— Д-да. Я знаю в Окутаме всю округу. И добиралась аж до самого Оуме. Это большой город, потому поезд пребывает каждые двенадцать минут. Это пять штук в час!

— Чтобы позволить тебе сохранить лицо, я опущу подробные комментарии, и скажу лишь то, что тебе следует выбираться почаще.

— П-правда?

Синдзё разволновалась. Но затем заметила, как кто-то двигался в их направлении справа от холла.

— Ах, — произнесла она, перед тем как встать.

Девушка увидела пожилого мужчину с зачесанными назад тонкими седыми волосами.

На его худое тело был накинут лабораторный халат, и он носил на ногах сандалии. Его глаза улыбались за очками.

Он поднял руку и заговорил, скрыв губы под усами:

— Приветствую. Давно не виделись, Синдзё-кун, Микото-кун… Ты еще помнишь меня? Я Ооширо Казуо.

Саяма следовал за Ооширо вниз по коридору UCAT.

Синдзё, должно быть, воспринимала старика как своего начальника, потому что сложила руки перед собой и особо не разговаривала.

Они миновали пару дверей и нескольких человек. Четверо из них носили белые халаты, а один – такой же черно-белый наряд, что и Синдзё в лесу.

Ооширо периодически оглядывался через плечо и говорил.

Они обсуждали деда Саямы, его похороны, школу, прочие вещи.

Но через несколько минут Ооширо неожиданно остановился и развернулся к Саяме.

Позади него находился тупик с обширной закрытой дверью.

Табличка на стене над ней гласила: «Центральный Коридор»

— Я думаю, по-настоящему важные вещи нам стоит обсуждать там, за этой дверью.

Услышав это, Синдзё шагнула вперед.

— М-мне правда следует идти с вами?

— Почему бы нет. Наша дискуссия касается и тебя.

— О, хорошо… Тэстамент.

Это слово Саяма уже слышал в медицинской палате.

Он спросил у Синдзё:

— Что ты имеешь в виду под «Тэстамент»?.

— О, это такой распознавательный знак в UCAT. Как я слышала, некоторые термины взяты тут как бы в шутку из Библии. Тэстамент или просто Тэс – знак согласия на манер «понятно». Оригинальный термин может подразумевать согласие или раздел Библии.

— Ясно, — кивнул Саяма.

Ооширо вытащил из кармана своего халата какую-то вещь.

Ей оказались наручные часы. Они были окрашены в черный, только стрелки отдавали светло-зеленым свечением фосфорной краски.

— Ну это уже вконец безвкусица.

— У меня тоже такие есть. Смотри, на левой руке, — произнесла Синдзё, показывая парню.

Когда Саяма увидел черные часы и там, он сказал:

— Замечательно. Я верю, нужно забирать слова назад, если тебе доказали, что ты был не прав, так что мне теперь так и сделать?

— Что значит «замечательно»? И разве тебе не следует подумать, перед тем как выдавать такие резкие замечания?

Раздраженный ответ Синдзё вызвал на лице Ооширо горькую улыбку.

— Я тебе их дарю, как память о сегодняшнем дне. Они могут заменить те, что сломались во время сражения.

Саяма взял часы и надел на руку. Он обратил внимание, что на Ооширо уже были точно такие же.

Когда старик увидел, что Саяма закончил застегивать часы на левом запястье, он открыл позади него дверь.

Металлическая дверь открывалась внутрь.

Следом за уже пустым проемом показался коридор с закрытыми ставнями с обеих сторон.

— Этот коридор проложен сквозь центр UCAT. Однако сейчас…

Ооширо зашёл в коридор. Саяма стоял перед дверью рядом с Синдзё, перед тем как двинуться внутрь.

Едва он преодолел порог, как услышал голос.

— Ваши стопы находятся на земле.

— ?

Саяма в недоумении повертел головой. Ему показалось, он слышал и другие голоса вслед за этим, но не разобрал их. Лишь припомнил, что где-то подобное уже было.

Саяма узнал голос.

Он звучал так же, как и тот, который он слышал перед входом в лес сегодня вечером.

Однако парень не понимал, что все это значит.

…Есть ли смысл в том, что я слышал этот голос?

Задумавшись, он почувствовал слабую вибрацию на левой руке.

Она исходила от подаренных ему часов. Юноше показалось, что вибрировали они.

Он глянул вниз и увидел на миг, как на циферблате прокрутилось что-то вроде красной надписи.

Она исчезла раньше, чем он успел ее прочесть.

— Эти часы с подвохом?

Они показывали без десяти девять, следовательно, текст указывал не на начало часа. К тому же, Саяма не смог определить, что же означала эта промелькнувшая надпись.

Прокручивая в голове вопрос за вопросом, парень вдруг завёл руку за спину.

Однако невидимой стены там не оказалось. Да и секундная стрелка часов по-прежнему двигалась, когда он бросил на неё взгляд.

— Это нормально?

— Хм? Что нормально? — спросила Синдзё, обернувшись.

— Ничего, — ответил Саяма, перед тем как сравняться с Синдзё.

Он посмотрел вперед и обнаружил, что Ооширо стоит в центре коридора, взирая на него с улыбкой.

— Тебя так сильно беспокоит этот голос?

— Вечером, как раз после того, как я его услышал, мир слетел с катушек… Но перед этим я бы хотел поговорить о моем деде. Документ, что ты мне прислал, упоминал передачу полномочий, оставленных им. Что это за полномочия?

—Полагаю, будет быстрее начать отсюда. Микото-кун, ты знаешь, чем твой дед занимался во время войны?

Саяма почувствовал зуд в груди, будто реакцию на этот вопрос, но сделал глубокий вдох и ответил:

— Я слышал, он занимался какими-то исследованиями и разработками здесь в ИАИ, Институте Авиации Изумо.

— Верно. В таком случае, Микото-кун, тебе известно, с кем он сражался?

— Разве не с Америкой?

— Правильно, — кивнул Ооширо. — Множество больших корпораций, создававших оружие против Америки, сильны и по сей день. Изумо все еще расширяется, а также Исудзу, Митсубиси и Ниттецу. Однако только Изумо не получило никаких препятствий от GHQ 1 после войны. И оно вышло за рамки первоначальной авиационной отрасли в более широкий диапазон смежных отраслей таких, как химия и электроника. Почему ты думаешь, это произошло?

— Ходили слухи, что Изумо работало в то время с Министерством Императорского Двора. GHQ испытывали трудности с организацией Императорской системы, и поэтому, я полагаю, они их не трогали. Основные разработчики из предыдущих корпораций видели в Изумо безопасную зону, и бежали туда. Это заложило основу для нынешней экспансии. Я прав?

— А ты немало об этом знаешь. Так держать, Микото-кун.

Ооширо счастливо улыбнулся и поднял большой палец.

Саяма выдал такой же жест в сторону Синдзё.

— Что ты думаешь о его вкусе?

— Э? Ну-у…

— Скажи мне, что ты действительно думаешь.

— Я-я не могу. Он мой начальник и все такое. Я не могу сказать.

— Превосходный ответ. Весьма изящный.

Саяма повернулся назад к Ооширо, и обнаружил, что старик по-прежнему улыбается, но повернул свой большой палец вниз. Когда Синдзё это заметила, она ткнула Саяму локтем в сторону:

— Что это значит? — спросила она.

— Он показывает на свои стопы. Он хочет похвастаться своими вонючими ногами, — Саяма проигнорировал изменившееся выражение физиономии Ооширо и обратился к старику, — Я понимаю, что и сам только что отвлекся, но когда мы доберемся до сути?

— Ты нетерпелив, прям как твой дед. К тому же, я должен сообщить о дыре в твоих рассуждениях, Микото-кун.

Саяма нахмурился и попытался сложить руки на груди, но вспомнил, что левую он поднять не может. Чувствуя себя неловко с одной поднятой рукой, парень поднял ее еще выше и провел по волосам.

Затем он спросил:

— Дыра?

— Да, — ответил Ооширо, непринужденно разводя руками. — Ты хорошо осведомлен в истории ИАИ. Но как насчет истории UCAT? Тебе известно, почему тут спрятана организация под названием UCAT? — и наконец. — И что ты думаешь о том монстре, с которым сражался сегодня вечером?