Она надулась, пока я тащил ее в свой грузовик. – Меня надоело вести себя прилично, Коул. Я хочу веселиться.

Я открыл дверь грузовика и посадил ее внутрь, игнорируя ее комментарии. Ведь мне тоже надоело вести себя хорошо. Но на самом деле, я не мог перестать думать обо всех тех плохих штучках, которые я бы хотел сделать с ней. Она заерзала на сиденье, и ее платье поднялось вверх, тем самым оголив ее загорелые бедра. Я простонал, когда захлопывал дверь. Я не думаю, что мой член когда-либо был таким твердым.

Я сел в грузовик и завел его. Глаза Эверли были закрыты, а ее голова отдыхала на спинке сидения. Я приблизился ближе по нераздельному сиденью к Эверли, чтобы взять позади нее ремень безопасности.

– Боже, так пахнет, когда ты рядом, – она выдохнула возле моего лица.

Я тяжело сглотнул. Я хотел ее. Я так сильно ее хотел, думал, что умру, если ее киска не окажется вокруг моего члена прямо сейчас. Но сейчас не время. Она была пьяна. И Эверли была права, у меня было неразрешенное дерьмо с Марлой и Греем. Я не мог больше это откладывать и каждый раз злиться на Эв, когда она указывала мне на мои дурацкие ошибки.

Я пристегнул ремень безопасности и обратно сел на свою сторону грузовика, пытаясь себя успокоить.

Сдавая назад и выезжая с парковки, я все же заметил, как Эверли взяла подол своего платья и подняла его вверх, оголяя бедра.

– Мне так жарко, – застонала она. – Здесь жарко, и пахнет так хорошо.

Твою мать, эта женщина собиралась убить меня. Я поправил свой член и открыл окно с ее стороны. – Это должно тебя охладить. – Я открыл также и со своей стороны, надеясь, что это охладит и мой зад. После схватил ее руки и, успокоив их, положил ей на колени. Если эта юбка еще раз поднимется, я не отвечаю за свои действия.

Ее глаза встретили мои, и она улыбнулась. – Ой. Не будь олухом-чмолухом, Ковбой. – Она притворилась надутой.

Я засмеялся. – Олухом-чмолухом? Да кто это, черт побери? – Я сосредоточился на дороге.

– Это ты. – Она указала своим пьяным пальцем на меня. – Ты – олух-чмолух, но все в порядке. Я не возражаю.

– Ты не возражаешь? Почему это? – Я улыбался ей, потому что она была милой и сумасшедшей.

Она запрокинула свою голову назад, перед тем как сказать: – Я могу смириться со многим, если мужчина такой сексуальный, как ты, Коул Бригс, ты – восхитительный.

Я пытался смотреть на дорогу, а не глазеть на ее великолепную задницу и то, как она рассказывала, какой я сексуальный. Но это было чертовски сложно. Я хотел услышать больше.

– Да? – Спросил я, когда мы въезжали на ферму.

– Да. – Она сняла свою шляпу, положив ее на приборную панель, а потом пальцами пробежалась по своим волосам. – Ты такой горячий... – Она остановилась, облизав губы, а потом указательным пальцем провела по своей нижней губе. – Такой привлекательный, что я бы не вышвырнула тебя с кровати, даже если бы ты ел там крекеры. – Она отстегнула ремень безопасности и приблизилась по сидению ближе ко мне, когда я останавливался возле большого дома. – И да, Ковбой, я не люблю крошек в своей постели, – сказала она, выдыхая в мое ухо.

Я быстро вдохнул. Хихикая, я заглушил мотор фургона. – Запомнил, – сказал я, пытаясь разрядить обстановку, потому что она была и так в сексуальном напряжении. – Ты ненавидишь крошки в постели, но не мои крошки. Мои крошки тебе нравятся.

Она залезла на мои колени, чтобы оседлать меня, и посмотрела мне в глаза. – Я все люблю в тебе, Коул. – Она опустила свою попку на мои колени, и я еле сдерживался, чтобы не застонать. – И все в тебе прекрасно.

Через открытые окна вокруг нас можно было почувствовать прохладный воздух с легким запахом дождя. Но и Эв. Я мог слышать и ее запах. Сладкий, немного терпкий запах ее пота окутал меня, и я знал, что надвигается что-то большее, чем просто буря.

Тем не менее, я просто сидел, и это было так же, как наблюдать за торнадо, которое надвигается на тебя, но только я не пытался сбежать. Я хотел этого.

Я посмотрел на ее ноги по обе стороны от меня, ее белое платье поднялось вокруг бедер. Ее гладкие голые бедра плотно прижимались к моим джинсам. Я отклонил свою голову назад к подголовнику и закрыл глаза. Эв могла испытать терпение даже святого. Но я не был близок к тому, чтобы стать святым.

Твою мать.

Она потерлась по моему члену, и моя голова резко поднялась, встретившись с ее глазами.

– Эверли, это не очень хорошая идея…

– Ух. Не Эверли, только Эв, – она замурлыкала возле моего уха, снова покачиваясь по моему пульсирующему члену. – Да, – она прошептала, когда мой член оказался между складочками ее киски.

Это был такой экстаз, которого я раньше никогда не испытывал. Такая глубокая связь и близость приходит только, когда ты по-настоящему знаешь кого-то – как лучшего друга или родных. Жар вспыхнул у меня на коже.

Я поместил руки позади нее на руле, чтобы не трогать то, что пока не принадлежит мне. Она была пьяна, а я был бессилен остановить ее. Ей было очень хорошо, единственное, что нас разделяло, это были ее трусики и мои джинсы.

Я был слишком увлечен. Я не мог остановиться. Я мог только ощущать. Я вцепился в руль, поднимаясь вверх навстречу ей, ловя каждое ее движение. – Черт, – я прорычал.

Я мог почувствовать, какая она была влажная и теплая через свои джинсы. Я сходил с ума от вожделения и желания. Я крепко держал руки на руле, но ни разу не отвел свой взгляд от нее.

– Да. Тебе хорошо. Очень хорошо. Прямо так, как я и представляла, – сказала она, ритмично покачиваясь на мне. Ее кожа была липкой от пота, а ее щеки приобрели самый прекрасный оттенок розового, который я когда-либо видел.

Наши лица были всего лишь в дюйме друг от друга, а ее горячие дыхание смешивалось с моим.

Я не мог помочь ей, но я поддерживал ее. Я был слишком далеко от реальности. Слишком бессилен против ее жаркой влажности и желания.

– Сделай это, детка. Скачи на мне. – Я посмотрел ей прямо в глаза и прошептал. – Боже, ты так красива и такая мокрая для меня. Давай, двигайся на моем члене.

Я едва узнал свой собственный голос.

– Да, да, да, – кричала она, продолжая тереться об меня. Она положила свои руки мне на плечи, сильнее вдавливаясь в меня. Она жестко объезжала меня, ее прекрасная грудь терлась о мою, а ее киска полностью пропитала мои джинсы, и наши взгляды были полностью заключены в сексуальном напряжении

Я мог кончить в свои джинсы в любую минуту как гребаный тинэйджер, но меня это не волновало. У меня была Эв на коленях в порыве экстаза. Я представлял этот момент не один раз, но я и не мог представить, что будет так хорошо. Яростно сжимая руль обеими руками, я умолял ее: – Кончи для меня, детка. Кончай, Эв. Ты мне нужна.

Она откинула голову назад. – Черт! – прокричала она в тихой кабине грузовика.

Ее волосы каскадом спадали на мои руки, и я хотел схватиться за них, чтобы притянуть ее губы к своим и испробовать их вкус. Но я не хотел пробовать ее, когда она была так пьяна как сейчас.

Я хотел, чтобы она запомнила наш первый поцелуй, потому что у нее не будет больше первых. Только я. Но я взял то, что мог, и хотел видеть ее глаза. Я хотел видеть ее, когда она рассыплется на мелкие кусочки. Я хотел, чтобы она видела, кто заставил ее чувствовать себя таким образом.

– Посмотри на меня, детка. Смотри на меня, когда будешь кончать для меня, – приказал я.

Ее голова наклонилась вперед, ее закрытые веки распахнулись, а розовые губки приоткрылись от желания. Ее дыхание стало прерывистым.

– Это моя Эв. Хорошая девочка. Смотри на меня, – прошептал я.

Она простонала: – Я сейчас кончу, – сказала она, сжимая мои плечи. – Сейчас, Коул.

Черт, да. Ей нужно было ускориться. Я был так близок.

– Сделай это детка. Кончи на мой член, – сказал я. Я хотел увидеть, как она получит удовольствие. Только я. Всегда я.

Ее дыхание стало прерывистым. – Черт, черт, черт, – повторяла она снова и снова, ее голос отдавался от кабины моего фургона и ударился в член.