«Вот сволочь! Это он в наказание за строптивость», – угадала она, но решила не подавать вида, что ее это как-то задевает. Вместо этого Ханна так же старательно делала вид, что не обращает на него совершенно никакого внимания.

Не попрощавшись, Айзек повернулся спиной и вышел из дома.

И все-таки Ханна была задета. Когда за ним захлопнулась дверь, она готова была расплакаться. Нет, она радовалась, что он перестал на нее обращать внимание, но все же мог бы просто попрощаться, как со всеми, а не делать вид, что ее тут нет.

Зато экономка, приободренная холодность хозяина к служанке, была в предвкушении. Ее оставили в Блумсберге присматривать за домой, оказав тем самым значительное доверие.

Не успела дверь закрыться, как Мэри, уткнув руки в бока, стала раздавать указания, выстроившимся перед ней служанкам:

- Марджори, - начала она, - если хозяева уехали, это не значит, что готовить не надо. Но запомни, мой желудок болит от кислого и сладкого, потому постарайся приготовить что-нибудь подходящее для меня. В помощнице нужды у тебя пока нет, и ее отпустили. Помогать тебе будет белоручка и зазнайка Эмма или как ее там? Не важно.

Потом она обратилась к Ханне.

- А ты и Марта отдраите весь дом так, чтобы он сиял. Просушите матрасы, перестираете занавески и покрывала, проведете ревизию в кладовой, а там я и еще что-нибудь придумаю.

Не дожидаясь ее недовольства, прислуга разошлись. Ханна направилась в комнату хозяйки, наводить порядок и разбирать в спешке разбросанные вещи.

Едва она приступила к разбору вещей, как в комнату без стука ворвалась Большая Мэри.

- Бездельничаешь? Решила отсидеться? Надеешься, что все будет как раньше? Зазналась, дрянь ленивая? Думала, что и дальше будешь белоручкой? Ха-ха! Ну, нет уж. А я присмотрю, что бы ты не ленилась, будь уверена!

Ханна не стала спорить. Молча вышла из комнаты, не дожидаясь окончания угроз, выразив, таким образом, пренебрежение.

- Ты куда дрянь? Я еще не закончила! – завизжала экономка.

- Драить дом до блеска, – бросила на ходу. Мэри попыталась догнать ее, но большой вес и больные колени не позволили ей этого сделать.

«Придется выдраить дочиста весь дом, зато потом пусть только пристанет!» – злилась Ханна. Проверив и вымыв все ночные горшки в доме, она направилась на кухню.

- Марджори, тебе помочь? – спросила, радуясь, что есть с кем поболтать.

Кухарка обернулась, проверить: есть ли кто в кухне, кроме них, а потом тихо ответила:

- Да я могу и сама справиться, но, глядя на тебя, мне кажется, что это тебе нужна помощь. Присядь, помоги почистить овощи. Вдвоем будет веселее, – она заговорщицки подмигнула.

Только сев на стул, Ханна поняла, как у нее гудят ноги.

- Ну, что ж, придется снова привыкать, – заметила она, улыбнувшись Марждори, и вытянула ноги под столом.

- Ты мне лучше скажи, чего случилось? - не удержавшись от любопытства, шепотом спросила кухарка.

- Вот бы мне знать! - Ханна взяла нож и грязную крупную картофелину в руки. – Прибежала эта карга и радостно сообщила, что теперь я просто служанка. Видела бы ты ее тогда. Она светилась от счастья.

- Могу представить, – усмехнулась кухарка, недолюбливавшая Мэри. Та всегда тщательно проверяла содержимое сумки, когда Марджори уходила домой. – Что теперь делать будешь?

- Пока работать, а потом видно будет.

- Расстроилась?

- Как сказать. Не уволили – уже хорошо, а с другой стороны, зная его вспыльчивый и придирчивый характер, следовало ожидать подобного.

- Ну, да. Но мне кажется, что ты его чем-то задела.

- Да кто его знает? – коротко ответила Ханна, не желая продолжать разговор на эту тему. - Чего готовить будешь?

- Мясной пирог.

- Было бы не плохо, если бы и нам что-нибудь досталось, но я сильно в этом сомневаюсь.

Если только крошки с ее тарелки.

- Сдается мне, что пока хозяева вернутся, мы все здесь похудеем, – грустно заметила кухарка.

- Угу, - грустно согласилась Ханна. Она была сейчас так голодна, что обрадовалась бы черствой корочке позавчерашнего пирога.

- Не переживай, я оставлю тебе кусок вчерашнего в шкафу, - шепотом утешила Марджори, - только забери его уже поздно вечером, чтобы не попасться.

- У-у! Спасибо! Марджори, я говорила, что люблю тебя?!

- Нет, но я догадывалась, а через месяц я буду для тебя почти богиней!

Они хихикали, как дети и не заметили, что дверь открылась.

- Смеетесь, вам работы мало?

- Нет, Мэри, что ты, скоро будет пирог. Смотри, тесто уже подошло, только начинка еще не готова. Тебе положить больше масла? – попыталась схитрить Марджори.

- Клади чего хочешь, лишь бы вкусно было! – пробурчала экономка. В этом доме все любили поесть, и она не была исключением. А особенно вкусным будет пирог, если его пекут по-твоему желанию и для тебя, а не для хозяев. Пусть ненадолго, но некоторое время в этом доме теперь она - Мэри полноправная хозяйка, и уж она постарается использовать свалившуюся на нее привилегию себе во благо.

Через две недели дом сиял чистотой, не осталось ни одной комнаты, где бы ни прибрались Ханна и Марта.

- Еще немного, - шутила прислуга, - и Мэри будет, как в сказке про Золушку, смешивать чечевицу и горох, только бы мы не сидели без работы.

К вечеру они были совершенно без сил, но не могли ни шутить. Еще Ханну спасало, что ей не запретили петь в хоре, потому она хотя бы изредка могла вырваться из дома. Когда шла в церковь, становилось плохо экономке, потому как видеть Ханну в нарядном платье из дорогой ткани, перепавшей от хозяйки, с изящной прической Мэри спокойно не могла. У них так и продолжалось: сначала экономка изводила Ханну работой и придирками, а потом Ханна изводила ее платьями и праздничным видом. Причем, чем больше придиралась Мэри, тем лучше старалась выглядеть Ханна. За их негласным противоборством с любопытством наблюдали Марта и Марджори.

Глава 15

Чета Гриндлов вернулась в Блумберг лишь через два месяца, в начале февраля. Их приезд стал неожиданностью почти для всех в доме.

Марджори так обрадовалась их возвращению, что прослезилась. Марта тоже вздохнула с облегчением. Даже ее, непритязательную и немного молчаливую женщину, Большая Мэри достала до чертиков. Каждый раз, когда заходила речь об экономке, Марта злилась и чертыхалась, хотя обычно была спокойной и уравновешенной.

Зато сама экономка погрузилась в печаль и была крайне расстроена, что время ее полновластия подошло к концу. Она только освоилась, почувствовала себя хозяйкой большого дома, как сладкая жизнь резко закончилась. От охватившего ее расстройства, она будто бы стала меньше ростом и из грозной домоуправительницы с зычным голосом почти тотчас превратилась в немолодую, напуганную, толстую женщину с больными ногами и слабым сердцем.

Ханна же своих чувств и эмоций не выказывала и старалась держаться сдержанно.

«В конце концов, - решила она, - если после жалоб Мэри получу расчет, буду держаться с достоинством и не доставлю им радости увидеть мои слезы!»

Судя по мстительному взгляду экономки и по поджатым губам, той не терпелось пожаловаться хозяевам на ее нерадивое поведение.

- Эмма! Разнеси вещи по комнатам и наполни ванну! – прокаркала Мэри, не отходя от миссис Гриндл ни на шаг.

Сверкнув глазами, Ханна направилась в холл за вещами. Дорожные сумки, чемоданы, саквояжи… - вещей было много. Взяв большой чемодан за ручку, она потащила его наверх.

Решив, что он, скорее всего, принадлежит мистеру Гриндлу, поравнявшись с его спальней, толкнула дверь спиной и втащила тяжелую ношу. Из-за раздражения или по нелепой случайности, но, затаскивая кладь, Ханна не допускала мысли, что в комнате может кто-то быть. Выдохнув, резко отпустила ручку, и чемодан с грохотом упал на пол. Еще она собиралась хорошенько пнуть по нему, но после услышанного за спиной покашливания, ее занесенная нога так и осталась без движения.