Классиарии. Барельеф.

 Примерно такая же иерархия была на торговых судах. Разумеется, купцам не нужны были воины или лекари, но при длительных рейсах они не могли обойтись, например, без смазчика или перевязчика весел. Экипаж позднеантичного торгового судна перечисляет лидийский писатель II века Артемидор в своем «Снотолкователе».

 Вместо триерарха во главе судна стоит навклер, или эмпор (у римлян - навикуларий, навикулатор),- судовладелец или его доверенное лицо. Как правило, он же был и купцом, совершавшим рейсы для увеличения доходов и приобретения новых судов. Эмпоры обычно вели оптовую заморскую торговлю. (Этим же словом называли путешественников на снятых ими в наем судах.)

 Затем идут кибернет и проревс.

 Должности келевста и пентеконтарха совмещал один человек, называвшийся «бортовым», в его же ведении находились пассажиры.

 Вероятно, Артемидор упомянул не все должности. В его перечне нет, например, матросов, а на паруснике их должно быть даже больше, чем на триере. В некоторых источниках встречается должность пронавклера - помощника навклера. В эпоху императорского Рима к ним добавились еще карабит (боцман) и параскарит (кок), известные также в Византии да и в Средние века.

 Закон определял, что навклер получал две части от прибыли, матросы - по одной, кок - полчасти, остальные - по полторы. Состав экипажа изменялся в зависимости от величины судна, цели и продолжительности плавания. Вполне вероятно, что такие экипажи были на торговых судах и раньше: эти «морские кони» мало изменились конструктивно, лишь при Поликрате его инженеры умудрились, не меняя конструкции и технических характеристик, значительно увеличить емкость трюмов. Но подробности нам, к сожалению, не известны.

 Что же касается скорости афинских купеческих кораблей, то она составляла 3,8 узла, ибо, как свидетельствует Фукидид, вокруг Сицилии они обходили за восемь дней. И наверняка возросла их надежность: морская торговля была способом наивыгоднейшего капиталовложения, и заказчик требовал от судостроителя высококвалифицированной работы, а за это, в свою очередь, брал на себя заботу о сохранности кораблей, строительстве доков и верфей, вплоть до разного рода мелочей.

 Непрерывные войны и рост военных флотов ставили перед государствами еще одну серьезную проблему: кораблям нужны люди. А найти их было не так-то легко. Посадить за весла рабов - значит отдать себя в их власть. Свободных было мало, но и те, что были, предпочитали держаться подальше от моря.

Сын Ино, Меликерт, и владычица светлая моря,

Ты, Левкофея, от бед верно хранящая нас!

Вы, нереиды и волны, и ты, Посейдон-повелитель,

И фракиец Зефир, ветер кротчайший из всех!

Благоволите ко мне и до гавани милой Пирея

Целым по глади морской перенесите меня,-

с такой молитвой, увековеченной греческим поэтом I века до н. э. Филодемом, обращались к богам те, чьи дела требовали их присутствия на другом берегу моря. Нередко исходом подобных плаваний были воздвигнутые безутешными родственниками кенотафы - пустые символические гробницы, украшенные надписями вроде этой, быть может списанной с натуры греческим поэтом III века до н. э. Каллимахом:

Если бы не было быстрых судов, то теперь не пришлось бы

 Нам горевать по тебе, сын Диоклида, Сопол.

Носится где-то твой труп по волнам, а могила пустая,

Мимо которой идем, носит лишь имя твое.

Вывод был очевиден:

Не подвергай себя, смертный, невзгодам скитальческой жизни,

 Вечно один на другой переменяя края.

Не подвергайся невзгодам скитанья, хотя бы и пусто

 Было жилище твое, скуп на тепло твой очаг,

Скуден был хлеб твой ячменный, мука не из важных, хотя бы

 Тесто месилось рукой в камне долбленом, хотя б

К хлебу за трапезой бедной приправой единственной были

Тмин, да порей у тебя, да горьковатая соль.

Это - уже знакомый нам Леонид Тарентский, современник Каллимаха.

 Еще больше опасностей на военных кораблях. На худой конец, в случае войны можно пойти в пехоту или конницу - это куда лучше, чем задыхаться в вонючем трюме. Так и поступали те, кто был в состоянии приобрести себе оружие: греческие воины, подобно мушкетерам Людовиков, должны были сами заботиться о своей экипировке. Наконец, кто-то должен оставаться дома: какой же фронт без тыла.

 Исходя из древних свидетельств, подсчитано, что в IV веке до н. э. все население Аттики составляло от трехсот восьми до трехсот тринадцати тысяч жителей, то есть примерно сто двадцать два человека на квадратный километр. Из них двести шесть тысяч составляли рабы и сто тысяч - иностранцы, не имевшие гражданских прав и обычно не участвовавшие в военных действиях. Если Геродот прав и при Саламине сражались сто двадцать семь афинских триер, то для них требовалось минимум двадцать пять тысяч четыреста человек, считая по двести на каждую. Афинский флот в триста триер нуждался в пятьдесят одной тысяче только гребцов, а ведь нужны были еще офицеры, матросы, воины... Где их взять, если все гражданское население Афин составляло едва шестьдесят семь тысяч человек, включая женщин, стариков и детей? И ведь была еще сухопутная армия - основная сила!

 Эта проблема осталась бы неразрешимой, если бы греки не вспомнили опыт тиранов - Кипсела и «трех П»: Периандра, Писистрата и Поликрата, нашедших неисчерпаемые людские ресурсы в государствах своих соседей. Наемничество - вот поистине неиссякаемый источник, позволяющий черпать из себя всякому имеющему деньги. Действительно, Геродот упоминает, что моряками на афинских триерах служила какая-то часть платейцев, правда, плохо обученных и неопытных в мореплавании.

 Но и наемники не ликвидировали проблему полностью, а лишь уменьшили ее остроту. В военный флот шли люди, знакомые с беспросветной нуждой или окончательно утратившие вкус к жизни. «Война» - это слово всегда звучало музыкой для тех, чье состояние позволяло вступить в армию. Армия - это длительные перерывы между боями, это сытая жизнь за счет грабежа, это возможность разбогатеть или получить государственную должность. Флот - это бесконечная гребля, волдыри на ладонях и морская болезнь, это грубая циновка вместо одежды, это неустойчивый мирок, отделенный от преисподней лишь тонкой обшивкой днища.

 И моряки, свои и наемные, часто действовали по принципу: «Помогай себе сам, и боги тебе помогут». Выше уже приводилось высказывание Фукидида на этот счет. Почти столетие спустя Демосфен в одной из речей 360 года до н. э. упоминает жалобу триерарха: «Многие из моей команды ушли с корабля; некоторые убежали в глубь страны, чтобы предложить свои услуги в качестве наемников, другие убежали в военные флоты Фасоса и Маронии, где им не только обещали лучшую плату, но и выдали часть денег авансом... На моих кораблях было пустыннее, чем на кораблях других триерархов, так как у меня были лучшие гребцы... Мои люди, зная, что они искусные гребцы, убежали, чтобы получить работу там, где, по их представлению, они могли получить самую высокую плату».

Пентера, она же квинкверема. Реконструкция.

 А как быть, если и наемников взять негде? Например, островитянам? В таком положении оказался на рубеже V и IV веков до н. э. сиракузский тиран Дионисий: он располагал лишь немногочисленными наемниками из сицилийских городов, да и те в условиях непрекращающихся междоусобиц имели широкие возможности выбора сюзерена. Летом 398 года до н. э. Дионисий ультимативно потребовал от Карфагена вернуть свободу греческим городам Сицилии, а после отказа карфагенян начал с ними войну. В этой войне впервые на море появились корабли нового типа - тетреры и пентеры.