— Позвольте проводить вас к столу? — в изысканном поклоне склонился Алок.

— Да, мой господин, — родились откуда-то из прошлого слова. Я присела в поклоне и оперлась на предложенную руку. Мы чинно проследовали в соседнюю комнату, где был накрыт стол. Свечи мерцали, отражаясь в зеркалах и хрустале, нежная музыка звучала из ниоткуда, таинственный мрак окутывал углы…

— Присаживайтесь, — церемониально отодвинул стул и усадил меня Алок.

— Благодарю, — в тон ему прошептала я.

Алок уселся на свое место, усмехнулся и спросил:

— Ты очень голодная?

— Ну, — задумалась я, — поесть не плохо бы… А альтернативный вариант?

— Хм, — усмехнулся дракон, — Ладно, сначала ужин, — щелчок пальцами, чуть видимые тени — и перед нами, испуская божественные запахи, уже стоят тарелки с жареным мясом и тушеными овощами.

— Приятного аппетита!

— Спасибо. И тебе того же… — запах мяса затмевает все остальное….

Я удивленно поднимаю глаза от совершенно пустой тарелки… Это что, я все это съела? Господи, как неудобно… Там чуть ли не на двоих порция была…

— Ал!

— Что, дорогая? — протягивает мне бокал с вином.

— Это что было?

— Ужин… Ты еще хочешь?

— Нет! Почему … Почему я даже не заметила, как все съела? Это же очень много для меня… — показываю на пустую тарелку.

— Ни, — подошел, приподнял меня и усадил на колени, прижав к себе, — это просто Васька растет. Ей сейчас много еды надо, лучше мяса. Завтра полетим на охоту.

— Ал… Охотиться… Это убивать кого-то? не хочу!

— Ния, убивать завтра никого не будем… Просто потренируемся… Мясо твоей Ваське я и так предоставлю.

— Ал, а у твоего дракона тоже есть имя?

— Его зовут Хейв, что значит “доблесть”…

— А как переводится имя моей Васьки?

— Ловасголкинэрустраза?

— Вроде так… — недовольное ворчание внутри: ” Можно было бы и запомнить… Ничего сложного…”

— Смесь драконьего и эльфийского — Песня земли, рождающая Красную Богиню.

— Ох, ни фига…

— Не тролль… Истинные леди…

— Истинные леди не сидят во время ужина на коленях у своих любимых и не целуют их, — я тут же доказала, что не имею к “истинным леди” никакого отношения…

— Ал… Танцевать хочу… — щелчок пальцами, и зазвучала мелодия вальса. Алок подхватил и закружил меня:

— Все, что пожелаешь, любимая…

И мы кружимся, кружимся, кружимся…

— Ал… — в какой-то момент останавливаюсь я, — это наш последний вечер? — прижимаюсь к нему, с ужасом ожидая ответа.

— С чего ты взяла? — чуть отстраняет меня, поднимает мою голову, вглядываясь в глаза.

— Ты говорил, что должен вырастить дракона…

— Глупая, — целует меня, — во-первых, я люблю тебя и никому не отдам, во-вторых, дракон еще не вырос, а, в-третьих, я люблю тебя и никому не отдам…

— Ты повторяешься… — шепчу я, поддаваясь его поцелуям.

— Я хочу тебя, моя дракониха… — звучит музыка того тягучего танца со все убыстряющимися барабанами. Алок опять кружит и подбрасывает меня, и каждое прикосновение к нему рождает все большее желание…

— Ал, — зарываюсь рукой в его волосы, он больше не останавливает меня, — что за танец мы танцевали?

— Тебе понравилось?

— Я просто улетела… Даже не помню, как здесь оказалась…

— Это “Донааск” — танец любви у драконов. Его обычно объявляют последним на балах, и только от судьбы зависит, кто с кем закончит его.

— А его танцуют не в паре?

— В паре. Только во время танца партнеры могут сменяться.

— То есть можно закончить с совсем незнакомым партнером?

— Нет, — рассмеялся Алок, — все не так плохо… Просто, это танец судьбы. Партнерами становятся только близкие друг другу люди, только между ними решается, кто с кем останется… Хотя бы на ближайшее время… — грустно добавил Ал.

— Ал? — резко оттолкнулась от подушки и нависла над ним, — Ты опять что-то не договариваешь?

— С чего ты взяла? — нет, этот “невинный” взгляд меня не обманет! Убила бы! Но…

— Ал, прошу тебя… Я так устала от всех этих недосказаностей, всех интриг… Пожалуйста, расскажи мне, что еще не так со мной…

— Ния, родная, любимая… — он прижимает меня к себе, целует в голову, щеку, плечо — лихорадочно, куда удается дотянуться…

— Больше всего на свете я хочу, что бы ты осталась со мной…

— Ал, я никуда не ухожу… Я хочу быть с тобой. Я хочу принадлежать и подчиняться тебе, мой дракон — неуловимое движение и он опять главенствует надо мной, его губы закрывают мой рот, его руки ласкают и возбуждают меня, он врывается в меня своим бирюзовым вихрем, закручивая и унося меня в небытие.

Глава 19

— Хочу каждое утро вдыхать запах твоих волос.

— Хочу каждое утро слышать стук твоего сердца.

— Хочу каждый день знать, что ты ждешь меня.

— Хочу каждый день быть с тобой.

— Хочу каждый вечер целовать твои губы.

— Хочу каждый вечер обнимать тебя.

— Хочу каждую ночь быть с тобой.

— Хочу каждую ночь принадлежать тебе.

Вспыхнуло и, мерцая, опало фиолетовое пламя — Довалот принял нашу клятву. Алок прижал меня, отвел с лица сиреневую кисею, страстно, почти грубо поймал мои губы. Что-то древнее, первозданное откликнулось на его призыв. Он застонал, подхватил меня на руки и вынес из храма.

— Ал, что это было? — похоже, это мой любимый вопрос за последние дни…

— Довалот положил на тебя глаз, — усмехнулся Алок, — но я тебя не отдал!

— Довалот? Но он же бог? Он дух?…

— О… — Алок, расхохотавшись, откинулся на подушки, — Ния, солнце мое, пора навести порядок в твоих мозгах в плане теологии… Там у тебя такая неразбериха!

— Это у вас неразбериха, — надулась я, — у нас все проще — один Бог, ему молятся…

— Один? А сын его Христос? А Дева Мария, мать его? Я, конечно, не хочу никого обидеть, но быть одновременно и матерью и девой?…

— Да, — грустно вздохнула я, — и зачать от голубка…. — я не выдержала серьезного тона и фыркнула, а потом рассмеялась, Ал тут же присоединился ко мне.

— Тебя покарает твой Бог за богохульство! — продолжая смеяться, сказал Алок.

— Он в другом измерении, — ответила я, — и, потом, знаешь, по-моему, он гораздо умнее, чем его представляют наши святоши. Вот нафига ему ежедневные молитвы? Тебе приятно было бы каждое утро, день и вечер выслушивать славословия и просьбы о ежедневных запрограммированных вещах, без выходных, без праздников, в течение более двух тысячелетий?

— Не знаю… Скорей всего, надоело бы на третий день…

— А он, представляешь, какое терпение, выслушивает… Хотя, если и пропускает все это мимо, я вполне могу его понять и оправдать. Больше всего меня всегда умиляли святоши, читающие молитвы в метро… Свободное время — зачем терять его попусту… А прочитаю-ка я быстренько молитву. Двенадцать раз, как положено. Как раз до Техноложки успею…

— Техноложка — это что?

— Станция метро, — отмахнулась я. Сердце вдруг сжалось и перевернулось — я больше никогда не услышу “Двери закрываются. Следующая станция “Технологический институт”. Переход на “Красную линию”…

— Господи, прости меня… — слезы хлынули потоком.

— Ния! Ниечка! Что с тобой?

— Сейчас, подожди, — уткнулась я в его грудь, пытаясь выровнять дыхание, и успокоится. И забыть. Все забыть… Господи! Как больно!

— Ал, ты можешь заблокировать память?

— Ния, зачем?

— Я не хочу ничего помнить…

— Ния, это пройдет… Это бывает у всех, — он прижимает меня к себе, ласково гладит по голове, — Давай ты мне переведешь свои песни.

— Это как?

— Ну, когда ты включаешь свою музыку, я слышу мелодию и непонятные слова на чужом языке. Если ты будешь проговаривать эти слова и смотреть на меня, я пойму их смысл… Это будет так же, как с тобой в первые дни здесь… Пожалуйста, допусти меня в твой мир… — он встал и принес мне мою музыкальную подвеску.