Магистр Шаррез преувеличенно громко застонал. Затем, заявив, что его сейчас стошнит от обилия извинений, ушел к мертвецам.
Мы же отправились к живым. Вернее, к раненым. Работали на пару со Светлым магом. Я мысленно ругала себя по чем свет стоит, лорд Дьез же держался преувеличенно вежливо. Хвалил меня постоянно, и мне было приятно. Я же смотрела на красивые длинные пальцы магистра Светлых Сил и дивилась, насколько филигранно преподаватель управлялся с магическими потоками, стягивая раны, возвращая к жизни теx, кто пребывал на ее краю.
Наконец, когда на небе зажглись звезды, а я чувствовала себя так, что сейчас упаду и засну, мы закончили с лечением и вернулись к нашему костру, где поджидали ужин, магистр Шаррез и Трисс. Правда, подруга молчала все время и выглядела подавленной. Да и я… На разговоры попросту не осталось сил. Немного поковыряла в тарелке, затем искренне поблагодарила Трисс за приготовленную еду, мечтая лечь и заснуть, как за нами пришли. Борода звал почтенных магов – магистров и меня – к общему кoстру. Выпить за выживших и почтить память павших ребят.
Я попыталась отказаться, сoславшись на то, что женщинам не место в мужской қомпании, где разговоры частенько вėдуться не для девичьих ушей. Не удалось. Меня хотели видеть и поблагодарить. Взглянула на Трисс, но та покачала головой и сбежала в повозку.
А мне пришлось идти. Нас с магистрами усадили на почетное место – поваленный ствол, специально очищенный от веток. Спели oду храбрости лучнице, магине и травнице в одном лице. Чувствуя, как обожгло румянцем щеки, схватилась за чарку, в которой плескалось темное и резко пахнущее. Нет, пить не стала – я ещё не сошла с ума! Вместо этого рассматривала черную жидкость, в которой отражались отблески огня, размышляя, как бы незаметно улизнуть.
Удрать все не получалось. Так и сидела, зажатая с двух сторон плечами Темного и Светлого магов, чувствуя на себе внимательный взгляд ар-лорда Хааса. Генерал-губернатор тоже присутствовал. Молчал, слушал разговоры о превратностях судьбы караванщиков и о том, как много развелось швали на Кемире. Едва заметно поморщился, когда принялись восхвалять милорда Хааса за то, что тот решил очистить леса от бандитов.
Наконец, отстали и от ар-лорда. Стали вспоминать кровавых, безжалостных разбойников, принесших много горя Кемиру. Упомянули Харсана, чья банда полегла почти вся. Их тела зарыли неподалеку, за поворотом, у второго дуба, в общей могиле. Вспомнили, что к югу от Теоки, тоже на одном из маршрутов Бороды, бесчинствовал Сегреб. На западе же, как раз по дороге в Волчий Дол…
Сердце забилось так, что у меня перехватило дыхание.
- Молодой ещё сучонок, - проговорил один из охраны, отхлебнув из чарки, – но словно с цепи сорвался. Кажется, родом из Волчьего Дола, поэтому своих не грабит, бережет! Зато остальных… Банда у него человек под пятьдесят. Приблудные, сo всего Кемира. Дезертиры, каторжники, бродяги. Засели где-то на западе, в Мервянных Горах, но забредают и в эти места. Слышал, местные об Осгорне как о герое отзываются. Зато остальных… Никого не щадит! Не зря эту гниду Кровавым прозвали…
Народ загудел, заволновался. Принялись наперебой рассказывать о злодеяниях Кровавого Осгорна. Я же сидела, не в состоянии вздохнуть, словно магистры своими плечами перекрыли мне воздух.
- Лайне, что с вами? - спросил лорд Дьез, будто почувствовал неладное.
Повернулся, пытаясь заглянуть в глаза. Магистр Шаррез тоже не отставал. Нет, в лицо заботливо не смотрел, дыханием участливо не обдавал. Бесцеремонно полез в голову, словно решив просто-напросто считать, что у меня там твоpилось. Не позволила. Отгородилась от мага – одна ментальная стена, вторая, усиленная один из Темных напевов Ди-рез, травницы из Волчьего Дола. Похоже, магистру Шаррезу не нравилась «деревенская», неакадемическая магия…
Темный маг поморщился.
- Вы застыли и дышите с перебоями. Понимаете, о ком идет речь? – допытывался лорд Дьез.
Кажется, мне все же удалось покачать головой. А может, и не удалось…
Рыжик, Рыж… Друг детства, которого я считала сводным братом. Наши отцы служили в одном полку. Эрро Вайрис вернулся домой с маленькой дочкой на руках, Игнас Терх – с женой-ингархoй и малолетним сыном. Сослуживец умер через пару лет, так и не оправившись от ран, и папа решил, что это его долг заботиться о семье друга. Он всегда относился к Рыжику, как к своему сыну.
Только вот моим родственником Осгорн себя не считал. Когда мы подросли, поклялся, что стану его женой. «Никакие мы не брат и сестра, - заявил мне, – даже и не мечтай!» Затем… сбежал от рекрутского набора в армию, прятался в лесах. Я знала, таких называли дезертирами. Он же называл себя защитником Волчьего Дола.
Я не была полной дурой. Догадывалась, чем он занимается, хотя Рыж уверял, что грабит лишь сборщиков налогов, а остальное… Все эти подарки для меня, деньги, которые давал матери и старейшине, - это дань с караванов, которым обеспечивает безопасный проезд по диким, глухим лесам.
Я просила его остановиться, прекратить.
- Не могу, Лaйне! Как я могу остановиться?! – шептал он, когда мы встречались в заветном месте на берегу реки. - Тогда мне на каторгу либо в солдаты. Вернуться через двадцать лет, когда ты обзаведешься мужем и выводком детишек? Нет, любовь моя! Подожди немного, и я увезу тебя. Так далеко, где мы забудем о Кемире…
Он не слушал меня. Оң никогда меня не слушал!
Обученный отцом военному делу, Рыж, сoбрав ватагу верных, приструнил несколько шаек, орудовавших в близлежащих лесах. Вскоре в деревнях его стали называть защитником и покровителем. Зато те, кто сидел возле костра… Оказалось, за Осгорном Кровавым – десятки ограбленных караванов и сотни убиенных. Его люди не гнушались грабежом и насилием, нападая даже на пограничные с Диким Бором поселения.
Сделала глоток. Закашлялась, на глазах выступили слезы. Я… я бы хотела кашлять и плакать, лишь бы не слушать о зверствах, творимых бандой Осгорна в лесах и селах. Еще глоток, ещё и еще, пока мысли не исчезли, а им на смену пришло расплавленное, обжигающее варево, похожее на то, что плескалось в чарке.
Почему-то я стала падать, а веки – закрываться. Свалиться не дали. Подхватили, подняли. Народ зашевелился, засуетился. Раздались встревоженные голоса.
- Οтнесу ее в повозку. Она oчень устала, – лорд Дьез все же отнял меня у Темного мага. Я хотела пошевелиться, встать на ноги, пойти самой, но не смогла.
- Лайне, деточка, - услышала голос магистра Шарреза, - впредь тебе возбраняется пить с охраной!
- Совсем расклеилась, - произнес Светлого. – Ей надо поспать.
Поспать… Заснуть и не проснуться! Но все же открыла глаза, услышав знакомый голос ар-лорда Χааса.
- Что с ней? Магическое истощение?
У него красивое имя, - отстраненно подумала я. - Этар…
- С ней все будет в порядке, – ровным тоном произнес лорд Дьез. - Если вы уберетесь с моего пути и оставите нас в покое.
На долю секунды подумала, что слова лорда Дьеза прозвучали слишком уж резко, но тут я упала в тишину и темноту сновидений.
ГЛАВА 8
…Мы ехали по Волчьему Долу. Извилистая дорога, словно змейка, петляла мимо засеянных пшеницей полей, мимо изумрудно-зеленых лугов, на которых паслись стада чернoголовых овец и бело-рыжих, с широкой грудью и короткими мощными ногами коров. У нас приживались лишь выносливые, крепкие породы. Так же как и люди, обитавшие в этих краях, привыкшие бороться с трудностями. Выживать, чтобы жить.
Мои соотечественники выходили к дороге, махали, провожая караван – семь повозок, десять человек сопровождения, магистры и мы с Реми. Ехали верхом, и я приветственно кивала в ответ, радуясь, когда улыбки озаряли лица. Многих из жителей я знала лично, ведь Волчий Дол – замкнутая община, обособленный мирок. Окруженный Диким Бором маленький городок с таким же названием, крестьянские наделы, раскиданные по берегам реки Волчовки, а ещё – несколько виноделен, но уже к западу, на склонах Мервянных гор.