– Вот она, преступница! Обычная финиковая косточка, – сказала Беатриче и отерла пот со лба. Операция длилась не более двух минут, между тем казалось, что прошла целая вечность. Ей страшно было даже подумать, какую боль перенесла пациентка.

Беатриче вложила в руку врача финиковую косточку и повернулась к больной.

Молодая женщина плакала и выглядела крайне уставшей, но дышала свободно. Она жадно втягивала воздух, улыбалась Беатриче, пожимала ей руку и все время повторяла одни и те же слова.

– Ну хорошо, – сказала Беатриче, поняв, что женщина хотела ее поблагодарить. – Попытайтесь сейчас немного поспать. Мой коллега побудет с вами.

Молодой врач продолжал смущенно качать головой, силясь понять, почему пациентка жива. Беатриче кипела от гнева.

– А теперь, коллега, я хочу вам кое-что сказать! – тихо, чтобы не слышала молодая женщина, произнесла она. – Вы не сделали ничего, чтобы спасти пациентку, а ведь она могла умереть от удушья! Известно ли вам хоть что-нибудь о кониотомии? По-видимому, нет. И он носит высокое звание врача! – Она вздохнула и убрала волосы с лица. – Но поскольку вам это оказалось не по плечу, скажу хотя бы, что делать дальше. Наблюдайте за пациенткой. Если через час не возникнет осложнений, можете удалить гусиное перо и зашить надрез. Кроме того, необходимы полоскания, которые помогут снять отек. Надеюсь, хотя бы на это вы способны?

Она оставила его стоять возле пациентки. И только оказавшись в своей комнате, она догадалась, что, вне всяких сомнений, он ничего не понял из сказанного ею.

На следующее утро Беатриче была разбужена тихим лязгом металлического замка в дверной скважине и плеском воды. Она открыла глаза и увидела роскошный искусно вышитый балдахин из плотной желтой ткани, который простирался над ее постелью.

Ей уже давно не спалось так хорошо, как этой ночью. С наслаждением она потянулась на простыне, которая на ощупь была словно шелк, и расправила все косточки. Кровать с мягкими, пахнущими цветами подушками была настолько удобна, что совсем не хотелось покидать ее. Беатриче смотрела на вещи реально: как ни странно осознавать всю абсурдность произошедшего, она действительно была жертвой работорговца, поскольку это великолепное ложе никак не могло находиться в палате психиатрической больницы.

От этих мыслей ей стало легче, и она принялась наблюдать за девушкой, наливавшей воду в большой медный таз для умывания.

Длинные черные волосы, перехваченные шелковой лентой, обрамляли ее милое личико. На ней было скромное длинное платье, подхваченное на талии пояском. Единственным украшением являлся массивный золотой браслет на запястье правой руки.

Сколько ей могло быть лет? Судя по тоненьким ручкам, едва исполнилось одиннадцать. Однако в движениях чувствовалась уверенность взрослой женщины. Вне всякого сомнения, она совсем не походила на работниц психиатрической клиники.

Наполнив таз водой, девушка подошла к кровати. Улыбаясь, что-то сказала по-арабски и подождала некоторое время. Беатриче поняла, что малышка хочет помочь ей встать. Покачав головой, откинула простыню, поднялась и направилась к медному тазу. Девушка раздела ее и начала мыть губкой.

Беатриче закрыла глаза. Вода пахла розами и придавала коже ощущение чистоты и свежести. Но самым замечательным было то, что она вновь чувствовала себя полным жизни человеком, а не жалким привидением.

Вытираясь, Беатриче огляделась вокруг, будто никогда прежде не видела этой комнаты. Она и на самом деле не обращала раньше внимания ни на низкие столики, ни на лари с искусной резьбой, ни на медные вазы и масляные лампы, которые привели бы в восторг всякого ценителя искусства и антиквариата.

Платье, которое протянула ей малышка, походило на мечту из светло-голубой, переливающейся серебром материи. Оно было без рукавов, длинным и широким, а его вырез украшали переливающиеся всеми цветами радуги камни – точь-в-точь такие, как на узком поясе и шлепанцах на низком каблуке, которые ей подала девушка. В таком изысканном наряде она стала похожа на принцессу из сказки «Тысяча и одна ночь».

Беатриче удивленно покачала головой. Несколько дней, а может, даже недель она находилась в состоянии депрессии, не воспринимая красоты, окружавшей ее. И лишь гнев на коллегу-неумеху и проведенная операция смогли вывести ее из этой ужасной летаргии и открыть глаза на все вокруг. Она даже не представляла, насколько нужна и важна для нее работа.

Как чувствует себя пациентка? Выполнил ли врач ее указания? Беатриче уже собиралась спросить об этом служанку, как в дверь постучали.

Вошла девушка, маленькая и худая. Она обратилась к Беатриче, давая понять жестами, чтобы та шла за ней.

Когда они оказались в коридоре, Беатриче вновь охватило чувство восторга. Галереи, подобные этой, Беатриче видела лишь в кино. Изящные колонны и своды обрамляли окна. Они были без стекол, но с искусно выполненными деревянными вычурными решетками, через которые внутрь проникали свет и воздух.

Из окон открывался чудный вид на цветущий сад с экзотическими цветами и фруктовыми деревьями, распространявшими пленительный аромат. В выложенных яркой мозаикой бассейнах плескалась голубоватая вода. Два одетых по-восточному молодых человека, оба темноволосые и приятные на вид, увлеченно беседуя, проходили по саду.

Беатриче услышала тихое хихиканье. Она подняла глаза и слева от себя увидела четырех молодых женщин, стоявших, как и она, у решетки и наблюдавших за молодыми людьми. Не зная ни одного слова по-арабски, она все же без труда поняла, о чем они говорили. В своих фантазиях они мечтали об обоих мужчинах. Однако те даже не догадывались о своих наблюдательницах.

Улыбаясь, Беатриче последовала за девушкой дальше. На пути ей попадались женщины – старые и молодые, красивые и не очень. Все они были одеты в восточные платья, а их длинные волосы уложены в причудливые прически. Ни европейской одежды, ни современной короткой или полудлинной стрижки. И ни одного мужчины на пути.

«Да, – подтрунивая сама над собой, подумала Беатриче. – Похоже, я попала в гарем».