Гомеру иногда приписывали финикийское происхождение. Нельзя не вспомнить финикиян и при взгляде на карту, если выделить на ней области, приславшие к Трое «черные» корабли. Это именно те места, где тиряне создавали свои поселения для ловли раковин и для торговли. Для некоторых из них греки сохранили первоначальные названия. И тогда эпитет «черный» приобретает еще один смысл. Непревзойденные финикийские корабли, наводящие ужас и вызывающие зависть, темноносые и красногрудые, синеглазые и черноногие,- эти корабли несли черные паруса! Только финикияне красили паруса в этот цвет, и когда Тесей отправился с жертвой на Крит, где правил сын финикиянки, он плыл на «черном» корабле. «Черные» корабли привели к Трое Ахилл и Одиссей, Аякс и Идоменей. Их привели те, кто громче всех спорил о власти над морем. И, быть может, первенство среди них перешло к тому времени от критян к мирмидонянам, чьи корабли имеют у Гомера еще один постоянный эпитет: «быстролетные», тогда как суда аргивян всего лишь «широкие», а ахейские - «многоместные» и «крутобокие». Вероятно, эти эпитеты отражают господствовавшие в ту эпоху основные типы кораблей, сложившиеся под влиянием Финикии: быстроходные «длинные» с большим количеством гребцов и иногда с несколькими мачтами и купеческие «круглые» с круглой кормой и широким днищем для увеличения емкости трюма (греки называли их в подражание финикиянам «морскими конями»). Балластом у тех и других служили камни и песок; на торговых судах ими иногда наполняли также полые якоря и затем по мере загрузки заменяли балласт товарами (внутренности якорей могли, например, заливаться оловом, стоившим тогда дороже золота).
К первому типу следует безоговорочно отнести пятидесятивесельные пентеконтеры, ко второму - двадцативесельные эйкосоры. Двадцативесельный корабль изображен на одной афинской вазе; возможно, это сцена похищения Парисом Елены: на борт корабля собираются взойти мужчина и - уникальное обстоятельство! - женщина. «Многовесельные» корабли Гомера были самыми настоящими пиратскими кораблями, и их конструкторы позаботились не только об их скорости, но и об их вместимости; кроме полусотни воинов (они же были и гребцами) эти «черные» корабли способны были перевозить пассажиров, съестные припасы, вооружение и по крайней мере сотню жертвенных быков. Пентеконтера была самым распространенным и излюбленным типом судна, как правило, служившим для дальних плаваний, в том числе и с исследовательскими целями. Ее приспособленность для таких рейсов блестяще доказали аргонавты, а после войны подтвердили Менелай и Одиссей. Их силуэты запомнили египетские художники и воспроизвели в гробницах своих владык.
«Круглые» корабли получили широкое распространение чуть позже и не скоро сошли со сцены. Из мифов можно узнать, что Персей со своей матерью Данаей плавал в ящике (как Усир - в саркофаге), а Геракл уже переплывал море в чаше или кубке Гелиоса - прямом предшественнике «круглых» судов. Чаша по- гречески - кимба. Но точно так же назывался тип судна, впервые упоминаемый Софоклом в V веке до н. э., широко распространенный во времена Августа и известный Плинию уже в нашей эре! Правда, кимба не морское, а речное судно, принадлежавшее к классу малых гребных судов, попросту - лодок. Крутые оконечности придавали ей сходство с перевернутым полумесяцем, Овидий называл эту лодку «вогнутой», «крутобокой». Иногда кимбой управляли двое, но чаще гребец был один. В эпоху императорского Рима кимба стала привычным типом рыбацкого челна, а значит, вместо весел на ней наверняка использовался и шест, особенно на мелководье,- традиционный движитель рыбаков, иногда в сочетании с парусом.
Гонит он лодку шестом и правит сам парусами,
Мертвых на утлом челне через темный поток перевозит,-
так описывает Вергилий ладью Харона, перевозчика душ. В подлиннике «утлый челн» - это кимба. Как ладья Харона известна она и Горацию. Только ли это поэтический образ или кимба и впрямь служила погребальной ладьей? Но при чем тут тогда Гелиос, солнечный бог? Разгадку дают эпитеты кимбы - «плетеная» и «сшитая из кож». В римском лексиконе кимба еще и синоним навис сутилис - лодки или более крупного судна из папируса, обтянутого кожами. Папирус! Стало быть, эта конструкция пришла из Египта, и как тут не вспомнить утверждение Геродота, что вся греческая религия - родная дочь религии египетской! Гелиос - это ведь не кто иной, как Амон, или Ра, и тогда его «чаша» оказывается самой настоящей «солнечной ладьей», совмещавшей и функции погребальной...
Степс древнегреческой мачты, вид сбоку. Реконструкция.
То же, вид сзади.
Гомеру кимба неизвестна, хотя он довольно подробно описывает и технику судостроения, и приемы судовождения. Когда Одиссею пришел срок отбывать с острова нимфы Калипсо, он принялся за постройку плота. Для этого он выбрал два десятка сухих стволов черного тополя, ольхи и сосны. Срубив их двулезвийным культовым топором - лабрисом, он очистил деревья от коры, гладко выскоблил, пользуясь вместо рубанка тем же топором, и обтесал по шнуру. Дальше Одиссей пробуравил получившиеся брусья и скрепил их длинными болтами (надо думать, оказавшимися у нимфы совершенно случайно) и шипами из твердого дерева, заменявшими обычно гвозди. Подводную часть плота он сделал такой же широкой, как у «круглых» кораблей, а надводную скрепил поперечными брусьями и настелил на них палубу из толстых дубовых досок. Сквозь палубу пропустил мачту, укрепил ее в нижних бревнах и снабдил реем. Наконец, он обнес палубу плетеными релингами из ракитных сучьев, оставив место лишь для кормила, и не забыл захватить балласт для остойчивости. Очень вероятно, что над палубой Одиссей натянул тент, Гомером не упоминаемый,- для защиты от солнца и дождя. «Корабль» был готов, и едва ли его постройка сильно отличалась от постройки настоящих кораблей. Заготовив четырехугольный парус (гистион) и «все, чтоб его развивать и свивать прикрепивши веревки», Одиссей спустил свое детище на воду.
Из «веревок» Гомеру известны, в частности, брасы (гюперы), прикрепляющиеся к оконечностям рея, чтобы приводить парус к ветру. Рей, между прочим, изготавливался точно так же, как в Египте: однодеревый для маленьких судов и составной для крупных. Как правило, его выстругивали из хвойных деревьев. В центре рея крепился канат для его спуска и поднятия и закладывался в одношкивный блок, так что конец его держали в своих руках матросы на палубе. Греческое название этого каната, перешедшее к римлянам, родственно таким понятиям, как «спускать, ослаблять» (парус) или «швартов, булинь». Это многое говорит о практике работы с ним. К рею крепилась верхняя шкаторина паруса, а в центре его нижней шкаторины прикреплялся гордень для сворачивания полотнища в случае необходимости и по краям - шкоты, растягивающие парус к бортам.
Многое из этого описания мы встречаем в других местах поэм, где речь идет уже не о плотах, а о кораблях в полном смысле этого слова. Двулезвийный топор был у моряков еще и «оружием страшным». Правильный шнур хорошо известен корабелам. Действия, созвучные Одиссеевым, совершает его сын Телемах:
...Ему повинуясь, сосновую мачту
Подняли разом они и, глубоко в гнездо водрузивши,
нем утвердили ее, а с боков натянули веревки;
Белый потом привязали ремнями плетеными парус;
Ветром наполнившись, он поднялся, и пурпурные волны
Звучно под килем потекшего в них корабля зашумели...
Упомянутые здесь ремни - это шкоты. Их сплетали из воловьей кожи, ими нижнюю шкаторину паруса привязывали к мачте, так как нижнего рея на кораблях героической эпохи не было. Эти ремни были достаточно упруги, крепки и надежны - более надежны, чем остальные снасти, изготовлявшиеся из пеньки и, если верить Гомеру, истлевавшие за восемь-девять лет. Точно так же, как это делал Одиссей, на кораблях настилали «помост» - полупалубы в носу и корме (среднюю часть занимали гребцы), огражденные ре- лингами. В случае опасности на релинги или на фальшборт навешивали паррарумы - специальные щиты из кожи или волоса: в них застревали неприятельские стрелы или дротики. «Крепко сколоченная палуба», которой Вакхилид снабжает корабль Тесея,- вероятно, просто поэтический образ: у кораблей героической эпохи, свидетельствует Фукидид, «не было верхней палубы, и строились они по стародавнему обычаю скорее на манер разбойничьих судов». На кормовой полупалубе мог расстилаться «мягко-широкий ковер с простыней полотняной» для отдыха командира корабля или почетного гостя. Находившийся здесь же непременный алтарь гарантировал им личную неприкосновенность и приятные сновидения.