— Черт.

Я подтягиваю Джесси к кровати посреди спальни. Осматриваю комнату, на противоположной стороне есть стол и окно, которое находится напротив двери, но оно заколочено. Я сразу понимаю, что мы не сможем сбежать из этой комнаты, мне придется придумать что-то другое.

Взяв простыню с кровати, я начинаю вытирать кровь с лица Джесси.

— Джесси? Поговори со мной, не засыпай, хорошо? — он наклоняет голову ко мне, его глаза опухшие, я не знаю, смотрит он на меня или нет.

— Я здесь не умру, детка, не волнуйся, — я целую его в лоб и ложусь рядом.

— Мне очень жаль, Джесси, мне жаль, что он твой отец, — затем я уплываю в глубокий сон.

Глава 9  

Зейн

Мы только что приземлились в городе Окленд, Новая Зеландия. Дрожь пробегает по моему телу, когда я выхожу из самолета, здесь свежий воздух и чертовски холодно.

— Мотоциклы уже здесь, сэр, — говорит помощник Джозефа, и мы следуем за ним, к задней части большого здания.

Когда двери гаража поднимаются, мы видим наши байки, выстроенные в линию.

— Следуйте за нами, у нас здесь есть конспиративный дом, — говорит Джозеф и садится в лимузин.

У этого мужика во всем свой стиль и, несмотря на то, что он самый печально известный убийца, которого знает весь мир, он любит свою семью. Надев шлемы, мы следуем за ним.

Конспиративный дом ― это огромный каменный замок, стоящий посередине огражденного двора. Подъезжая ближе, вижу, что камеры установлены на каждом углу дома.

— Все это необходимо? — спрашиваю его.

Камеры могут предоставить доказательства пребывания нас здесь, а это последнее чего я хочу.

— Да, Омаро будет ждать нас. Я не сомневаюсь, что это было его в его планах с самого начала.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что все это время он хотел увидеть меня здесь, но за все годы, я так и не смог его отследить, пока мы не подслушали его разговор через ожерелье Алэйны.

Я, черт возьми, знал, что это была поганая идея.

— Итак, ты хочешь сказать, что рассчитывал на то, что ее похитят?

Он смотрит на меня.

— Не сердись на меня сейчас, сынок. Я люблю свою дочь, и нет ничего, что я бы для нее не сделал, именно поэтому она была в безопасности все эти годы. Но да, я рассчитывал на это, это был наш единственный шанс, так как долгие пятнадцать лет мы не могли его найти.

Мне так и хочется вырвать его гребаное черное сердце.

— Ты не любишь ее! Ты, бл*ть, не можешь подставить как мишень того, кого любишь, Джозеф! Черт! И какого хрена тогда тут делаю я, если все это время у тебя был гребаный план?

Сказать, что во мне все кипит от злости, было бы большим преуменьшением.

— Как ты думаешь, почему я не убил его много лет назад, пока она была ребенком? «Союз» не занимается личными делами, с которыми мне пришлось иметь дело, и я остался один. Я знаю, что ты и твои парни лучше всех, поэтому вы здесь.

— Значит этот большой гребаный самолет твой! Я, БЛ*ТЬ, не люблю, когда меня дурят, Джозеф, — говорю я, глядя на него.

— Я собирался сказать тебе, но когда мы разговаривали в прошлый раз, кое-что услышал в твоем голосе, сынок. Любовь, которую ты чувствуешь к ней, и не мог рисковать, чтобы испортить план.

Хотя я весь и пылаю от гнева, понимаю его рассуждения, потому что он чертовски прав ― я бы остановил это дерьмо.

— Больше, бл*ть, не делай этого снова. Мне пофиг, какая у тебя сейчас должность или репутация, я перережу твое гребаное горло, пока ты будешь спать.

Джозеф фыркает и кивает, этот кивок показывает наше взаимное понимание ситуации.

Я вхожу через парадную дверь дома винтажного стиля, и сразу же его ненавижу, он напоминает мне обо всем, что касается Алэйны. Иду в гостиную, где устаревшая мебель покрыта белыми простынями и, оглядывая большую площадь комнаты, замечаю огромный семейный портрет, висящий над камином.

— Это ваш семейный дом? — спрашиваю я, чувствуя, что Джозеф последовал за мной. — Вернее, был им раньше?

Он передает мне стакан с крепкой янтарной жидкостью.

— Конечно, — мое сердце сжимается в груди; мне нужно вернуть мою девчонку прямо сейчас.

— Нам нужно действовать; нужно вернуть ее как можно быстрее, — говорю я, и Джозеф кивает, делая глоток из своего стакана.

— Так и сделаем, как только солнце зайдет, мы пойдем, но сначала, я хочу тебе кое-что показать.

Я следую за ним из гостиной, через открытые стеклянные двери, которые выходят на патио с милым зеленым газоном. Здесь растет несколько деревьев. Я вижу большой домик на дереве во дворе. И сразу влюбляюсь в этот чертов домик на дереве, потому что представляю Алэйну невинным ребенком в нем. Мне хочется осесть и завести с ней детей. Она ― мой гребаный мир, и сегодня я собираюсь перевернуть ад, чтобы вернуть ее. Мы идем по траве, к тому, что выглядит как большой садовый сарай. Джозеф открывает двери, войдя, я оглядываюсь: здесь пусто, за исключением большого ковра на полу. Он оттягивает ковер, показывая люк. Открыв его, мы направляемся вниз по крутой лестнице, где он включает свет, и я с удивлением осматриваюсь вокруг, видя стены, покрытые разными видами оружия, которые только можно представить: от полуавтоматов до АК-47, АР-15, гранат и гранатометов. Я перевожу взгляд от этой красоты передо мной к нему и встречаю его ухмылку.

— Давай вернем нашу девочку назад.

Алэйна

Я просыпаюсь, находя Джесси сидящим на кровати, я тоже сажусь, потирая глаза.

— Черт, как долго я был в отключке? — улыбается он.

— Не слишком долго, пару часов максимум, — отвечаю ему я. — Нам нужно убираться отсюда, Джесси, мне все равно, кого мне придется убить, но нам нужен план, — когда я это говорю, мы слышим громкий взрыв в передней части дома.

— Черт побери! — подбегаю к окну и вижу, как горят главные ворота. — Джесси, думаю, у нас есть шанс на побег, только что взорвали главные ворота, — смотрю на него я.

— Чертовски вовремя, — говорит друг себе под нос.

Как только я собираюсь спросить, что он имел в виду под этим комментарием, я слышу шаги, приближающиеся к нашей комнате. Я встаю перед Джесси, когда двери раскрываются и «мистер Танцор» с еще одним чуваком заходят в комнату.

— Вставай, бл*ть, время, — они тянут нас в коридор.

Они ведут нас по длинному коридору, с поднятыми наготове пушками, и выводят на улицу, где находится большой бассейн. Это первый раз, когда я действительно смогла осмотреть дом: это огромный особняк. Если бы мне пришлось угадывать, я бы сказала двадцать спален на четыре этажа.

Оглядывая двор, я вижу, как лихорадочно бегают люди, они выглядят обыкновенно, пока к ним не присмотришься и не заметишь, что все они одеты в одинаковую одежду, а большинство из них выглядят очень молодо.

— Джесси, — шепчу ему я, — чем именно занимается твой отец?

Он сердито осматривает двор.

— Рабство. Люди должны ему деньги за азартные игры или услуги, поэтому они отрабатывают их, находясь здесь, у них нет выбора, — он выглядит совершенно разбитым. — Некоторые из них рано повзрослевшие дети... — говорит Джесси с печалью и гневом в голосе. — Их вытаскивают из разных мест для разной работы, главным образом для тренировки подпольных боев. Девушки продаются богатым покупателям; я считаю, что правильный термин...

Я смотрю перед собой, мое лицо бледнеет и меня тошнит от его слов.

— Торговля людьми, — говорю я больше себе, чем кому-либо.

И тогда я решаю, что мне все равно, если я пойду ко дну, но вытащу этих людей отсюда. Я вижу, как они все бегут в большой сарай, и на долю секунды, мне кажется, что я вижу свою мать, только старше и худее, более похожую на призрак. Я не понимаю, что остановилась, пока не чувствую грубый толчок сзади.