— Вы были в Кула, когда все это случилось? — спросил он.

— Что вам об этом известно? — осторожно осведомился я, не зная, можно ли доверять священнику.

— Я знаю, что кое-кто в правительстве пышет злобой, — проговорил он. — Они не хотят, чтобы Манускрипт был предан гласности.

— А почему?

Падре поднялся и взглянул на меня сверху вниз:

— А почему бы вам не пойти со мной? До нашей миссии всего полмили. У нас вы будете в безопасности.

Я с трудом встал на ноги и, понимая, что выбирать не приходится, кивнул в знак согласия. Падре Санчес неторопливо пошел по дороге, обращаясь со мной почтительно и непринужденно. Он взвешивал каждое слово.

— Военные все еще разыскивают вас? — спросил он между прочим.

— Не знаю.

Несколько минут он молчал, а потом спросил:

— Вы ищете Манускрипт?

— Больше уже не ищу, — проговорил я. — Сейчас я хочу лишь пережить все это и уехать домой.

Священник ободряюще кивнул, и я почувствовал, что начинаю доверять ему. Что-то в его участии и теплом отношении произвело на меня впечатление. Он напомнил мне Уила. Вскоре мы подошли к миссии. Она представляла собой несколько маленьких домиков, обращенных во двор, где стояла небольшая церквушка. Место, где была расположена миссия, отличалось удивительной красотой. Когда мы пришли туда, он сказал что-то по-испански находившимся во дворе людям в сутанах, и они торопливо разошлись. Я пытался проследить, куда они направились, но навалилась такая усталость, что я перестал что-либо соображать. Священник отвел меня в один из домиков.

Внутри была небольшая гостиная и две спальные комнаты. В камине горел огонь. Вскоре после нас вошел еще один священник, в руках у которого был поднос с хлебом и супом. Я поел, превозмогая усталость, а Санчес в это время вежливо сидел рядом на стуле. Затем по его настоянию я растянулся на одной из кроватей и погрузился в глубокий сон.

Утром, проснувшись и выйдя во двор, я тут же обратил внимание на царившую там безупречную чистоту. Гравийные дорожки были размечены ровно посаженными кустами и живыми изгородями. Казалось, все устроено так, чтобы в полной мере подчеркнуть их естественные очертания. Ни одно растение не было подстрижено.

Я потянулся, и тогда напомнила о себе накрахмаленная рубашка. Она была сшита из грубой хлопчатобумажной ткани и немного натирала шею, хотя была свежая и только что отглаженная. Когда я некоторое время назад проснулся, два священника налили в таз горячей воды и принесли чистую одежду. Помывшись и одевшись, я прошел в другую комнату и обнаружил на столе горячие булочки и сушеные фрукты. Я жадно набросился на еду, а священники стояли поодаль. После завтрака они ушли, а я вышел на улицу.

Подойдя к одной из каменных скамей, обращенных во двор, я сел. Солнце только поднималось над кронами деревьев, и я ощущал на лице приятное тепло.

— Как спалось? — послышался сзади чей-то голос. Обернувшись, я увидел падре Санчеса, который стоял вытянувшись как струна и смотрел на меня сверху вниз.

— Очень хорошо, — ответил я.

— Позвольте присоединиться к вам?

— Конечно.

Несколько минут мы оба молчали. Молчание так затянулось, что я почувствовал себя неловко. Я не раз бросал на него взгляд, готовясь что-нибудь сказать, но он продолжал смотреть на солнце, чуть склонив голову набок и прищурившись.

В конце концов он заговорил:

— Чудесное место вы здесь нашли. — Надо полагать, он имел в виду эту скамью в этот утренний час.

— Послушайте, — обратился я к нему, — мне нужен ваш совет. Как для меня безопаснее всего вернуться в Штаты?

Священник серьезно взглянул на меня:

— Не знаю. Это зависит от того, насколько опасным человеком вас считают власти. Расскажите, как вы оказались в Кула.

Я рассказал ему все, начиная с того момента, когда я впервые услышал о Манускрипте. Моя недавняя эйфория на вершине казалась теперь надуманной фантазией, поэтому я лишь вкратце упомянул о ней. Однако Санчес тут же стал расспрашивать об этом.

— Что вы делали после того, как ваш преследователь ушел, не заметив вас?

— Я просто просидел там несколько часов. Наверное, приходил в себя.

— А какие еще у вас были ощущения? — не отступал священник.

Я смущенно пожал плечами, а потом решил попробовать рассказать, что это были за чувства.

— Это с трудом поддается описанию, — начал я. — Я ощущал необыкновенную эйфорическую сопричастность всему сущему, всеобъемлющее чувство безопасности и уверенности в себе. Я уже не чувствовал усталости.

Он улыбнулся:

— Вы приобщились к сокровенному. Многие рассказывают, что испытали нечто подобное в том лесу на вершине.

Я нерешительно кивнул.

Падре посмотрел мне прямо в глаза:

— Это переживание, о котором непременно упоминают мистики любой религии. Вы читали о чем-нибудь подобном?

— Читал много лет назад.

— Но до вчерашнего дня это было лишь умственное представление?

— Думаю, что да.

К нам подошел молодой священник, который поприветствовал меня, а потом что-то прошептал Санчесу. Падре утвердительно кивнул, и юноша, повернувшись, удалился. Мой собеседник принялся наблюдать за каждым действием своего юного собрата. Тот пересек двор и прошел на небольшой, похожий на парк, участок метрах в тридцати от нас. Только сейчас я обратил внимание, что там тоже необычайно чисто и растет множество самых разных растений. Юноша несколько раз переходил от одного места к другому, ненадолго задерживаясь на каждом, словно ища что-то, и наконец опустился на землю. Похоже, он собирался выполнять какое-то упражнение.

Санчес улыбался — по-видимому, он остался доволен юношей, — а затем переключил внимание на меня.

— Я считаю, что для вас, наверное, небезопасно предпринимать попытки вернуться домой прямо сейчас, — сказал он. — Но я постараюсь выяснить, какова ситуация и что слышно о ваших друзьях. — Он встал и повернулся ко мне. — Меня ждут дела. Пожалуйста, поймите: мы поможем вам, насколько это в наших силах. А пока надеюсь, что вам будет удобно здесь. Отдыхайте и набирайтесь сил.

Я согласно кивнул.

Священник сунул руку в карман, вытащил какие-то бумаги и передал мне:

— Это Пятое откровение. В нем говорится примерно о том же, что испытали вы. Думаю, это может показаться вам интересным.

Я неохотно взял бумаги, а он продолжал:

— Как вы поняли последнее откровение, которое вам довелось прочитать?

Я ответил не сразу. Не хотелось думать о манускриптах и откровениях. Наконец я проговорил:

— Мы все вовлечены в некую борьбу за обладание энергией друг друга. Когда кому-то из нас удается склонить кого-то к своей точке зрения, эти люди начинают отождествлять себя с нами, в результате чего их энергия переходит к нам, и мы чувствуем себя сильнее.

Падре Санчес улыбнулся:

— Значит, проблема в том, что каждый человек старается подчинить себе другого и манипулировать им из-за энергии, нехватку которой мы ощущаем?

— Совершенно верно.

— Но ведь есть выход, есть другой источник энергии?

— Да, так утверждалось в последнем откровении.

Он кивнул и как ни в чем не бывало направился к церкви.

Какое-то время я сидел, упершись локтями в колени и не обращая внимание на перевод.

Я по-прежнему колебался. События последних двух дней поубавили во мне энтузиазма, и я предпочитал думать о том, как вернуться в Штаты. И тут я заметил, что в том самом леске напротив молодой священник встал и неторопливо перешел на другое место, метрах в шести от первого. Он опять повернулся ко мне лицом и сел.

Мне захотелось узнать, чем он занимается. До меня дошло, что он, наверное, упражняется в том, о чем рассказывается в Манускрипте. Открыв первую страницу, я принялся за чтение.

Речь шла о новом понимании того, что в течение длительного времени было известно как сокровенное сознание. В последние десятилетия двадцатого века, утверждалось в этом откровении, об этом знании заговорят как об образе жизни, к которому действительно можно прийти, образе жизни, который практиковали посвященные многих религий. Для большинства людей это сознание останется лишь интеллектуальной концепцией, о которой можно только поговорить и поспорить. Но растет и число тех, для кого это сознание станет практической действительностью, потому что эти люди в своей жизни испытают яркие проявления этого состояния духа. В Манускрипте говорилось, что подобный опыт является ключевым для того, чтобы положить конец противостоянию людей на Земле, так как, испытывая его, мы получаем энергию из другого источника, источника, доступ к которому мы со временем научимся получать по нашему желанию.