Отан умолк. Мялся, будто неловко ему стало, что про мертвеца скверное говорит, но нетерпеливый окрик Берна заставил северянина продолжить рассказ.

  - Сразу почти напоролись на орду тварей, что пленных тащили на веревках. По виду будто бы не северяне, все с глазами точно щелки. Видать с тех мелких островов, которых в Остром море поди густо насеяно. Пленные все сплошь - малышня да девки и парни молодые. Ну тут Ирта и взяла злоба, что, мол, нельзя этим извергам оставлять на харч.

  - Погоди-ка, - встрял кто-то из вождей. - Твари Шараяны не лезут в воду, сторонятся ее. Да и не берут они пленников: где убили, там и сожрали всех. Лукавит этот паршивец, Берн, чтоб мне в жизни больше кос в бороду не плести!

  - Может раньше и не брали, - Арэн выступил вперед, слишком резко, о чем сразу пожалел. Правое плечо обдало жаром, будто кто взялся за него раскаленной ладонью, да сжал крепче. - В Яркии, когда на деревню эти твари напали, они детей забрать хотели, да только мы отбились.

  - Уверен? - Берн подергал себя за косу в бороде, нахмурился. Взгляд его тут же прояснился, будто северянин вовсе сегодня к хмельному не прикладывался. Получив в ответ утвердительный кивок, велел северянину за своей спиной прикрыть рот, а Отану продолжать.

  - Зазря мы ввязались. - Меж жидким бровями Отана появилась складка досады. - Многих тогда положили, меньше десяти десятков осталось живых. Кто так помер, кому пришлось голову снести, чтоб порча не взяла. Но пленных мы отбили. Те и поведали, что нападают на них не шараши, а непонятные твари, которых на кораблях привозили мертвяки. Не спрашивай меня, господин, что в тех словах правда, а что - брехня, потому что не знаю я. За что купил, за то и продаю.

  - Та-хирцы может? - Переспросил хозяин Харрога.

  Отан тут же сказал, что Ирт тоже сперва на пиратов подумал, только островной народ все, как один твердили, будто вели те корабли мертвяки.

  Со страха чего только не привидится, про себя подумал Арэн.

  - Тут одну из них точно сама Шараяна за помело-то и дернула. Девчонка маленькая, скулить принялась, что мать ее взяли раньше и просить Ирта, чтоб вызволил ее. Говорили мы ему, что нужно воротиться домой, рассказать все, как есть. Советом решить, что делать и ворошить ли поганое кубло. Да только ему хоть кол на голове теши, знай свое заладил: нужно вызволить остальных. И нет бы головенкой подумать, что их давно сожрать могли. Выдвинулись мы вперед, наугад почти. Сколько ехали - не знаю, все там черное от пепла да дыма, света белого не видать, смрад стоит, точно кто огонь разводит, угля не жалея. Добрались до Мертвого леса, а там-то и нашли напасти. Войско огромное, нет ему числа. Людоеды, великанов видал, тролли без счету. Напоролись мы на них, как в ловушку попались. Взяли нас в кольцо, а тут и твари те подоспели, о которых островные люди рассказывали. Пусть боги мне язык отнимут, если вру, да только никогда прежде я таких не видывал: сами будто бы и росту небольшого, худые, кожа серая, головенки что яйцо. Глазища только кровью налиты, да клыков пасть полная. Я пару раз попа в одного, так мой меч на том месте, где тварь эта только вот стояла, пустоту находил.

  - Небось от страха-то привирает, - усомнилась Сария.

  Арэн и не заметил, откуда взялась рхелька. Стояла за спиной мужа, руки сложила за спиной, холодная, будто глыба ледяная. Так на бедолагу Отана посмотрела, что тот занервничал. На скулах северянина заплясали желваки. Берн окинул жену взглядом, молвил: не бабское дело в мужские разговоры лезть. Сария, как не зла была, все же умолкла.

  - Покажи им, Борт,- велел изуродованный.

  Хромой выступил вперед, опустил свою ношу на пол и послабил узлы. Потом сиганул рукой в мешок и вытащил оттуда голову, держа ее за жидкий пучок волос на самом темечке. Все разом отринули назад, не столько от отвратного зрелища, - вождей, повидавших на своем веку всякое, таким было не пронять, - сколько от ужасной вони разложения. Даже Арэн нос сморщил. Позади Бьёри подавила вскрик, и ему пришлось чуть не силой заставить ее отвернуться и прикрыть нос. Не хватало еще, чтоб ее нутро, ослабленное ребенком, взбрыкнуло.

  Сам же дасириец внимательно осмотрел голову. Была она и вправду формой похожа на яйцо, с выпученными глазами, один их которых вытек, оставив только зияющую дыру. Уши мелкие, оттопыренные, одно разорванное надвое. Вроде и похоже на человека, но Ортан не приврал, когда говорил, что не видал еще такого. Арэн и сам не припоминал, чтоб сталкивался с кем-то похожим. Другое дело, что даже северные шараши отличались от людоедов из других земель Эзершата.

  Но, что поразило больше всего, так это челюсти. Выдвинутые вперед, узкие, точно пара клещей, которыми кузнецы придерживают железо. И длинные клыки, наползающие друг на друга. Арэн заметил несколько рваных дыр в губе, будто существо слишком жадно ело, оттого рвало себе же губы.

  - Прибери, - попросил Берн.

  Северянин послушно сунул голову обратно в мешок, после чего снова заговорит Отан.

  - Этого одного и изловчились убить, десятком навалились, взяли в круг да затыкали копьями. Оно еще и сдохло не сразу. И голову сняли, а она все пастью щелкала, тьфу! - Никого не стесняясь, он сплюнул на пол. - А после их много стало, ничего уж было не поделать. Повернули назад, да только нас нагоняли всю дорогу, только мы втроем и выжили.

  Он умолк, понурил голову.

  - Много славных воинов нынче не найдут успокоения в брюхах шарашей.

  - С чего ты взял, что они все на Артум идут? - Опять встрял Арэн. Сария тут же покосилась на него, прожгла злым взглядом, но Берн кивнул, поддержал вопрос.

  - А куда еще им такой-то ордой собираться? - Ортан поводил языком по распухшим губам. - Никогда прежде такой кучу не видел. Было дело такое, чтоб собиралась шараши стаей, по паре сотен за раз. Теперь же их вовсе без счету. Шли прямо нам навстречу.

  - От Харрога до границы Пепельных пустошей несколько дней верхом. Если бы твари уж пересекли границу, о том доложили бы дозоры или фергайры усмотрели в своем Зеркале, - сомневался Берн.

  Ортану не понравилось, что его слова принимают за вымысел. Он тут же выровнялся, будто ему кто по спине врезал железным прутом. Двое, что пришли с ним, встали позади бородача, один что-то шепнул на ухо, на северной речи. Слов Арэн не разобрал.

  - Не станем мы с тобой споры вести, Берн, - ответил изуродованный северянин, спокойно, но в глубине его голоса скулила на привязи злость. - Да только ни одного дозорного не видели мы, по дороге назад. Может, скакали быстро, а может - нет их вовсе, сам решай.

  - Ты помелом-то не мети без разбору, - осадил Ортана молодой вождь, весь в одеждах из бурого медвежьего меха. Выступил было вперед, только хозяин Харрога осадил его.

  - Кто скажет мне, когда в последний раз проверялись дозорные посты и вести с них приходили?

  - Дня четыре назад, - отозвался голос, и северяне чуть не силой вытолкали к Берну невысокого сгорбленного мужчину с перевязью на одном глазу. Он переминался с ноги на ногу, будто чувствовал за собой вину. Но суровый взгляд Берна заставил его говорить. - Прилетели птицы с Когтя и Совиного глаза, что тихо все у них да спокойно.

  - А чего глаза в пол прячешь? - Не поверил Берн.

  - Печатей не было, как положено, - признался мужчина и мигом вжал голову в плечи, словно ожидал крепкой оплеухи. Но ее не последовало, и одноглазый, словно почуяв возможное прощение, живо выдал все признание. - И раньше такие письма были, помнишь ты о том, мой господин.

  - Помню, - прогрохотал Берн. В тишине было слышно, как хрустят кости, когда он сжимал кулаки. - А еще помню, что велел непременно мне докладывать о таких письмах сразу, чтоб выслать гонцов в разведку. Мало я тебя за загривок тогда таскал, сучий ты сын!

  - Господин! - Одноглазый бухнулся северянину в ноги, пополз на коленях. Послышались плевки, угрозы, брань. - Не было тебя, господин, куда мне говорить было о тех письмах? Я сделал все, как велено, приготовил разведчиков, да только госпожа не велела их отсылать, а тебя дожидаться сказала, чтоб сам решил. Я и...