То, что Вигларт собирается применить оружие против собрата, не укладывалось в голове. Эртанд, да и не только он, вытаращился на настоятеля.

   - Вот, значит, как, - протянул Улланд. - Ну, ясно. Прошу у вас прощения, достопочтенный глава. Больше не потревожу вас своей чушью многоопытного и сильнейшего тината в обители.

   И тут старик не удержался от укола. Эртанд спрятал улыбку, восхищаясь смелостью наставника.

   - Прочь, - сухо сказал Вигларт. - Остальные тоже свободны.

   Эртанд вышел среди первых, хотя изначально намеревался долго выступать на собрании или лично поговорить с настоятелем. Стычка с Улландом показала наглядно: Вигларт останется глух к любым доводам. Для него главное - это следование правилам.

   Вдобавок по шепоткам и косым взглядам собратьев Эртанд видел, что они тоже считают Улланда свихнувшимся. Его - человека, который все эти годы на деле управлял обителью, позволяя бывшему настоятелю отдыхать да сетовать на тяжесть своей должности! Если никто даже к Улланду не прислушался, то молчуна Эртанда тем более засмеют. Он сделал все возможное, намекнув, что чувствует то же, что наставник.

   Надеясь хоть как-то смягчить его обиду, маг догнал старика по дороге к кельям.

   - Улланд, подожди! Я хотел сказать: не расстраивайся. Не можем же только мы двое понимать, что вокруг что-то изменилось. Наверняка из столицы или других обителей в Огненные земли уже кого-нибудь направили.

   Наставник горько усмехнулся.

   - Ох, Эртанд, Эртанд... Не доводит тинатов до добра безвылазное сидение в обители всю жизнь. Плохо ты знаешь людей. Есть у них замечательная особенность зарывать голову в песок, как будто это их спасет. Вот увидишь - сейчас будет то же самое.

   - А что если это правда - что ничего не случится?

   - Ну уж ты-то ереси не поддавайся. Артефакты не заставляют землю биться судорогами тысячи лет. А если и артефакт - почему он исправно работал столько времени и вдруг остановился? Нет, тут непросто все, - заметив, как собеседник нахмурился, Улланд махнул рукой. - А-а, что говорить! Ты - и то смерть вокруг не видишь.

   - Какую еще смерть?

   - Мира, Эртанд, мира. Я-то все равно до этого вряд ли доживу, а вас, глупых, жалко. Буду молиться, чтобы все-таки нашелся тинат такой силы, который всё исправит.

   Не выдержав, Эртанд поморщился.

   - Всё - это наты земли и воздуха, которых никто не видел? И где же, интересно, такого тината найти?

   - Да уж явно не в этой обители. Но если он вдруг найдется... - Улланд сделал паузу, почесав седой затылок. - Надеюсь, он успеет нас спасти до того, как окажется слишком поздно.

1. Раб

   В воздухе раздался свист хлыста. Затем - удар и вскрик.

   - Глаза опусти, р-раб!

   Таш вздрогнул и обернулся. Сейчас ему повезло - кнутом досталось соседу, но к вечеру хозяин мог разойтись и начать охаживать плетьми всех подряд за малейшие провинности. Он бесился уже третий день. На руках у работорговца остался один "мусор" - товар, который мало кто хотел брать. Поначалу Киддир еще выкручивался, расцвечивал неприглядную правду замысловатыми подробностями. И даже находились простачки, которые верили ушлому работорговцу и платили золотом за рабов, на деле стоивших несколько серебряных монет.

   Только у тех рабов не было клейма на ошейнике. И ошейник этот не снимешь, не подделаешь - магия не позволит.

   Таш потеребил металлический обруч, ярмом висевший на шее, и окинул взглядом невольничий рынок. К полудню в городе жара становилась невыносимой. Полотняные навесы от нее почти не спасали. Вон, напротив, другой работорговец выстроил товар в ряд перед покупателем - стройные тела в одних набедренных повязках, чистые, здоровые. И все равно один упал в обморок. Очнувшись, он проклянет этот момент. Кто купит слабого раба? А когда хозяин поймет, что его не сбыть, то продаст по дешевке на каторгу или вообще удушит. Все лучше, чем кормить, деньги на "мусор" тратить.

   Поэтому Таш со своей лавки старательно улыбался всем, кто проходил мимо и посматривал в его сторону. Чаще всего это были девушки и молодые женщины, которых привлекал мужчина иноземной крови. Таш знал, что выгодно отличается от соседей. Силанцы были бледными, с белесыми глазами и волосами, будто присыпанными дорожной пылью. А он - смуглый, с густой темной гривой и очами, в которых плясало пламя. Так, во всяком случае, убеждал гостей Киддир, тыча пальцем в мускулы Таша. Обучен воинскому искусству, защитит вас от любой напасти, и еще молодой, двадцати лет не исполнилось, служить вам будет долго, просто огонь, а не мужчина!

   Но как только они видели клеймо на ошейнике, улыбки гасли, а сами покупатели торопливо уходили к другим торговцам.

   Убийца. Бешеный. Кто такого возьмет?

   Вот и еще один гость, на сей раз мужчина, покачал головой и вышел из-под тента. Таш уныло проследил за тем, как теряется в толпе посетителей рынка его затянутый в ткань затылок. К сегодняшнему дню разобрали даже больных и немых, которым отдельные торговцы нарочно отрезали языки, чтобы те не могли рассказать о себе правду. Зачарованные ошейники подавляли волю, заставляя людей беспрекословно повиноваться приказам хозяев. Скажут доложить правду - не захочешь, а доложишь про все свои болячки. Ну и как за такого выручить кошель серебра? Но покупатели тоже были не дураки, поэтому ценились немые дешево. И все же их покупали, а Таша - нет.

   Лишь одному человеку было хуже, чем ему. Плечом к плечу с Ташем сидел мужчина лет тридцати - тридцати пяти, тот самый, на которого вскинулся Киддир. Он понуро уставился в землю, сгорбив израненную спину и свесив длинные волосы сероватого оттенка. Все тело раба, от грязных пяток до исхудалой шеи, покрывали кривые татуировки с одним единственным символом: "забвение".

   Под навес зашел новый посетитель. Седой, в парчовом кафтане, с золотыми кольцами на пальцах. Пахнуло духами - аристократ, о своем запахе волновались только они. Старик прогулялся мимо лавок с женщинами, щупая их груди и проверяя зубы. Мужчины его явно не интересовали, но перед соседом Таша он замер и вскинул белые брови.

   - Это еще что такое? - спросил он Киддира.

   - Писарь или толмач, господин. Умеет читать и писать, болтает на двух языках...

   - А магические символы на нем для чего?

   - Кто-то подшутил над беднягой, господин, - сразу заюлил работорговец. - Он не беглый маг, вы не подумайте!

   Старик скривился.

   - Тьфу! Не знай я тебя много лет, Киддир, решил бы, что ты решил протащить в город кого-то из презренных повстанцев, которые прячутся в горах.

   Хозяин нервно засмеялся.

   - Я? Да ни в коем случае! Я наивернейший слуга короля. Кстати, вы еще не видели вон ту девицу...

   Таш соседу мысленно посочувствовал. Быть ему вечером опять битым.

   За весь разговор раб так и не поднял взгляд. Казалось, он уже смирился с судьбой. А у такого, как Забвение, хорошей судьбы быть не могло.

   Собственного имени он не помнил. Рассказывал, что однажды очнулся на окраине незнакомого города без вещей и денег, покрытый свежими татуировками. Местный маг решил, что память у него отшибло из-за этого символа, который и дал Забвению прозвище. Но память исчезла не до конца - на левой щеке татуировка прерывалась, и лицо осталось чистым. Поэтому Заб умел читать и писать, знал силанский и шердский языки, совершенно ничего не помня о себе. Его примечательная внешность: загорелая кожа, высокий рост, светлые глаза, пепельные волосы, как у жителей пустынь, - ничего не прояснила. А раз незнамо кто, никому не нужный бродяга, к рукам его прибрал первый же работорговец.

   Казалось бы, грамотного раба должны купить в первые же дни. Не тут-то было - все испортили те же татуировки. В Силане и ребенок мог отличить волшебную писанину от обычной, хотя и не все могли ее прочесть. Ни один маг на королевской службе такое бы не устроил - все они находились под строгим надзором. Значит, постарались беглые. А этих любить было не за что. По слухам, они недавно опять сожгли целый отряд солдат. Вместе с ними погибла целая деревня ни в чем не повинных людей.