи, прикрепленной к скалам. Шпангоуты скреплялись балками в фут толщиной и толстыми гвоздями - это предохраняло конструкцию от расхлябанности. Якорным канатам галлы предпочитали цепи,- благодаря этому они могли спокойно спать, не опасаясь, что проснутся далеко в море или, наоборот, на прибрежных рифах. Незаметно подплыть и перерезать якорный канат - этот прием был известен еще во времена Одиссея. Таких ныряльщиков из числа специально обученных членов команды Гомер называл арнойтерами, Эсхил, Фукидид и другие - колумбетами, римляне - урина- торами. Их задачей было: привязавшись прочным канатом к борту, доставать утонувшие предметы, освобождать запутавшиеся рыболовные снасти, помогать при подъеме якоря, повреждать кили и другие подводные части неприятельских кораблей.

 «Вместо парусов,- пишет Цезарь,- на кораблях была грубая или же тонкая дубленая кожа, может быть, по недостатку льна и неумению употреблять его в дело, а еще вероятнее потому, что полотняные паруса представлялись недостаточными для того, чтобы выдерживать сильные бури и порывистые ветры Океана и управлять такими тяжелыми кораблями». Паруса их были «вместо канатов натянуты на цепях» - возможно, не столько из-за ветров, как уверяет Страбон, сколько с целью противодействия серпоносным шестам. Так как галльские корабли были чисто парусными, тихоходными, то римляне нашли средство борьбы с ними, применив на флоте армейское оружие в виде острых серпов, вставленных в длинные шесты: «Когда ими захватывали и притягивали к себе канаты, которыми реи прикреплялись к мачтам (борги.- А. С.), то начинали грести и таким образом разрывали их. Тогда реи неизбежно должны были падать, и лишенные их галльские корабли, в которых все было рассчитано на паруса и снасти, сразу становились негодными в дело. Дальнейшая борьба зависела исключительно от личной храбрости...»,- так описывает действие этого оружия Цезарь.

Самое древнее изображение ныряльщика.

 Римляне по достоинству оценили качества галльских судов и многое у них заимствовали, создав разумный симбиоз двух типов. Когда Цезарь готовил флотк вторжению в Британию, он учел и малую осадку галльских судов, допускающую постановку на якорь у самого берега, и преимущества низкого борта, позволяющего ускорить погрузку и облегчающего вытаскивание кораблей на сушу. Но он приказал сделать их шире, чтобы увеличить грузовместимость, и решил, что «они должны быть быстроходными гребными судами, чему много способствует их низкая конструкция».

Ирландское судно времени Августа. Золотая модель.

Ирландский коракл. Модель.

 В Британии он узнал и взял на вооружение еще один тип, пригодившийся ему во время гражданских войн: «Киль и ребра делались из легкого дерева, а остальной корпус корабля плели из прутьев и покрывали кожей». Такое судно, а точнее юркий маленький челнок (чаще всего рыбачий), сплетенный из ивняка и обтянутый сшитыми полотнищами кожи, бритты называли кораклом (это слово и сегодня существует в английском языке с тем же значением). Римляне переиначили его в «караб», откуда произошел и наш «корабль». Это ближайший родственник «солнечной ладьи» и «кубка Гелиоса». Кормовая часть коракла была совершенно необычной: от ахтерштевня до середины лодки корпус обматывался канатом, так что его шлаги плотно прилегали один к другому, как нитки на катушке, образовывая своеобразную «каюту» - защиту от непогоды. Управлялся он румпелем, выступавшим от пера руля примерно до середины этой обмотки-кокона и имевшим на конце два «штуртроса», продетых сквозь обмотку; человек в «каюте» мог оперировать ими сидя и даже лежа. Суда такого класса были распространены повсеместно, разнообразие их конструкций, приспосабливаемых к условиям конкретной местности, не поддается определению.