Цилла весело рассмеялась и добавила:

— Присматривать за малышами поручено мне. Я не должна оставлять их надолго без надзора. На, возьми все ягоды, Нум! Я сейчас вернусь.

Она исчезла, грациозная и легкая; Нум снова остался один.

Из всего сказанного Циллой до его сознания дошла по настоящему только одна фраза: «В становище никого нет!» Нум поставил наполовину опорожненную корзиночку с тутовыми ягодами на землю и вскочил с подстилки. Если это так, то сейчас самый подходящий момент, чтобы, не привлекая к себе ничьего внимания, отправиться на поиски потерянной палки.

Снаружи жара была еще удушливей. Тяжелые, набухшие дождем грозовые тучи клубились на горизонте. Нум, как, впрочем, все его соплеменники, панически боялся грозы. В раннем детстве Мамма рассказывала Нуму, что Великий Дух, Отец и Создатель всего сущего любит порой проявлять свое могущество или свой гнев, посылая на землю слепящие молнии, которые пробивают облака и поражают, словно огненные стрелы или копья. А гром — это голос Великого Духа, и, когда он рокочет, сотрясая небо, людям и всем другим живым существам не остается ничего иного, как распластаться на земле, зажмурив глаза и закрыв голову руками.

Молния, зажигающая леса и степи, убивающая животных на пастбищах и людей в их хижинах, часто поражает случайную жертву. Но она способна превратить в ничто тех, кто совершил проступок, у кого совесть неспокойна!

Нум наслушался с детства подобных рассказов, а совесть его в то утро была далеко не спокойна. Великий Дух, который без сомнения, видит все, знал, конечно, что младший сын вождя Мадаев преступил священные законы племени. Он знал, что Нум подсматривал прошлой ночью за магическими заклинаниями Абахо, несмотря на строжайший запрет.

Нум бросил последний взгляд на черные тучи, громоздившиеся у края неба, и решился:

«Гроза еще далеко. Я успею дойти до болота. Я должен успеть!»

Он миновал последнюю хижину и зашагал по знакомой тропинке, которая вела к Большому болоту. Нум шел с трудом, сильно хромая, но не чувствуя больше острой боли в распухшей лодыжке. Впрочем, он мало обращал внимания на больную ногу. Все его мысли были сосредоточены на палке, украшенной силуэтом бизона, которая валялась где-то на тропинке возле гнилого корня, напоминающего водяную змею. В глубине души Нум продолжал надеяться, что Абахо не заметил ее в темноте.

Над болотом стояла чуткая, тревожная тишина. Животные, как и люди, чувствовали приближение грозы и охваченные смутным страхом, спешили укрыться в безопасных убежищах. Сухие стебли камыша временами тихо потрескивали под палящими лучами полуденного солнца. В воздухе не ощущалось ни малейшего ветерка. С поверхности болота поднимались ввысь горячие и зловонные испарения.

Нум подумал, что воины, участвовавшие в Большой Охоте, наверное, устроили засаду на вершинах тех самых скал, где прошлой ночью Мудрый Старец Абахо заставлял звучать глубокий голос бизонов. Там, спрятавшись в укрытиях из ветвей, они терпеливо ожидают появления косматых великанов, покинувших наконец свои летние пастбища.

Как только стадо бегущих бизонов поравняется с утесами, где притаились охотники, Мадаи начнут осыпать животных стрелами, копьями, камнями. А затем, испустив боевой клич, ринутся в долину, чтобы прикончить добычу каменными топорами и тяжелыми дубовыми палицами, закаленными в огне костров.

Опасная охота, где все, даже самые сильные, ловкие и бесстрашные, рискуют получить смертельную рану или погибнуть под копытами разъяренных бизонов, пронзенные насквозь их острыми рогами…

И эти мужественные воины даже не подозревают, что один из Мадаев осмелился преступить законы племени и проникнуть в Тайны, тщательно оберегаемые мудрецами от непосвященных!

При мысли об этом сердце Нума томительно сжалось. А что, если Большая Охота окажется неудачной по его вине? Что, если Великий Дух, разгневанный неслыханной дерзостью Нума, решил покарать все племя за преступление, которое он этой ночью совершил? Если Большая Охота не будет успешной, Мадаи потеряют последнюю возможность сделать запас мяса на зиму — и тогда всему племени грозит голод, жестокий зимний голод, когда люди царапают ногтями мерзлую землю, выкапывая горькие корни трав, которые могут хоть на время заглушить нестерпимую боль в пустом желудке.

Нум содрогнулся. Подобные последствия его проступка до сих пор не приходили ему в голову. Он впервые понял, какие родственные узы связывают его со всеми членами родного племени, понял, что подверг своих сородичей смертельной опасности.

Нум не заметил, как дошел до гнилого пня, — так велико было его смятение. Как и ночью, он споткнулся о корень, вскрикнул и долго не мог прийти в себя.

Палка была на месте; она лежала у самого края тропинки. Светлая кора каштана почернела и покоробилась под жгучими лучами солнца; нацарапанный на ней силуэт бизона лишь с трудом можно было различить. Нум усмотрел в этом дурное предзнаменование, и сердце его упало.

Он медленно перешагнул через препятствие, поднял палку и посмотрел на нее безучастным взглядом. Все Мадаи, отправляясь на Большую Охоту, прошли сегодня утром по этой тропинке, но ни один из них не захотел нагнуться и поднять палку Нума. Даже сам Абахо, от пронзительного взгляда которого ничто не ускользало, не обратил на нее внимания: значит, Мудрый Старец ничего не подозревает, ни о чем не догадывается.

Это открытие не доставило Нуму никакого удовольствия. Тайная или явная, его вина не становилась от этого ни больше ни меньше, и он со страхом думал об ее ужасных последствиях для племени.

Широко размахнувшись Нум отшвырнул палку далеко в сторону.

— Зачем бросать палку? — спросил позади его насмешливый голос. — Она еще может пригодиться тебе.

Нум в ужасе обернулся. Высокая стена камышей раздвинулась, и он очутился лицом к лицу с Мудрым Старцем Абахо, Главный Колдун племени Мадаев был одет в простую одежду из волчьей шкуры, изрядно потертую и поношенную. На нем не было никакой ритуальной раскраски, никаких обрядовых украшений: ни браслетов из просверленных камней и раковин, ни ожерелья из звериных зубов. Оружия при нем не было; значит, он не пошел с охотниками.

«Он ждал меня, — подумал Нум. — Он знает все. Я погиб!»

Другой на месте Нума, возможно, упал бы на колени перед Абахо и, протянув к нему руки, умолял о прощении. Но перед лицом неминуемой кары Нум неожиданно обрел мужество. Он выпрямился, вскинул голову и взглянул прямо в глаза Мудрому Старцу.

Абахо смотрел на Нума со странным выражением. Лицо его было, как всегда, суровым и строгим, но в глубине проницательных серых глаз мелькали насмешливые искорки. Помолчав немного, Главный колдун сказал:

— Подними свою палку, Нум! Не так-то легко найти другой такой же прямой и ровный побег каштана. А палка еще понадобится тебе на обратном пути к Красной реке!

Нум послушно нагнулся и подобрал палку. Сухая кора жгла ему пальцы. Нуму нестерпимо хотелось забросить палку как можно дальше и увидеть, как поглотит ее черная болотная вода.

— Почему ты очутился здесь, сын мой? — спросил Абахо.

Нум ответил не сразу. Он размышлял. В серых глазах Абахо не было гнева, он смотрел на мальчика с чуть заметной лукавой усмешкой. Быть может, Мудрый Старец ни о чем не догадывается? Нуму достаточно наспех сочинить какую-нибудь историю и уверенным голосом рассказать ее Абахо. Например, сказать, что он одолжил палку одному из близнецов, а тот потерял ее на охотничьей тропе… только который из них: Тхор или Ури?.. Лучше Ури… Но зачем спрашивается, взрослому охотнику и воину простая палка, когда он вооружен луком, копьем и массивной палицей?.. Нет, это неправдоподобно… лучше сказать, что он… что он…

Мысли вихрем кружились в голове Нума. Он не любил лгать.

Ложь похожа на коварную зыбкую почву болота: в конце концов непременно увязнешь в ней!

— Я был здесь прошлой ночью! — одним духом выпалил он.

— Я шел следом за тобой, о Мудрый, и потерял в темноте палку.