Дэвид Холден скорчился у костра; от дыма, заполнявшего землянку, было нечем дышать. Он задерживал дыхание сколько мог. На службе во флоте его тренировали нырять на время, и теперь он мог не дышать довольно долго. Когда становилось совсем невмоготу, он подползал к выходу из землянки, глубоко вдыхал несколько раз и возвращался к работе. Он не мог допустить, чтобы дым выдал его местоположение.

Дэвид Холден обжигал острия своих копий; языки пламени яростно лизали твердую древесину.

Дело было закончено, и он вылез из землянки, жадно глотая живительный воздух.

Осталось изготовить стрелы.

Лук он сделал из той же твердой древесины, только более зеленой и более гибкой, чтобы он сгибался без треска. Стрелы, а их у него было больше тридцати, Холден отшлифовал вручную. Простое деревянное острие, но после обжига оно с легкостью пробьет мягкую человеческую плоть.

Холден вдохнул поглубже и снова полез в землянку, готовить стрелы…

Нож «Защитник». Глаза Холдена пробежали по всей его длине, внимательно осматривая лезвие. Черное пластиковое покрытие рукоятки, отлитое по форме его ладони. Металлический наконечник рукоятки, которым запросто можно разбить человеческий череп. На мягком камне он заточил лезвие. На первый взгляд казалось, что нож имеет вогнутую форму, но на самом деле он был совершенно плоским. Холден перевернул нож в руке и начал затачивать другую сторону лезвия.

Так получилось, что он никогда не затачивал вторую сторону лезвия.

Было ли это попыткой сохранить в глубине души образ цивилизованного человека, преподавателя университета?

Теперь он решил наточить нож с обеих сторон…

Дэвид Холден придавил лук коленом и закрепил тетиву. Он поднял лук — тот был почти полтора ярда в длину — и, не вставляя стрелы, натянул тетиву. Усилие натяжения было для него невероятно велико; мышцы предплечий, бицепсы, плечи слегка дрожали от напряжения. Он перевел дыхание, выровнял лук, почти автоматически отпустил тетиву.

Холден взял в руки первую стрелу, хуже всего закаленную на огне. Оперение для нее он сделал из перьев мертвой птицы, предварительно отмыв ее от вшей и паразитов и высушив на солнце. При ярком свете дня он внимательно рассмотрел древко копья. Стоял теплый весенний день. Но его целью было не обновление, не возвращение жизни; он должен был отнять жизнь.

Он установил стрелу и оттянул тетиву; затем повернулся к мишени, которую соорудил из порванной рубашки.

Он натянул тетиву до предела, почти до самого уха, прицелился и выпустил стрелу. Туго натянутая тетива издала жужжащий звук, как будто мимо его уха пронеслось гигантское насекомое, лук задрожал в руках, стрела вонзилась в самую середину рубашки, набитой листьями и ветками. Для расстояния в пятьдесят ярдов он прицелился чуть ниже, чем следовало.

На лице Холдена появилась усмешка…

Холден пробирался звериной тропой, шедшей параллельно дороге. Он искал возможные следы карательного отряда, высланного Инносентио Эрнандесом, и одновременно высматривал средство переправы через реку, чтобы исполнить планы своей мести.

Внезапно он замер.

Моторная лодка. Три человека, все вооружены. Холден узнал одного из них; он запомнил это лицо, когда бежал из заточения на большом фургоне «Шевроле», а рядом с ним, дрожа от страха, сидела Мария. Это лицо принадлежало одному из людей Эрнандеса.

Он нашел то, что искал, и одно, и другое.

Он нашел и людей Инносентио Эрнандеса, и лодку.

Марии нет, ее уже не вернешь.

Но эти трое тоже вскоре отправятся на тот свет.

Он спрятался поглубже в чаще и принялся ждать…

Трое вооруженных людей шли дальше берегом реки. Скорее всего, они искали труп, — его, Холдена, труп?

Их предводитель, тот самый, со знакомым лицом, лицом хорька и сверкающими черными глазами, которого Холден помнил по побегу с виллы, нашел что-то у самой кромки воды и выкрикнул нечто совершенно неразборчивое по-испански, настолько неразборчивое, что Холден даже не пытался понять смысл.

Один из вооруженных людей махнул рукой в сторону кучи камней, возвышавшейся наподобие холма ярдах в пятистах к северу. Ускорив шаг, все трое двинулись дальше, в направлении кучи камней. Наблюдая за ними с приличного расстояния, Холден отметил про себя направление, затем, покинув свое укрытие, направился к тому месту, где только что стояли трое. Он увидел их следы, его собственных следов там не было. Был еще след большого предмета, который, очевидно, вытащили из воды. Лодка?

Холден бросил взгляд в направлении, в котором удалилась его добыча, затем проследил, куда вел след в речном иле. Ил сменился твердой землей, и по мере удаления от реки растительность становилась все гуще.

Холден остановился у кучи листьев, покрывавшей кусок брезента. Он отбросил брезент в сторону. Ящерица необычного вида — Дэвид никогда не был силен в биологии — бросилась наутек.

Он обнаружил моторную лодку, один к одному похожую на лодку, в которой находились те трое, с той лишь разницей, что у этой лодки был подвесной мотор.

Холден отвинтил крышку бензобака. Он оказался заполненным почти доверху. Холден закрутил крышку. Он мог бы украсть лодку — украсть — и упростить переправу через реку, не рискуя столкнуться с людьми Эрнандеса.

Но кто был хозяином лодки? Было очевидно, что те трое искали владельца лодки, а не саму лодку и не его, Холдена, мертвое тело, как он думал вначале. Они могли проследить лодку до самого места ее укрытия, как это сделал он. Любой неопытный скаут запросто нашел бы ее.

Холден опустил лук на землю, торопливо набросил брезент на лодку и, стоя на коленях, стал забрасывать брезент листьями.

Он поднял лук и стал всматриваться в каменистый пригорок, находившийся теперь ярдах в шестистах, за которым исчезли те трое. Холден вскочил на ноги и бросился за ними.