- Вам необходимо подняться на лифте на последний этаж, затем повернуть налево, в самом конце коридора вы увидите дверь вашего номера. Полулюкс. - Я киваю, слушая ее, хотя и сам отлично знаю, куда идти, ведь это то же место, где я встречался с Мелани последние три раза.

Я поднимаюсь на лифте и, когда уже стою напротив неприметной двери, почему-то начинаю нервничать. Мелани, похоже, нравится, когда я в таком состоянии, и я не знаю почему. Я никогда не нервничал по поводу работы, даже в самый первый раз. Я делаю глубокий вдох и провожу карточкой по сканеру. Дверь громко кликает, и маленькая красная точка на ручке становится зеленой. Я открываю дверь и захожу внутрь, почти утонув в толстом ворсе ковра.

Мелани как и всегда стоит у окна, устремив взгляд на отрывающийся вид Лондона; огни внизу похожи на светлячков.

- Кейден, - произносит она мое имя, но не оборачивается. Меня так раздражает это ее холодное безразличие.

- Мелани, - я засовываю руки в карманы брюк, пытаясь выглядеть беспечно и уверенно - уверенней, чем есть на самом деле. Она поворачивается ко мне, ее руки сложены на груди. Сегодня на ней легкое серое платье, которое идеально обтягивает каждый изгиб ее тела. Ее темные волосы распущены и перекинуты через плечо.

Грациозно качая бедрами, она подходит ко мне. Ее взгляд небрежно пробегает по моему телу, исследуя каждую деталь.

- Сними пиджак, - приказывает она. Я расстегиваю две пуговицы и стягиваю пиджак, перекидывая его через спинку дивана. Вместо того чтобы остановиться напротив, она обходит меня со спины. Я жду, когда она прикоснется, но она никогда этого не делает. Она лишь смотрит, прижимая одну руку к груди, пока вторая поднята, постукивая средним пальцем по по ярко красной губе. – Рубашку, - произносит она тихо, но ей удается вложить в это слово нотки приказа.

Я глубоко вздыхаю и ослабляю галстук, вытягивая его из воротника и бросив рядом с пиджаком. Она сосредоточенно наблюдает, как я избавляюсь от рубашки. Она все еще не останавливается, продолжая ходить медленно и методично. Это похоже на то, как ощущает себя газель, когда замечает рядом льва - настороженно, нервно. Мои чувства напряжены до предела, улавливая то, как ее каблуки мягко утопают в ковре, пока я не могу ее видеть. Это, конечно, смешно, ведь что такого она может мне сделать? Но она всего лишь заставляет меня неуютно себя чувствовать. Я расстегиваю запонки, а затем и рубашку, положив запонки на стол, а рубашку возле пиджака и галстука. Все очень спокойно. Я привык к страсти и спонтанности. Но это она, и то, что она предпочитает делать. Так, как она хочет это делать.

Она, наконец, подходит ко мне. Ее пальцы оборачиваются вокруг моего ремня, вытаскивая из пряжки и резко дергая за него. Что ж, это что-то новенькое. Каждый раз, когда я приходил на встречу, все происходило по одному и тому же сценарию: снятие пиджака и рубашки, привязывание меня к кровати, а затем она объезжает мое лицо. Выбрал бы я это сам? Нет. Это выводит меня из себя. Но она - клиент и платит мне за то, чтобы я делал свою работу. И если эта работа включает поедание киски... за пять штук я хорошенько поужинаю.

Эти ее темные глаза все время смотрят в мои, пока она снимает с меня ремень. Выражение её лица остается совершенно бесстрастным, как у статуи. Я стою тут, как ее личная кукла, молчу, когда она стягивает мои брюки и боксеры вниз. Я разуваюсь и выхожу из вещей. Я абсолютно голый, пока она все еще полностью одета. Я распрямляю плечи и бесстыдно стою перед ней. Эту женщину тяжело прочитать, но мне кажется, что я этому научился. Она любит власть, чистую и простую. Лишение свободы, приказы, холодное поведение. Она не первая, кто помешался на власти, и точно не последняя. Если именно этого она хочет со мной, тогда, пока она платит пять штук за встречу, она это получит. В дополнение, нужно признать, мне интересно, что она приберегла для меня, потому что я уже понял, то, что ей нравится меня мучить, чертовски горячо, хотя все, что она делает, это оставляет меня с синими яйцами.

- Иди на кровать. На спину, руки за голову, - инструктирует она. Все то же, что и раньше. Она берет галстук и привязывает мои руки к изголовью. Опять. Когда она сильнее стягивает ткань, мой член дергается, прижимаясь к животу. Она отходит, и я жду, когда она разденется, повторение пытки, которая была в прошлый раз, но сейчас этого не происходит. Она подходит к сумке и что-то оттуда достает, прежде чем вновь подойти ко мне. Когда она поднимает руку, я вижу, что это шелковый шарф. Крепко держа его обеими руками, она подносит его к моему лицу и выгибает бровь, молча задавая вопрос. Она хочет лишить меня зрения. Я киваю, и она оборачивает шарф вокруг моего лица, завязывая сзади.

И вот я лежу посреди кровати, голый, связанный и ослепленный. Я прислушиваюсь к ее шагам, но они приглушены ковром, так что я не могу понять, где она. Я слышу тихий шелест материала, звук открывающейся молнии, что-то падает на пол. Мое сердцебиение учащается, и чувство предвкушения лишь возрастает. Низ кровати прогибается, так что я понимаю, что она здесь, со мной, но не двигается и не касается меня. Первое, что я чувствую, это теплое дыхание, прямо вокруг моего члена. Я напрягаюсь в ожидании. Проходят длинные секунды, прежде чем я ощущаю легкое прикосновение языка, и мои чувства настолько обостренны, что едва заметное прикосновение заставляет мышцы живота напрячься, словно меня зажали в тисках. Я сжимаю зубы, задыхаясь от ощущений, которые пронизывают все тело, вынуждая его отчаянно дрожать.

- Когда ты лишаешь человека одного из органов чувств, остальные обостряются, - медленно произносит она хриплым голосом. - Ты перестаешь видеть, но начинаешь чувствовать. - Я ничего не говорю и чувствую, как она проводит ногтями по моему прессу, затем ее прикосновения исчезают. И вновь я могу уловить лишь намек на ее дыхание вокруг члена, прежде чем она проводит языком от основания до кончика. Мои руки напрягаются, пытаясь вырваться из пут. Чем сильнее я борюсь, тем крепче они меня удерживают, впиваясь в кожу. Ее пальцы оборачиваются вокруг моих лодыжек, и она подталкивает их в стороны, пока они не сгибаются в коленях.

И затем мои яйца оказываются у нее во рту. Оба. Одновременно. Она тянет и сосет, перекатывает их и проводит между ними языком. У меня была парочка отличных минетов, и ни разу меня не впечатлило, когда сосали мои яйца, но все, что я могу сказать прямо сейчас, это то, что я никогда не был с женщиной, которая знает, как правильно это делать. Она отодвигается, и мои яйца проскальзывают между ее губ, из-за чего я не сдерживаю стон. Ее язык опускается ниже, лаская местечко между яйцами и анусом, из-за чего все во мне сжимается и дрожит. Боже, рот этой женщины был одновременно воплощением ада и рая.

Без предупреждения она, блять, заглатывает мой член. Ее губы касаются яиц, и член ударяется о заднюю стенку горла. Сдавленный стон срывается с моих губ, и ее рука опускается между моих ног, поглаживая местечко между яйцами и задним проходом, мучая, дразня меня. Без какого-либо предупреждения она опускается ниже и проводит пальцем по анусу. Я замираю, пытаясь инстинктивно избежать прикосновения. Со влажным звуком она отстраняется от моего члена.

- Тише, - она прижимает палец к моей заднице более уверенно, и мне становится очень некомфортно. - Расслабься, Кейден. Обещаю, тебе понравится. - Могу ли я вообще спорить? Я - эскорт, даже если не упоминать, что еще и связан.

Она вновь берет мой член в рот, работая над ним, пока я не начинаю двигать бедрами навстречу, едва в состоянии думать о чем-либо другом, кроме ее губ, языка, царапанья зубов. Я близок к оргазму, когда она прижимает палец к моей заднице. У меня нет времени подумать, прежде чем она толкается вперед, преодолевая напряжение мышц и нажимая на какую-то точку. Я сразу же кончаю. Ну, кончаю - это будет преуменьшением, это, скорее, похоже на извержение вулкана. Я никогда так сильно не кончал. Она отстраняется, убирая палец и губы от меня.