Я сунул голову прямо под воду. Поток стекал по моему лицу и глазам, а я смывал шампунь с волос. Спустя минуту я вытерся, натянул штаны и обнаружил одетого Эндрю на диване. Босые ступни были закинуты на кофейный столик. Там же стояли две бутылки воды и миска с чипсами.

– Достал их из шкафа. Решил, что они безопаснее попкорна.

Я приподнял его подбородок и поцеловал, а потом плюхнулся на диван, почти завалившись на него как на подушку, и обнял себя его рукой.

– Какой фильм мы смотрим?

– «Бешеные псы». Классический Тарантино. Подойдет?

Я довольно и счастливо вздохнул.

– Как я и говорил. Идеально.

Глава 3

Самое дерьмовое – мне нужно было работать, но Эндрю сказал, что подбросит меня до дома клиента. Я старался не задумываться о том, насколько странным ему должно было казаться отвозить своего бойфренда на работу, где мне предстоит изображать чужого парня. Я предложил вызвать такси, но Эндрю хотел меня заверить в своем нормальном ко всему отношении. Я завязал галстук–бабочку, набросил пиджак и вышел к ожидавшему меня Эндрю.

Он уставился на меня. Глаза расширились. Рот распахнулся.

– Ох.

Я опустил взгляд на смокинг.

– Нормально выгляжу?

Он откашлялся.

– Э–э, да. – Он покачал головой. – Господи.

– Ужин официальный и торжественный, – сморщив нос, произнес я. – И костюм скрывает мои “рукава”. Питер предпочел бы, чтоб я не показывал татуировки.

Эндрю нахмурился.

– Это он так сказал?

Я пытался сдержать улыбку.

– Я спросил. Одна из составляющих моей работы – выглядеть должным образом. Питер немного старше и всегда озвучивал свое отвращение к татуировкам, поэтому его бывший поймет, что что–то не так, если я их продемонстрирую.

– Питер немного чудной.

– Но не самый чудной, – признал я. – Ему всего лишь нравятся мужчины вдвое моложе его самого. Ничего плохого. Он вроде бы хотел остепениться, но его бывший не был готов.

Эндрю задумчиво кивнул.

– Думаешь, они сойдутся? Его бывшего зовут Дункан, да?

– Ага. Дункан Дулиттл. Понятия не имею, сойдутся они или нет. Дункана трудно разгадать.

Эндрю улыбнулся. Я немного ввел его в курс дела, поэтому он дал мне рекомендации.

– Почти не сомневаюсь: вряд ли уйма ветеринаров носит фамилию Дулиттл. Может, тебе украсть собаку и отвезти к нему в клинику? Так было бы увлекательнее, чем высиживать официальный ужин.

Я усмехнулся.

– А еще незаконно. И нет, Питер работает с лучшим другом Дункана. Так они и познакомились. Друг по работе будет на этом ужине. Он увидит меня с Питером и, несомненно, расскажет Дункану. Потом мы с Питером возьмем его кота, а не украденную собаку, поедем к ветеринару, и сказочный доктор Дункан Дулиттл сможет определиться, ревнует он или нет.

– Сказочный доктор Дункан Дулиттл?

– Да. Аллитерация о внешности всегда звучит потрясающе в творческом изложении.

Эндрю расхохотался.

– Было ужасно.

– Тогда почему ты смеялся?

Он все еще улыбался.

– Пытался быть вежливым.

Я закатил глаза.

– Нет. Ты определенно считаешь меня замечательным.

Он не ответил. Но и улыбаться не прекратил.

– В смокинге ты выглядишь отлично, – еще раз меня осмотрев, проговорил он. – Нам стоит выбраться в какое–нибудь роскошное заведение, чтоб ты и для меня надел такой прикид.

Я поднял его руку и поцеловал костяшки.

– В любое время. Может, в джаз–бар?

Он застенчиво улыбнулся.

– Ты потанцевал бы со мной?

– Ты говорил, что не танцуешь.

– Я не танцую в ночных клубах и барах.

– Но в модном заведении в смокинге станцуешь?

– Да.

– Тогда да. На переполненном элегантно одетыми гетеро–парами танцполе в лучшем джаз–баре ЛА? Черт, да. А ты, – я его чмокнул, – будешь самым щеголеватым из всех.

– Самым щеголеватым? – Он рассмеялся. – Это мужской эквивалент Золушки?

– Мне казалось, Джеймса Бонда, но без разницы.

Он хмыкнул и радостно вздохнул.

– Ну, мне все равно кажется, что ты выглядишь отлично...

– Щеголевато.

Он фыркнул.

– Окей. Мне все равно кажется, что в костюме ты выглядишь щеголевато. И я солгал бы, сказав, что не ревную.

Я прислонился лбом к его лбу.

– Если это имеет значение, я предпочел бы остаться с тобой.

От улыбки его серо–голубые глаза вспыхнули.

– Знаю.

Я зажал его подбородок между большим и указательным пальцами.

– Так какие у тебя планы на вечер? Ты серьезно собираешься вниз к Эмилио?

– Ты будешь безумно завидовать?

– Да. И особо не радуйся. Мог бы хоть постараться выглядеть раздосадовано.

Эндрю рассмеялся.

– Вообще–то, я собираюсь навестить родителей.

– О, как дела у Янни? – Янни был студентом актерского факультета, за чьи поиски мне платил последний клиент, оказавшийся очаровательным козлом, который избивал Янни и называл это любовью. Я забрал Янни к себе домой, понятия не имея, что еще с ним делать, а Эндрю сказал, что знает место, где Янни примут с распростертыми объятиями, и где он будет в безопасности. Так сложилось, что этим местом оказался дом его родителей. Планировалось подыскать Янни собственную квартиру, но неделю спустя он все еще жил там. Пару дней Эндрю о нем не упоминал. – Уже нашли ему жилье?

– Нет. Уверен, существует куча надежных жилищ, но честно говоря, думаю, маме нравится, что он живет с ними. Еще один актер в доме, и она в раю. Наверно, в гостиной она сдвигает всю мебель в сторонку и заставляет бедного паренька разыгрывать импровизационные сцены из последнего актерского курса. – Эндрю любовно улыбнулся. – Раньше она так делала со мной и Сарой.

– Не хотелось стать актером?

Он ужаснулся.

– Боже, нет. Потому–то я и играл на рояле, а Сара занималась балетом. Стоять на сцене перед критически настроенной аудиторией – мой наихудший кошмар. Я даже фортепианные концерты никогда не давал. – Он содрогнулся.

– Наихудший кошмар? Типа самый–самый?

– До ужаса. А чего ты боишься больше всего?

– Сгореть заживо. Что звучит глупо. Мы же не говорим “утонуть заживо” или “зарезать заживо”. Так что тут скорее ты горишь до тех пор, пока не умрешь.

– Смерть через сожжение.

– Да! Смерть через сожжение.

Эндрю медленно кивнул и нахмурил лоб.

– Понимаю почему. Нахождение на сцене очень похоже на смерть через сожжение. Мучительная, невыносимо болезненная пытка.

От закатывания глаз я воздержался.

– Ага, прям одно и то же.

Он расхохотался.

– Кстати о невыносимой боли. Помнишь, мне звонила Сара и говорила, что нас приглашают на шикарный обед в дом моих родителей?

– Да.

– Мама интересовалась, не хотел бы ты присоединиться. – Эндрю закусил губу и смотрел в пол. Прежде чем я смог ответить, он быстро добавил: – Я ей сказал, что сомневаюсь в твоем согласии. И теперь я знаю про твой наихудший кошмар. По–видимому, ты предпочтешь быть сожженным на костре, чем проведешь весь день в компании моих родителей и их друзей.

Пальцем я приподнял его лицо, чтоб он посмотрел на меня.

– Я с удовольствием. Когда?

– В следующее воскресенье.

– Если не придется работать, я весь твой.

– Уверен? Будет скучно, и будет куча людей, которые думают о себе лучше, чем есть на самом деле.

Как я мог ему отказать, когда смотрел на меня с радостью и надеждой в глазах?

– Разумеется, уверен. У меня в ванной твоя зубная щетка. Не сомневаюсь: она является определяющим фактором “общественного обеда с твоими родителями”.

Он послал мне застенчивую полуулыбку.

– Мне нравится, что у меня в ванной твоя щетка. Стоит утром ее увидеть, я тут же улыбаюсь. – Он покачал головой, зажмурился и разрумянился вплоть до шеи. – Боже, надо было промолчать.

Я зашелся в хохоте, потому что думал о том же.

– Не смущайся. Если б существовал журнал под названием “Что делает Спэнсера счастливым”, твоя зубная щетка была бы на обложке.