Так, если верить Библии, выглядело самое первое в мире судно, построенное праведником Ноем для спасения «всякой плоти по паре» от ужасов всемирного потопа. Размеры его впечатляли: 132 м длины — почти втрое больше, чем в «солнечных ладьях» египетских фараонов, ширина — 22 м, высота — 13,2 м (но и эта высота маловата: если бы конструктор знал о существовании жирафы, он сделал бы междупалубные расстояния не 4,4 м, а по крайней мере вдвое больше).
Многие исследователи указывают на заимствование некоторых библейских сказаний, в том числе и о потопе, у месопотамцев. Но приведенные строки свидетельствуют еще и о дальних морских путешествиях жителей Двуречья. Дерево гофер, из которого Ной строил свой ковчег, это кедр, растущий на Бахрейнских островах. Бахрейнский архипелаг считался у шумеров Страной Блаженных (Дильмун), где обитал Зиусудра — «шумерский Ной», прообраз вавилонского Утнапиштима и библейского праведника. Месопотамцы знали две местности, где можно было получить кедр, — склоны Ливанских гор и Бахрейнские острова, причем отдавали предпочтение последним, как «святым местам». Но почему «гофер»?
Известно, что часть северо-восточного побережья Африки — Эритрея с прилегающим архипелагом Дахлак — называлась «страной Афер» (здесь возможна этимологическая связь со словом Африка), а ее жители — аферами или афарами (народность данакиль). Не это ли Офир Соломона, Пунт египтян? Здесь была одна из самых крупных перевалочных баз для товаров, провозившихся со всех концов света. Другим таким международным рынком были Бахрейнские острова, расположенные точно так же относительно Аравии, как Дахлак — относительно Африки. Известно также, что древние предпочитали строить корабли из кедра; на это есть много указаний в памятниках Востока. Кедр назывался в Шумере eren и считался священным, деревом жизни, причем некоторые его разновидности могли иметь собственные названия, как имел особое имя в Греции священный черный тополь, В Африке кедра мало — он растет преимущественно в горах Атласа, на другом конце континента. А он был нужен: наивно было бы думать, что жители Пунта (или Офира), морской страны, сидели на своих сокровищах и дожидались, когда кто-нибудь за ними явится из-за моря. Аферы нуждались в кедре, чтобы строить корабли для связи со своими островными владениями и для торговли. Излишки они перепродавали всем желающим. Торговлю кедром в Северо-Восточной Африке можно уподобить торговле водой в пустыне.
Это поняли месопотамцы. Плавания вдоль берегов не представляли трудности, и бахрейнский кедр стал привычным товаром на берегах Красного моря. Быть может, в тех местах и эта порода кедра стала называться «деревом афер»: ведь тем, кто покупал его у посредников-аферов, не было дела до того, какая земля взрастила эти деревья. Об этом помнили только жители Двуречья, строившие из кедра корабли. Это лишний раз говорит о том, что библейская легенда о потопе основывается на шумеро-вавилонской и, может быть, Ной — это усеченное и искаженное имя Ут-на-пиштим, так же как «афер» превратился в «гофер» и Офир. Иудеи, бравшие кедровый лес под боком, в Ливане, со временем настолько добросовестно забыли об этих этимологических метаморфозах, что в своих анналах не дают никаких пояснений к «дереву гофер», делая вид, что оно и без того хорошо известно. Кедр фигурирует в текстах как самостоятельное растение. Корабли Соломона ходили в Офир и привозили оттуда нубийское золото, красное и черное дерево, доставленное из Центральной Африки, индийские или южноафриканские самоцветы, редкостные благовония Сокотры…
То, что экспедиции в Офир Соломон снаряжал совместно с тирянами, уже само по себе говорит о том, что иудеи были плохими моряками. Подобно Гомеровым кормчим, они знали лишь четыре румба — «четыре ветра небесных», а тексты IV в. до н. э. упоминают только три созвездия: Ас (Медведица), Кесиль (Орион) и Хим (Плеяды).
Все это дает основание усомниться в том, что описание Ноева ковчега может дать хотя бы приблизительное представление о чисто древнеиудейских кораблях. Гораздо большего доверия заслуживают намеки источников, позволяющие сделать вывод о том, что иудейские корабли строили финикийцы из Тира.
Те же источники подробно описывают тирские корабли, приоткрывая попутно завесу над международными связями Тира, чьи пределы были «в сердце морей». Для палуб и, по-видимому, для корпуса тиряне использовали кипарис из Сенира, или Сеннаара, то есть Шумера. Мачты изготавливались из ливанского кедра, весла — из «дубов васанских», произраставших в Батанее, или Басане, — районе Палестины. Скамьи для гребцов (ими были жители Сидона и Арвада) выстругивали из кипрского бука и отделывали слоновой костью. Для парусов доставлялись узорчатые полотна из Египта, они же служили флагом в дополнение к вывешивающимся по бортам щитам и шлемам. Строили эти корабли мастера из Библа, снискавшие всеобщее признание, а войско для них комплектовалось из персидских, ливийских и лидийских наемников, тогда как военачальники для сухопутного тирского войска приглашались из Арвада, имевшего большой опыт в обороне островных крепостей, а ударные отряды для охраны города — из Фракии, славившейся своими лучниками, горцами с Гемского хребта. Только управление этими кораблями тиряне не доверяли никому, ревниво храня секреты морского ремесла.
При раскопках ассирийского города Дур-Шаррукин, в 50 км севернее Мосула, был обнаружен дворец Саргона II (721–705 гг. до н. э.), украшенный рельефами, прославляющими походы царя (теперь их можно увидеть в Лувре). На одном из них привлекает внимание изображение корабля, груженного лесом (не деревом ли «гофер»?). Его крутой форштевень, увенчанный конской головой, и выполненный в виде загибающегося кзади рыбьего хвоста ахтерштевень напомнили встречающийся в источниках термин «морской конь». Так называли финикийцы свои торговые «круглые» суда. Это килевое шпангоутное судно длиной 30 м и шириной 10 м имело осадку 2 м. Оно мало отличается от описанного выше типа, встречающегося также на рельефах ворот дворца Салманасара III (858–824 гг. до н. э.), но лишено мачты (вся палуба отведена для груза) и могло иметь как один, так и два ряда весел. Наверное, оно сошло с верфей Ниневии, где брали за образец халдейские суда, но стилизовали их под финикийские в отличие от Тил-Барсиба, выпускавшего чисто финикийские суда. «Вероятно участие сирийских или финикийских ремесленников в строительстве этих (месопотамских. — А. С.) судов; уже в первой половине 2-го тысячелетия до н. э. на верфях Финикии строились суда, способные совершать морские переходы» (112, с. 377). Об устойчивости этого типа, свидетельствующей о совершенстве конструкции, можно судить по рельефам ассирийских царей от Салманасара III до Синаххериба, создававшимся на протяжении почти двух веков.
Качественно иной тип являют собой военные корабли Финикии, известные по рельефам из дворца Синаххериба (704–681 гг. до н. э.), сына Саргона, использовавшего финикийско-греческий флот в войне с Эламом. Обладая всеми достоинствами египетских военных кораблей, они имеют совершенно иную конструкцию, перенятую позднее греками и римлянами. Прежде всего на них можно обнаружить по крайней мере две палубы. Основным движителем, как и на раннекритских судах, были весла, позволяющие маневрировать и передвигаться в любом направлении независимо от погоды и течения. Низкие борта компенсируются высоким фальшбортом, укрывающим гребцов. Гребцы сидят на двух уровнях: нижние не видны совершенно, их весла движутся в широких продольных прорезях фальшборта; гребцы верхнего ряда работают традиционно поверх фальшборта, используя обычные крепления для весел. Такой корабль ближайший прообраз греческой биеры и римской биремы. Над верхним рядом гребцов устроена боевая палуба, обнесенная сплошным ограждением наподобие ящика с развешанными на нем плетеными щитами (в них застревали неприятельские стрелы). Такие щиты — паррарумы — использовали потом и греки, возможно, заимствовав их вместе с конструкцией корабля: «ящик», в котором плавал Персей, очень напоминает финикийский корабль.