Дождь барабанил по стеклам, причудливо играя с теплыми лучами света, превращаясь в солнечную пыль. И как забыть то дикое чувство, когда он растворялся в бархатной коже прелестной черноволосой девочки с огромными глазами-звездами, свежей и чистой, как майская роза, под такой же искрящейся чудесной водой, что падала сейчас с неба?..

— …и неважно, как долго это продлилось, потому что жизнь прожита идеально, только если ты любил до боли, страстно, не жалея себя… Вспоминай обо мне только с улыбкой, потому что я жива до тех пор, пока жив ты: я каждый день просыпаюсь в твоем сердце — лучшего острова сложно найти во всей Вселенной!

Камилла даже не поверила, когда, наконец, услышал крик своего новорожденного сына. Подняв голову, она увидела, как Тимур перерезает долгожданному малышу пуповину, плача от счастья. Он и раньше присутствовал на родах, проходя практику, но рождение его собственного первенца невозможно было ни с чем сравнить. Камилла нежно улыбнулась, смотря в ярко-голубые глаза мужа, впервые в жизни замечая по краям их первые легкие морщинки — его улыбка волшебно сияла, когда он передавал ей сына.

— Я люблю тебя, — растроганно прошептала Камилла им обоим, ласково целуя мокрые волосики. — Здравствуй, милый, добро пожаловать…

— …Прощай, мой ангел.

Запись закончилась, и Кирилл вышел из машины под мягкий теплый дождь. Это было приятное, бодрящее ощущение. Воспоминания больше не выворачивали наизнанку, они шли своим чередом, плавно переходя одно в другое, как в калейдоскопе. Солнце постепенно побеждало сырость, и тучки недовольно расступались в стороны, открывая светлый небосвод — день только начинался, и его начало было потрясающим.

— …Не вздумай касаться меня! Я тебя ненавижу!

— Ой, да ладно, Диана, я знаю, что ты меня любишь...

«Господи, какой же я, все-таки, был придурок!» — весело рассмеявшись, подумал он, и впервые за много месяцев с удивлением ощутил, как бесконечная грызущая боль отступает, давая дорогу смеху и новым мечтам, не менее смелым и дерзким, чем старые.