— Час разрушения, хм? …Так этот мир зовет 1999-м, когда каждый из существующих Гиров столкнется между собой. Выживет мир с наибольшим количеством положительных концептов. Лично я не могу представить, как оборонительная тактика 1-го Гира позволила бы вам выжить.

— То было предметом нашей гордости. Мы сражались, чтобы себя защитить, и потому гордились тем, за что сражались. …Королю претила идея битвы с целью истребления. Особенно после того, как в Концептуальной Войне погибла королева.

— Поэтому король оставил принцессу с Преподобным Регином, чтобы она не напоминала ему о королеве?

— Да. Как раз после этого Леди Гутрун нашла меня в лесу. …И вслед за тем через временные врата проделал путь мужчина из Лоу-Гира.

Брюнхильд оглянулась. На обширном полотне одинокая область оставалась незакрашенной.

—…

Брюнхильд тихо зашагала к краю комнаты изобразительного искусства. Там разместился шкафчик.

Ярлык на нём сообщал, что он принадлежал главе клуба. Она положила руку на дверь и сказала:

— Лицезреть, как мир сжимается и рушится — ужасное зрелище. Мы наблюдали это до конца сквозь врата, зная, что мир зашел слишком далеко в отрицательном направлении, и ничего не исправить, даже верни мы священный меч Грам. Мы узрели, как все растворилось в пустоте.

—…

— Тебе известно, почему король подготовил только двое врат для атаки прочих Гиров и, несмотря на весь риск, создал механических драконов на основе технологии 5-го Гира? Потеряв королеву в Концептуальной Войне, он делал все возможное для обороны 1-го Гира. То был необходимый минимум для защиты и нападения. То была сама гордость 1-го Гира. Мы будем делать все, что в наших силах, дабы дожить до часа разрушения.

— Что же вы собирались делать тогда?

— Раз 1-му Гиру суждено исчезнуть, мы с гордостью сдадимся на милость победившему Гиру. …Даже если мы сдадимся, предполагалось, что тот Гир одобрит наш метод борьбы.

Она горько улыбнулась. И эта улыбка переросла в улыбку полноценную.

— 1-й Гир знал, что он слаб. …И этим в итоге воспользовались. Как только мы были уничтожены, стало очевидно, что весь наш путь — простое бегство от сражений. И в этом нет и капли гордости.

На этих словах Брюнхильд отомкнула дверь шкафчика.

Со скрипом шарнира дверь отворилась сама. И внутри высокого, узкого шкафчика находилось…

— Концептуальное оружие 1-го Гира, Реквием Зензе3.

То была громадная коса с изогнутым лезвием. Поддерживающая рукоять крепилась перпендикулярно к длинному держателю так, чтобы она годилась для использования в поле. Лезвие – истинная сущность косы – загибалось вниз в обе стороны от декоративного крепления сверху, но передняя его часть тянулась на метр в длину.

И способность косы выходила за пределы ее формы.

Вокруг открытого шкафчика начали собираться мелкие огоньки. Они сияли бело-голубым, напоминая светлячков. Те огоньки стягивали свет за собой, скапливаясь вокруг шкафчика и постепенно разрастались.

Брюнхильд уставилась на лезвие, на котором были выгравированы некие письмена.

— Эта коса хранит души тех, кого слышит. Она — сама Преисподняя. Будучи ее администратором, ей владел Преподобный Хаген, но…

Черный кот приблизил лапу к одному из огоньков. Он попытался к нему притронуться, но лапа прошла прямо сквозь него. Брюнхильд слабо засмеялась.

— Бесполезно. Лишь около десяти лет назад столько света стало заметно здесь, в Лоу-Гире. До этого ничего не было видно без подготовки Концептуального Пространства. …Этот Гир медленно получает урон от отрицательных концептов и Концептуальные Ядра каждого Гира реагируют.

— Души Леди Гутрун и остальных внутри этого клинка?

— Скорее всего. Но там внутри так много душ, что ты никогда не сможешь их увидеть. Разве только нечто заставит их отделиться от всех остальных.

Брюнхильд щелкнула пальцами правой руки.

Шкафчик медленно затворился, и окружающий его свет исчез.

Затем Брюнхильд опустила черного кота на пол.

— Теперь пришло время твоей работы. …Тебе известно, куда твоя цель наблюдения направляется, не так ли? Воспользуйся способностями, дарованными тебе как фамильяру, и следуй за ним в Концептуальное Пространство или куда еще он может пойти.

Синдзё вскоре вернулась с тремя стаканчиками в руках.

Она обернулась на кафе позади себя с немного удивленным лицом.

— Это действительно UCAT-кафе. У них у всех такие скучающие лица.

— Почему бы тебе не сказать, что они тяжело работают, чтобы это выглядело убедительнее? — сокрушенного произнес Ооширо.

Рядом с ним Саяма выбрал стаканчик с соломинкой. Аромат, исходящий от него, дал понять — простой черный чай. Себе же Синдзё, похоже, выбрала апельсиновый сок.

— Ооширо-сан, у них не было супа из красной фасоли… потому, я взяла вам 100% сок.

— Ясно. Это здоровый выбор. Благодарю.

Ооширо поднял большой палец и звучно потянул содержимое сквозь соломинку.

Едва он начал пить, Синдзё добавила:

— Это сок из соленого говяжьего языка.

Ооширо смачно закашлялся, но Саяма проигнорировал его и улыбнулся девушке.

— Весьма увлекательный выбор. И технически, это даже не сок.

— Но это UCAT-кафе. Они сказали, что в нем есть кусочки говяжьего языка, чтобы добавить утонченности вкусу. О, и мне его предложил сидящий вон там.

Саяма осмотрелся. Под зонтиком сидели два человека, чьи очертания было сложно разобрать в тени. Один из них поднял руку.

Упав на колени на землю перед лавочкой, Ооширо пролепетал:

— Значит, это его работа.

— Ты его знаешь?

— Я уверен, тебя позже ему представят. Что более важно, нам пора перейти к тому, почему я выбрал сегодня это место.

Ооширо сел назад на лавочку и глянул на грудь Саямы. Баку высунул голову из его грудного кармана.

Старик потянулся рукой, и Баку спокойно позволил ему погладить себя по голове.

— Он показывал тебе прошлое?

— Он показал мне странный сон.

—Э? О чем?

— Ну… Запыхавшийся однорукий старик приближался ко мне на травянистой равнине, окруженной лесом. Когда я обернулся, то увидел гигантскую башню.

— Если посмотреть на это, как на сон, однорукий старик олицетворяет твою истинную суть, а гигантская башня олицетворяет степень твоего разврата. Что думаешь?

— Я настолько распущен, что и сам не в состоянии узреть вершину, когда гляжу вверх? … Весьма впечатляюще.

— Нет, я не это хотел сказать… В твоем описании сна не хватает информации, не так ли?

— Действительно. Вся одежда, которую носил человек, выглядела старой. Я бы предположил, что она принадлежит к довоенному периоду. И человек называл башню Бабель. Что это было?

На губах Ооширо появилась улыбка и он поднял большой палец.

— Превосходно. Похоже, Баку уже тебя принял. Он покажет своему хозяину любую правду, которую тот подсознательно желает увидеть. Если ты сообщишь ему твои нынешние намерения словами, он может показать тебе прошлое различных Гиров. Однако ты не сможешь ничего увидеть, если не пожелаешь. Запомни это. — Ооширо встал и засунул руки в карманы своего костюма. — Все решилось здесь перед Второй Мировой Войной. В начале эпохи Сева ученый обнаружил Бабель и начал действовать.

— … Кто это был?

— Человек, что работал профессором в Первой Высшей Школе — что ныне известна как Токийский Университет — и советником по технологиям Изумо Стали, предшественника ИАИ. Затем он основал школу, где ты учишься, и сформулировал первоначальное предложение для Департамента Национальной Безопасности Изумо. Его имя — Кинугаса Тэнкё, — произнес Ооширо. — Во время путешествия через регион Кинки он открыл некие руины. Тот самый Бабель. Следом за событиями твоего сна, он вошел в башню. Он описывал Бабель как необыкновенные руины. Поначалу ему никто не верил. Как-никак, он — единственный, кто мог туда войти.