Как же так? Это ведь непобедимый Вандрик Шаэдис, тенерожденный, который имеет на своем счету убитых Неназванных?! А здесь… здесь не было противников, равных ему по силе.
Марори вскинула голову, попыталась рассмотреть среди ушедшей далеко в сторону схватки знакомую белобрысую шевелюру. Знала, что бессмысленно, но должна была поймать хотя бы намек на то, что Крэйл жив.
— Кажется, у меня проблемы, — пробормотал Вандрик, уставившись на кусок железа, вокруг которого расползалось пятно крови.
Он дышал часто и неглубоко, как-то неуклюже прижимал руку к боку рядом с торчащим обломком. Марори молчала. Что тут говорить? Клинок застрял аккуратно с правой стороны, наверняка пробил печень. Места для раны хуже не придумаешь.
— Мне нужно его вытащить, — сказала Марори, примериваясь к обломку. На режущей кромке остались вмятины от чьего-то меча или топора, на зазубринах виднелись кусочки кожи.
— Брось, Тринадцатая, мы оба знаем, что я не жилец. — Вандрик кашлянул, осклабился — и вдруг стал так до боли похож на Крэйла, что Марори невольно отшатнулась, часто-часто заморгала, чтобы развеять наваждение. — У меня осталась пара минут.
— Ты такой же упрямый, каким и был, — пробормотала она, как только волна паники схлынула. Her, это не Крэйл. Слава темным и Светлым, совсем не Крэйл!
— Значит, вспомнила. — В его глазах появилось немое разочарование. — Жаль. Я тут как раз раздумывал над тем, чтобы облегчить душу перед тем, как отправляться в пекло.
— Поздновато для признаний, не находишь?
— Пожалуй. Мы выигрываем? — пробормотал он чуть заплетающимся языком, стуча зубами. Заметно побледнел и пытался справится со стучащими зубами. — Надавали печатникам по задницам?
— Кажется, да, — ответил Марори, таращась на свои окровавленные ладони. — Мне нужно достать эту дрянь, Вандрик. Просто полежи минутку, хорошо?
— Брось, — попытался отмахнуться он, но уронил руку обратно на землю. — Черт, старый стал, раньше меня такими царапинами было не остановить.
— Ничего, мы тебя подлатаем, Шаэдис, — стараясь казаться храброй, подбадривала Марори, мысленно обзывая себя трижды лгуньей и трусихой. Под ним столько крови, что и дураку ясно
— не жилец. Даже у силы шанатаров есть пределы возможного. И сегодня, похоже, Вандрик слишком далеко заступил за черту.
Сатис присел на корточки, посмотрел на нее с невысказанным вопросом.
— У меня получится, — сказал она, хмурясь и зачем-то вытирая руки о штаны. Терла так сильно, что кожа раскалилась, словно приложили к сковороде. — Подержишь его, а я вытяну, хорошо?
Сатис молча кивнул.
— Не соглашайся, мужик, не бери грех на душу, — пресно пошутил Вандрик. — Просто эта мелкая поганка решила на мне отыграться. Знаешь, Тринадцатая, а ты ведь была моим всем.
— Заткнись уже! — прикрикнула на него Марори. Обеими руками взялась за клинок, наплевав на то, что режущие кромки вспороли ладонь. — Сатис?
Порождение молча придавило Вандрика к земле.
— А, хрен с вами… Гр-р…
Марори потянул, но обломок и с места не сдвинулся. Потянула еще раз, и из раны вокруг клинка выступила кровь.
— Черт! — Марори потянула еще, стараясь не делать это слишком резко.
Вандрик дернулся, ругаясь на чем свет стоит.
Марори стиснула зубы, собралась с силами — и рванула на себя что есть сил.
— Твою мать! — прохрипел Шаэдис-старший, выгибаясь, словно его прошибло током.
Марори не обращала внимания на его ругань: скинула куртку, оторвала край рубашки и прижала его к дыре в боку шанатара. Ткань мгновенно промокла от крови.
— Еще чуть-чуть… Потерпи, Вандрик, ты не умрешь так просто. Ты нужен Крэйлу.
Она бормотала абы что. Сатис приволок новую порцию тряпья, очевидно, содранного с убитых печатников. Вандрик даже нашел силы на короткий смешок.
— Надо же, так и подохну под этими сраными тряпками, — прохрипел в перерывах между приступами натужного кашля. Марори попыталась его перемотать, но неуклюжие пальцы отказывались слушаться. Руки вязли в его крови, в голове поднимался удушливый туман отчаяния: это все бесполезно.
— Знобит, — теперь уже почти шепотом посетовал Шаэдис-старший.
Марори торопливо укрыла его своей курткой.
— Так лучше? — Она подоткнул края ткани, перекрывая доступ холоду. — Я не дам тебе умереть, слышишь? Не вздумай, Вандрик.
— Марори, ты должна за ним присматривать, — пробормотал Вандрик, глядя куда-то сквозь нее.
— Сам присмотришь, — с какой-то детской грубостью огрызнулась она.
— Ты… его защита. — Вандрик снова закашлялся. — Проклятье… Тринадцатая… Не ты…
Вандрик сглотнул — и замер. Кожа на лице подернулась россыпью черных трещин.
— Шаэдис, я не разрешаю тебе умирать! — Она вцепилась в его плечи, тряхнула. И снова тряхнула, пока не поняла, что голова Вандрика беспомощно болтается из стороны в сторону.
«Он умер», — прогудел в голове голос Сатиса.
Она рассеянно кивнула, осторожно положила шанатара обратно на землю и зачем-то очень придирчиво подоткнула края куртки поверх его тела. Вот так. Теперь ему наверняка не холодно.
На лицо упали первые капли влаги. Пошел дождь.
Глава четырнадцатая
На следующее утро останки погибших провели в иной мир. Тела печатников сгрузили к границам Дра'Мора: Дамиан лично сообщал Совету, чтобы тот прислал людей забрать мертвецов для достойного погребения. Никому и в голову не пришло возразить против его единоличного решения. Как только резня закончилась, а жалкие крохи печатников с позором сбежали, жажда крови быстро схлынула. Никому не хотелось забивать беглецов в спину, словно скот. Все выдохлись.
— Он сказал, что любит тебя, — сказала Марори уже вечером, когда солнце давно спряталось за горизонт, и на Мараабар спустилась непривычно темня ночь.
— Ты совсем не умеешь врать, Кусака, — сказал шанатар, даже не поворачивая головы.
И беззвучно зашипел сквозь зубы, когда она осторожно смотала бинт с его плеча. На коже красовался уродливый кривой шрам. Эльхи старались изо всех сил, но раненых было слишком много, а Крэйл сказал, что ему плевать, если даже швы будут кривыми. В итоге было решено «штопать» его скобками из специального медицинского инструмента. Все это время Марори сидела рядом и держала его за руку, стараясь поймать хоть одну эмоцию на безучастном лице. Если Крэйлу и было больно, то физическая боль не шла ни в какое сравнение с болью от утраты единственного близкого человека, с которым он даже не успел попрощаться. Оставалось только гадать, что чувствует парень, отправляя на тот свет отца, с которым они, мягко говоря, совсем не ладили. Но лезть в душу с вопросами Марори не стала. Возможно, пройдет не день и не год, прежде, чем шанатар захочет поделиться тоской. Или злостью. Или и тем, и другим.
И все же сейчас, когда они оба нашли уединение на сырой веранде, она не могла не сказать хотя бы это.
— Иногда людям совсем не обязательно признаваться в своих чувствах прямо, шанатар, — с укором сказала Марори, подтягивая ближе столик с разложенными медикаментами. — Сейчас будет немного жечь.
Крэйл передернул плечами. И даже не пошевелился, когда она промокнула свежий рубец смоченным в растворе ватным тампоном.
— Полагаю, перед смертью он сказал, что ты — его лучшее творение. — На этот раз шанатар даже не пытался скрыть обиду. Возможно, так он трансформировал боль.
— Ты заблуждаешься, — ответила Марори. — Как никогда сильно.
Он рассеянно махнул здоровой рукой.
— Теперь это не имеет значения, Кусака. Если не возражаешь — хватит. Я… мне противно вспоминать все, что связано с Вандриком Шаэдисом. Надеюсь, он хорошенько страдает в том месте, куда определили его Темные.
— Даже ты не можешь быть таким жестоким. — Марори надавила сильнее, все-таки выудив из Крэйла немного злого бормотанья. — Вандрик был твоим отцом, а родителей не выбирают. И как бы там ни было, он вчера был с нами по собственной воле, хоть мог где-нибудь спрятаться.