— Он нас уговаривает или отговаривает? — шепотом спросила Хель.

— Я озвучиваю риски, — ответил Магистр. — На тот случай, если некоторые из присутствующих все еще думают, будто мы собираемся лепить куличики.

— Пф-ф-ф… — Она улыбнулась самой безобразной из своих улыбок.

— Ну, раз всем все ясно, прошу следовать за мной.

Дамиан отвел их вглубь лаборатории — туда, где за массивной, запечатанной охранным знаком дверью располагалась огромная арена. Судя по виду — созданная мастером Материи, причем работать ему пришлось явно в условиях ограниченного доступа к силам и материалам, поэтому топорная работа сквозила почти отовсюду. Разве что клетки, вмурованные прямо в стены, выглядели достаточно крепкими, чтобы сдержать напор беснующихся оживших камней. Наверняка здесь же висели и охранные знаки тишины — как иначе объяснить отсутствие соответствующего грохота? Лишь едва уловимый шепот, словно где-то над их головами медленно течет каменная река.

— Мне нравится вот тот, желтенький, — сразу определилась Хель. И подошла к клетке достаточно близко, чтобы кристальная душа взбесилась еще больше. Рогатая прочистила горло кашлем, а потом громко, неожиданно для всех, грубо рявкнула: — А ну успокойся, каменная задница, иначе превращу в щебенку!

Марори ни на минуту не сомневалась, что таким образом послушания от вынужденных пленников не добиться, но она ошиблась, потому что желтое скопление замерло, словно пойманное в капкан. Хель довольно хмыкнула.

— Хорошая душонка, а главное — умная, чувствует, с кем не стоит связываться.

Марори даже позавидовала сестре: вот бы ей так же просто одолеть сопротивление своего подопечного. Тем более не она, а он ее выбрал. Она чувствовала это внимание, ощущала взгляд, как будто кристальные души имели глаза.

Медленно повернулась, сосредотачиваясь только на своих ощущениях.

Он сидел в самой дальней клетке: огромный, похожий на разломанный ромб, угольно-черный кристалл. Единственный, состоящий всего из пары фрагментов, а не из множества мелких крошек, как остальные. И Марори остро ощущала его пульс, который волнами накатывал на нее, грозя из простого бриза превратиться в разрушительное цунами.

«Ты не хочешь с ним связываться, — подсказала Тринадцатая. — Поверь, оно тебе совсем не нужно».

Марори и рада была бы избавиться от такого подопечного, но не знала ни единой возможности противостоять их взаимному притяжению.

— Марори, не трогай… — откуда-то из-за спины раздался взволнованный выкрик Крэйла.

Она очнулась за миг до того, как осознала, что стоит около клетки и тянет руку к притягательной мгле. Пальцы утонули в каменной плоти, словно та состояла из черного тумана.

Голову, словно удар кнута, прошибла острая боль. Марори отшатнулась в сторону, но хватка кристалла была слишком сильной. Ее неумолимо затягивало внутрь, словно мошку в отравленную сердцевину хищного цветка.

Больно и холодно. Ненависть, страх, раздражение, адская мука из-за несбывшихся замыслов. Пустота, которая пожирает сама себя. Презрение. Тщеславие.

Отрава штурмовала ее сознание с таким напором, что Марори почти поверила — мозги не выдержат, расплавятся в неспособную мыслить кашу. Не помогали ни попытки сосредоточиться, ни попытки подчинить душу. Переиграть бестелесного, давно умершего врага — что может быть «проще»?

Марори и сама не до конца осознала, почему же смогла освободиться. Просто в один миг ее мысли снова были свободны от жалящих присосок чужого сознания.

Отошла, обхватила себя руками, мелко подрагивая от приступа неконтролируемой ярости.

— Ну, здравствуй, Ардей, — вырвался из ее горла злой свистящий шепот. — Давно не виделись.

— Мар! — Крэйл схватил ее за плечо, оттащил назад, хоть кристальная душа за вибрирующими прутьями никак не могла к ней дотянуться. — О чем ты вообще думаешь?!

— Это — Ардей, — сказала Марори, потихоньку переводя дыхание и пытаясь мысленно сосчитать ритм собственного сердца. — Я его не трогала, он сам ко мне потянулся.

— Сукин сын не хочет оставить тебя в покое и после смерти. Жаль, что нельзя угробить его еще раз.

Хотя…

Крэйл подался вперед, и на этот раз Марори поймала его за руку, задержала. В голове быстро зрел план. Безумный и мало осуществимый, очень опасный и с ничтожными планами на осуществление. В общем, как обычно. Но зато если выгорит…

Марори улыбнулась собственным мыслям. То, что минуту назад пугало ее до боли в желудке, теперь превратилось в возможность, которую они должны использовать.

— Он почти связался со мной, — сказала Марори негромко, хоть ее слова ровным счетом ничего не значили для оживших камней. Эта «магиям действовала лишь в обратную сторону. — И если мы свяжемся полностью, то, вероятно, я смогу проникнуть в какую-то часть его воспоминаний. А если так, можно попробовать узнать, что планировала Лига, и каким образом они держали связать с Темной. Не уверена, что это даст так уж много, но будет глупо даже не попытаться.

— Хрена с два, — безапелляционно отрезал Крэйл. Он и секунды не раздумывал. — И думать забудь. Хватит совать в себя всякую дрянь, Кусака, и на этот раз я не собираюсь менять свое решение.

В зале повисла гробовая тишина. Даже Дамиан, который никогда не допускал подобных препирательств в своем присутствии, на этот раз отмалчивался и не собирался вмешиваться. Потому что — Марори это знала — они понимают, что в ее словах есть смысл.

— Боюсь, Клыкастый, мне не нужно твое разрешение, чтобы сделать то, что я собираюсь сделать.

Его взгляд стал совершенно черным, непроницаемым. О чем думает? Злится или волнуется? Негодует из-за непослушания или размышляет, стоит ли уступить?

— Хорошо, делай, как знаешь. — Холодно и безразлично ответил Крэйл, как будто за эти несколько секунд выжег из себя все настоящее, все, что могло болеть и чувствовать. — В конце концов, ты взрослая девочка.

И отошел в сторону, всем видом давая понять: дорога свободна.

— Только учти, Кусака, я не собираюсь стоять в стороне, пока ты будешь себя гробить, — бросил уже через плечо. — Не мешать не означает «не вмешиваться».

Кто бы сомневался, что именно так он себе это и представляет. Чтобы упрямый шанатар добровольно отошел в сторону и молча наблюдал? У Марори немного отлегло от сердца.

— Ну и какой план? — спросил Дамиан, уводя ее в сторону. А потом, повернувшись к остальным, прикрикнул: — Напомнить, для чего вы тут?

В конце концов, поняв, что, так или иначе, их разговор отвлекает внимание остальных студентов, они вышли. Дамиан выглядел напряженным, но Марори безошибочно угадала заинтересованный блеск в его глазах: точно также он смотрел и на нее после «первого перерождения». Возможно, уже тогда знал, что эта студентка заставит о себе говорить.

— Твой план очень хорош, Марори, — сказал Магистр, задумчиво поглаживая подбородок. — Но я согласен с Крэйлом — ты слишком много значишь, чтобы рисковать ради сомнительной возможности получить интересные сведения.

— Почему вам можно рисковать связывать студентов с кристальными душами, а мне нельзя рискнуть тем же, но с большей выгодой?

— Потому что остальные рискуют лишь физическими увечьями, потому что им достаточно найти лишь зацепку, «ключ». А ты, если я все правильно понимаю, собираешься…

Дамиан сделал паузу, как будто сама мысль о том, чтобы озвучить намерения уже казалась ему достаточно рискованной.

— Я собираюсь заглянуть в него так глубоко, как смогу, — уверенно ответила Марори. — Риск того стоит.

— В таком случае — действуй. На войне все средства хорошо — так, кажется, говорят.

Она с улыбкой кивнула. Главное, подавить страх. Потому что страх есть всегда. Даже когда его заглушает мысль о долге и о том, что она должна сделать больше их всех, ведь именно частичка ее собственной сущности виновата в том, что происходит с Равновесием. И со всем миром. Потому что страх — он всегда здесь. Дышит в затылок. Шепчет: «На этот раз, простокровка, никуда ты не денешься».