Страх перед таврами исчезал постепенно, по мере освоения соседних берегов. В Малой Азии вслед за милетцами основали колонии фокейцы. Жители Клазомен, следуя по пути пеламид, проникли в Меотиду. Теосцы заселили берега Геллеспонта. Милетцы основали около 600 г. до н. э. севернее Салмидесса город Аполлонию. На скалистом островке при входе в Аполлонийскую гавань они построили храм Аполлона, а сам этот островок (ныне Свети-Кирил) соединили с берегом дамбой, создав подобие Милета. Еще дальше к северу возникли города Анхиало, Месембрия, Одесс, Круни, Бизоне, Каллатис, Томы, Истрия, Тира. Неверно было бы сказать, что греки продвигались вдоль этого побережья «шаг за шагом». Первой из перечисленных была основана милетская Истрия — далеко на севере. За ней последовали в VI в. до н. э. как милетские города — Томы, Тира, возможно, Одесс, так и гераклейский Каллатис, и мегаро-калхедонская Месембрия.

Греки подошли вплотную к северным берегам Понта. Оставалось лишь сомкнуть западный и восточный пути. Милетская Ольбия явилась первым шагом. Реки Гипанис и Борисфен играли в жизни Ольбии такую же роль, как Тигр и Евфрат в жизни месопотамцев (они не имели тогда общего устья Шатт-эль-Араб), Танаис — в жизни меотов (он впадал в Меотиду двумя устьями), семиустный Нил — в жизни египтян. Тесня тавров, милетцы плыли к востоку вдоль северопонтийских берегов, оставляя за собой цепочку колоний; Калос Лимен, Керкинитиду, переименованную позднее в Евпаторию, Херсонес, ставший при Августе Севастополем (лат. «август» и греч. «себастос» синонимы, означающие «священный»), Феодосию с гаванью, Нимфей. После основания по соглашению со скифским царем Агаэтом на западном берегу Боспора Киммерийского города-крепости Пантикапей (на языке скифов — «Рыбный путь») милетцы приготовились стать хозяевами Меотиды. Фанагория, основанная в 540 г. до н. э. теосцем Фанагором, Горгиппия (это название получила Синдская гавань в середине IV в. до н. э. в честь Горгиппа — брата и соправителя боспорского царя Левкона I) и Баты при подходе с юга к восточному берегу пролива замкнули кольцо греческих колоний на Понте, а основанный в устье Танаиса одноименный город сделал их властителями Меотиды. Это был, по свидетельству Страбона, «общий торговый центр азиатских и европейских кочевников, с одной стороны, и прибывающих на кораблях в озеро (Меотиду. — А. С.) с Боспора — с другой; первые привозят рабов, кожи и другие предметы, которые можно найти у кочевников, последние доставляют в обмен одежду, вино и все прочие принадлежности культурного обихода» (33, С493).

Трудно было удачнее выбрать места для поселений, чем эти. То, что многие из них — крупные портовые города нашего времени, говорит само за себя. Здесь названы только города, сыгравшие заметную роль в истории черноморских отношений, мелких же поселений было бесчисленное множество. Греки проникли по Фасису (Фасисом они считали не только Риони, но и ее приток Квириду) далеко в глубь страны и основали там города-крепости Кутайю и Сарапаны. По Танаису они поднимались до его излучины и там волоком перетаскивали суда в реку Ра. Они ходили в Каспийское море за редкими сортами рыб и за солью, в верховья Ра — за мехами и тканями. Борисфен был освоен ольбиополитами до порогов, а может быть, значительно дальше. В районе порогов они встречались и обменивались товарами с купцами североевропейских морей, пока торговлю ольбиополитов не перехватили танаисцы, основавшие выше порогов, в районе Днепропетровска, город Навбар. «Крайние стоянки эллинских мореплавателей были вместе с тем и началом далеких караванных путей; ольвийские граждане возили свои товары вверх по Борисфену, сперва водою, потом сухим путем, и проложили торговым сношениям путь в земли, лежащие на Висле; Танаис доставлял произведения Урала и Сибири к морю, а Диоскурий привозил металлы Армении, драгоценные камни и жемчуг, шёлк и слоновую кость из Индии на эллинские корабли. Между колониями также завязалась очень оживленная торговля», — пишет Курциус (85, с. 335). И вслед за купцами по всем судоходным рекам продвигались пираты, умножая опасность и без того грозившую с неприветливых берегов.

Когда Ксенофонт вел греческое войско вдоль побережья Понта от Трапезунта до Салмидесса, в мегарской колонии Калхедоне, расположенной на азиатском берегу Боспора напротив Бизантия, к нему явились послы от фракийского правителя Севта с предложением переправить греческую армию через пролив в обмен на помощь в захвате власти. Севт принадлежал к роду одрисов — самого могущественного племени к северу от пролива, образовавшего обширное государство на западночерноморском берегу.

Отцом Севта был Майсад, правивший меландитами, финами и транипсами. Майсад умер в изгнании, а Севт был воспитан фракийским царем Амодоком (или Медоком) и стал его соправителем. Однажды Севт получил у него воинов и всадников, чтобы отомстить узурпатору, «и теперь, — рассказывает он Ксенофонту, — я повелеваю ими и живу, грабя мое отечество» (15а, VII, 2, 34).

Фракийское государство было основано Тересом, предком Севта, около 450 г. до н. э. Несмотря на то что Терес терпел значительный урон от финов, тогда еще не покоренных, авторитет его царства был достаточно высок: его внук Октамасад был провозглашен скифами своим царем в областях к северу от Истра, где проходила граница одрисского царства. Тересу наследовал его сын Ситалк, дядя Октамасада, правивший примерно в 440–424 гг. до н. э. Фукидид сообщает, что владения Ситалка раскинулись на 13 дней пути от Истра к югу, тогда как путь от Черноморского побережья до Эг (более 1000 км) занимает всего 11 дней (35, II, 97). Вероятно, историк исчисляет здесь расстояние днями конного пути, так как трудно допустить, чтобы пешеход проходил около сотни километров в день. Фракийское государство при преемнике Ситалка сыне его брата Севте единодушно признается греками самым богатым в этой части Ойкумены. Но уже при преемнике Севта Амодоке начались междоусобные стычки, в разгар которых и подоспело войско Ксенофонта.

Можно предположить, что пиратские действия Севта II восстановили против него значительную часть фракийцев, и между ними и Амодоком разгорелась гражданская война, после того как некоторые племена признали власть Севта. Плавание во фракийских водах стало почти невозможным: у Эгейского побережья бесчинствовали пиратские корабли верных Амодоку племен, берега Геллеспонта, Боспора и Вифинии контролировались Севтом II, и его подданные фактически изолировали Понт, нарушив торговлю и прекратив поступление хлеба. В 391 или 389 г. дон. э. у южных берегов Фракии появились 40 афинских триер под командованием Фрасибула, после чего Амодок и Севт помирились и объявили себя союзниками афинян, скрепив этот акт договором. Однако понадобилась еще одна экспедиция в Геллеспонт (388–387 гг. до н. э.), чтобы справиться с засевшим в Абидосе спартанским гарнизоном и восстановить нормальное плавание между двумя морями.

Подробности этой экспедиции, возглавляемой Ификратом, не сохранились, да они и несущественны. Важно другое: сразу после ее завершения Амодок и Севт II исчезают со сцены, освобождая ее Гебрисельму. Есть сведения, что Гебрисельм при поддержке афинян вел войну с Севтом II и вскоре после победы отправил в Афины посольство с заверениями в преданности и дружбе. Возможно, он был вполне искренен в своих намерениях, но царствовать ему пришлось недолго: царем одрисов стал снова Севт, после его смерти в 383 г. до н. э. — Котис, сумевший пристроить свою дочь в жены заскучавшему в долгом походе Ификрату и, вполне вероятно, получивший афинское гражданство для себя и своих наследников. В 368 г. до н. э. он начал затяжную войну с Афинами за власть над Эгейским морем, «так как свободный выход к морю и овладение побережьем были особенно важны для одрисской державы и с этих пор становятся задачей номер один для Котиса. Для достижения этой цели Котис не жалел ничего, не останавливаясь ни перед какими средствами. Он заключал неожиданные перемирия с Афинами или вдруг внезапно нарушал их; использовал греческие наемные войска или продажность афинских военачальников; был беспощаден при расправе с врагами» (103, с. 36). Осенью 360 г. до н. э. Котис был убит греками, и во Фракии оказалось сразу три царя — Амодок II, Перисад и Керсеблепт. В разделенной натрое Фракии начались затяжные династические междоусобицы, прекратившиеся лишь после македонского завоевания в 342–341 гг. до н. э. Но они уже не могли повлиять на режим судоходства в Проливах.