В пользу такого мнения говорят и некоторые экспериментальные факты. Дэвид Эйзендрат младший, нью-йоркский фотограф, изготовил однажды пятьдесят фотографий театральных сцен в двух зеркально симметричных вариантах. Эти двойные фотографии показывались раздельно, и каждый должен был выбрать тот из вариантов, который ему больше нравится. Для сцен, обладающих приближенной право-левой асимметрией, предпочтения какому-нибудь одному варианту оказано не было, но, когда композиция была резко асимметрична, 75% опрошенных предпочли правильную фотографию перевернутой. Все это относится к лицам, читавшим слева направо. Когда те же картинки были показаны людям, читавшим только на иврите (по древнееврейски), то есть справа налево, они, наоборот, выбирали перевернутые фотографии.

Опыты Эйзендрата, а также более ранние работы в том же направлении немецких психологов (в частности, Генриха Вольффлина и Теодоры Хаак) показали, что художественная ценность картины при отражении действительно может снижаться. Если это и так, то такой эффект, во всяком случае, невелик, в чем вы сами можете убедиться, если возьмете книгу с большим числом иллюстраций (лучше, если вы их раньше не видели) и просмотрите ее один раз просто, а другой раз, поднося рисунки к зеркалу, проследив при этом, получается ли проигрыш или выигрыш в эстетическом отношении.

Если серия рисунков есть рассказ в картинках, то наша привычка к чтению слева направо оказывает, конечно, сильнейшее влияние на композицию рисунка. Действие на нем происходит, как правило, тоже слева направо, и персонаж, говорящий первым, помещается левее, чтобы кружки, в которых заключены слова изображенных персонажей, не перепутались. На японских макимоно — длинных складных полосах с рассказом в рисунках — события разворачиваются в противоположном направлении, потому что эти полосы раскладывают справа налево.

Кинофильм легко показать так, чтобы правое и левое поменялись местами. Можно долго смотреть на такую картину, прежде чем перемена станет заметна: вы увидите какое-нибудь объявление, или вывеску, или людей, пожимающих друг другу левые руки. Статуи обычно билатерально симметричны (особенно конные статуи), а в архитектуре симметрия настолько широко развита, что в комментариях не нуждается. Большое значение билатеральная симметрия имеет в рисунке танца. Эстрадно-танцевальная группа мюзик-холла «Радио-сити» в Нью-Йорке иногда показывает номера, в которых каждый элемент перемежается с начала до конца с правого на левое исполнение.

Кинокартины можно обращать не только в пространстве, но и во времени. Такие фильмы смотрятся, как кошмар: люди ходят по улицам спиной вперед, прыгуны в воду вылетают из бассейна и взмывают на вышку и так далее. Испытывали бы мы те же чувства при демонстрации фильма-балета в обратном направлении? Танец «задом наперед» может оказаться приятным зрелищем, хотя и несколько гротескным, особенно если его озвучить обычной музыкой. Может быть, опытный хореограф сможет даже поставить балет-палиндрому, билатерально симметричный во времени, который будет выглядеть в кино одинаково, в каком бы направлении ни пускали пленку.

С первого взгляда кажется, что зеркальная симметрия не должна играть никакой роли в музыке, но ведь мелодия — это определенная последовательность музыкальных нот, расположенных вдоль оси времени, поэтому «отразить мелодию в зеркале» — значит просто проиграть ее наоборот. С помощью магнитофона это легко сделать. В большинстве случаев «музыка наоборот» воспринимается как бессмысленный набор звуков, и слушать ее неприятно. Фортепьянная музыка, проигранная наоборот, оказывается до странности похожей на органную. (Можете ли вы объяснить, почему?) В XV столетии многие композиторы писали каноны[8] (в этих произведениях две мелодии исполняются параллельно), в которых одна мелодия была «зеркальным отражением» другой в указанном смысле. Многие великие композиторы использовали обращение мелодий во времени для достижения разнообразных контрапунктных эффектов.

Музыку можно «перевернуть» и в другом смысле — низкие ноты заменить высокими и наоборот. Если вы представите себе необращенную Алису, которая сидит в Зазеркалье и играет на пианино знакомую ей мелодию, то зазеркальное фортепьяно будет издавать при этом музыку, перевернутую именно во втором смысле. Вы сами можете исполнить такую музыку, если умеете играть на пианино, для этого достаточно перевернуть нотную запись и играть по ней от начала к концу. Однажды Моцарт шутки ради написал канон, в котором вторая мелодия была перевернута и снизу вверх и слева направо. В этом случае для исполнителей дуэта нет даже нужды печатать две мелодии на нотной бумаге: оба голоса могут петь по одному листу, глядя на него с разных сторон. Современный пример такого канона, созданный Уинтропом Паркхерстом, можно найти в его книге «Анатомия музыки».

Поэзию тоже можно представлять себе как последовательность звуков, расположенных вдоль оси времени. Несомненно, многие опытные поэты намеренно использовали симметрию отражения, стремясь получить своеобразные звуковые эффекты. Роберт Браунинг, например, в своем прекрасном широко известном лирическом стихотворении «Ночная встреча» применил внутреннюю рифму типа abccba, чтобы отражение звуков напоминало плеск морских волн.

Если забыть о форме букв и считать, что предложение это ряд символов, расположенных вдоль одной линии, то зеркальным отражением можно пользоваться для получения разного рода забавных вещей. Мы называем палиндромами слова, которые билатерально симметричны, то есть пишутся одинаково в обоих направлениях: радар, ротатор. Малайалам — язык, на котором говорят некоторые народности в Индии. Уассамассау — палиндромическое название болотистой местности в графстве Беркли, Южная Каролина[9]. «Морднилап» (палиндром наоборот) — это слово, которое превращается в другое слово, если его перевернуть, например: live — жить и evil — зло, straw — соломинка и warts — бородавки, dessert — дессерт и stressed — подчеркнутый и т. д. Если симметрией отражения обладает целое предложение, его тоже называют палиндромическим. Написаны тысячи таких предложений. Интересующийся читатель найдет хорошую подборку новых, малоизвестных примеров такого рода в книге Бомобо «Литературные курьезы». Вот два из них:

Некоторые считают, что первый палиндром написан американским юмористом Джеймсом Турбером, но это не так. Эта фраза принадлежит Лей Мерсеру, лондонскому составителю языковых задач и загадок, автору многих оригинальных палиндромов.

Палиндромическое число не меняется, если изменить порядок его цифр на обратный. Последним палиндромическим годом был 1881 (это число не меняется также, если его перевернуть или посмотреть на его отражение в зеркале). 1961 не меняется при перевороте, но не является палиндромом. Ближайшим палиндромическим годом будет, конечно, 1991. Если взять какое-нибудь число, изменить порядок его цифр на обратный и сложить с исходным числом, затем ту же процедуру проделать с полученной суммой и так несколько раз повторить ее, то сможем ли мы получить на каком-нибудь этапе этого процесса палиндромическое число? Так, 89 + 98 = 187 — не палиндром. 187 + 781 = 968 — все еще не палиндром. Однако, продолжая «перевертывать и складывать», мы получим в конце концов после 24 сложений палиндром 8 813 200 023 188.

Некоторые считают, что описанная процедура в применении к любому целому числу даст палиндром после конечного числа сложений. Калифорнийский математик Чарльз Тригг сомневается в справедливости этого предположения. Среди чисел меньше 10 000 он нашел 251 число, каждое из которых не дает палиндрома при первых ста сложениях; наименьшее из этих чисел 196. Может быть, найдется читатель, который составит программу для вычислительной машины и проверит число 196, проделав свыше ста сложений. Другой калифорнийский математик, Дьюи Дункан, показал, что в двоичной системе описанный процесс не всегда дает палиндром. Например, если взять за исходное двоичное число 10 110, то из него никогда не получится палиндром. Доказательство этому можно найти в задаче 5 в книге Роланда Спрага «Математический досуг». В десятичной системе этот вопрос остается еще нерешенным.