Спустя полчаса почти все пираты погибли или получили раны, а оставшихся в живых взяли в плен. После боя лорд подошёл к забрызганной чужой кровью девушке, долго смотрел на неё сквозь прорези маски, а затем сказал:

– Я видел разных бойцов, но никогда не встречал такой необычной техники боя. Только не говорите мне, что этому тоже научил вас отец. Если бы королевские мечники умели так владеть своим телом, то проблема вальдо в Илларии давным-давно бы разрешилась.

Элайна давно подметила, что, несмотря на то, что Флорас правил уединённым островом, куда только изредка заходили случайные корабли, он прекрасно разбирался во многих вещах и знал много такого, чего не знали даже люди, живущие в более цивилизованных странах. Поэтому, она не стала уверять его, что её, в самом деле, всему обучил отец, а раскрыла свою последнюю тайну:

– Нет, мой отец не может так драться, хотя он и прекрасный воин. Этому искусству меня научила мать.

– Ваша матушка? – в голосе лорда прозвучало искреннее изумление. – Как женщина могла воспитать дочь-воина?

– Если эта женщина сама воин по рождению и воспитанию.

– Кто же она?

– Виолка.

Наверное, лорд слышал о виолках – женщинах-воинах – потому что медленно кивнул, и его губы изогнулись в понимающей улыбке.

– Значит, вы дочь женщины-воительницы и капитана отряда сопровождения… Теперь мне многое понятно…

Он отвернулся и пошёл прочь, не став дальше развивать свою мысль.

После возвращения в замок, лорд словно забыл о девушке. Он не общался с ней, как прежде – не звал на прогулки, обеды, вечерние беседы у камина за кубком лёгкого вина. Вообще не показывался на глаза и никак не напоминал о себе – словно старался избегать. Элайна не знала, что повлияло на Флораса, изменив его отношение к ней, но догадывалась, что виноват в этом их краткий разговор после боя с пиратами.

Элайна обладала редкой женской добродетелью – терпением. Она не стала торопить события и навязывать лорду своё присутствие, дав ему время всё осмыслить и самому принять решение. Она продолжала вести жизнь, которую вела до сближения с Флорасом: занималась со служанками вышивкой, играла на китане, разучивала танцы, гуляла в галерее-саду или замку. Челядь уже воспринимала её едва ли не как госпожу и хозяйку, видя её взаимоотношения с господином. Вся прислуга с нетерпением ожидала скорой свадьбы и была уверенна, что госпожа Элайна, в самое ближайшее время, станет леди Туарийской.

Так прошло ещё, примерно, две декады. Внезапно лорд прислал слугу с приказом: красиво одеться и прийти в Большой церемонный зал, используемый для особых торжеств или приёма заморских делегаций. Элайна не знала, что случилось, так как всё утро пробыла в своих комнатах в компании Ины и Роны и никуда не выходила. Но требование лорда не встревожило её – в отличие от первых дней пребывания, она уже не опасалась всесильного повелителя Туару.

Быстро одевшись и приведя себя в самый лучший вид, последовала за Адрисом.

Войдя в Большой зал, Элайна заметила несколько человек, стоявших под стенами. Некоторых она знала, других нет. Лорд восседал на возвышении, в кресле, застеленном мягким красным ковром. Вокруг возвышения стояли воины в торжественном облачении. Слева, у стены, стояли доктор Эдир и ещё несколько приближённых лорда, а напротив, у правой стены, несколько незнакомцев, одетых в необычные, но показавшиеся смутно знакомыми, одежды. От дверей девушка не смогла рассмотреть их лица, да и не стала пялиться на чужаков – какое ей до них дело! Приблизившись к возвышению, вежливо поклонилась и произнесла:

– Я пришла на ваш зов, милорд, вы хотели меня видеть?

Флорас посмотрел на девушку холодным равнодушным взглядом, словно видел впервые, и сухо произнёс:

– Сударыня, ко мне обратились два человека, которые утверждают, что они ваши ближайшие родственники… Они привезли пятьдесят тысяч лорсов выкупа, которые я за вас требовал. Поэтому, я не имею больше причины задерживать вас здесь… Но один из этих людей утверждает, что он ваш законный супруг барон Хаскетт, а вы, соответственно, его супруга по закону и перед богом, баронесса Хаскетт. Он также утверждает, что вы убежали от него, пренебрегая долгом и супружескими обязанностями. Вы никогда не говорили мне, что вы замужем, поэтому я подозреваю этого человека во лжи. Посмотрите на него и скажите перед этим благородным собранием, говорит ли он правду или всё выдумал с какой-то неизвестной нам целью.

Лорд подал знак и от группы людей у правой стены отделился человек и сделал несколько шагов вперёд. Элайна повернулась и увидела красивого мужчину, одетого в кожаный, отделанный мехом костюм и кожаный шлём, украшенный пушистым хвостом лэя. С его плеч свисал синий плащ из тонкой шерсти. На девушку смотрели прищуренные серые холодные глаза, и взгляд этот показался до боли знаком… В голове Элайны, внезапно, словно распахнулась какая-то дверь, и воспоминания бурным потоком хлынули в неё. Она вспомнила всё, что случилось после похищения на Торговом пути и до злосчастного шторма, выкинувшего её на берег Туару. Под грузом внезапных сильных и неконтролируемых воспоминаний у девушки закружилась голова, она пошатнулась и рухнула на пол. К ней тут же поспешил доктор Эдир, но Элайна уже перевела дыхание и смогла подняться без посторонней помощи.

– Амарис… – прошептала она.

– Да, это я, неблагодарная женщина. Я рад, что вы признали меня, и не унизились до жалкой лжи.

Элайна гордо выпрямилась и презрительно посмотрела на барона.

– Я забыла вас и была счастлива эти несколько месяцев. Было бы намного лучше, если бы вы вовсе не напоминали мне о своём существовании.

Холодные глаза Хаскетта потемнели от гнева.

– Вы покинули меня, опозорив перед соседями и друзьями, и моя обязанность вернуть вас домой… Я уплачу лорду Туарийскому любую сумму, которую он потребует, чтобы только примерно наказать вас! Вы стали моей супругой добровольно, Элайна, и этим возложили на себя обязанности, которые должны выполнять.

– Добровольно! – воскликнула в ярости девушка. – Не говорите мне о добровольности! Если бы не мой отец, которого вы держали как заложника, я предпочла бы кинуться в пропасть, а не стать с вами под венец!

Амарис слегка побледнел, но изменил тон и заговорил более дружелюбно:

– Не я придумал наши обычаи и не мне их менять. Но вы всё же стали моей супругой и дали клятву перед алтарём. Разве я не любил вас или был плохим супругом? Я потакал всем вашим прихотям, а вы опозорили меня перед соседями.

Элайна промолчала, потому что в словах Амариса была доля правды. Она повернулась и взглянула на безмолвно восседавшего на троне лорда Туарийского. Он перехватил её взгляд и спросил:

– Так вы признаёте, что это ваш законный супруг, сударыня?

– Да, признаю… – неохотно ответила девушка.

– Так как он привёз выкуп в срок и в полном объёме, то я вас больше не держу. Вы можете вернуться с ним домой, взяв с собой всё, что принадлежит вам на этот момент… – Лорд секунду помолчал и добавил. – Если вы, действительно, этого хотите, сударыня.

Элайна посмотрела на холодный металл маски, скрывавший изуродованное лицо лорда, а затем перевела взгляд на красивое гордое лицо Амариса. Она могла вернуться с ним в Ледеберг и иметь красавца-супруга, стать хозяйкой бароната и оставаться горной баронессой Хаскетт. А могла остаться с Флорасом, у которого ужасное лицо, но прекрасная душа. Выбор был труден, очень труден, но Элайна колебалась недолго. Она опустилась на колени и, глядя на блестящий металл маски, произнесла:

– Я согласна всю жизнь оставаться вашей пленницей, согласна стать вашей покорной рабой, милорд, но не прогоняйте меня от себя! Я не желаю возвращаться домой и снова становиться баронессой Хаскетт. Я Элайна Олайн и согласна оставаться нею до конца моих дней, если мне так будет суждено.

По залу прокатился лёгкий удивлённый гул, а затем, по повелительному жесту лорда, наступила мёртвая тишина. У Амариса от удивления отвисла челюсть, а лицо порозовело, то ли от стыда, то ли от гнева. Флорас смотрел на коленопреклонённую девушку, и холодные глаза его не выражали ничего. Элайна даже испугалась, что он откажется от неё и всё-таки примет выкуп.