Когда Митя попытался залезть под одеяло, Вика его больно лягнула.

— Иди в гостиную спи!

Митя улегся на краешек кровати, свернулся калачиком.

— Представляешь, у меня уже три месяца никого не было, — сообщил Митя доверительным шепотом.

— Меня это, честно говоря, мало волнует. О, господи, когда же я от тебя избавлюсь! — вздохнула Вика.

Он опять попытался залезть под одеяло. Вика пнула его ногой и отодвинулась.

— Скотина холодная!

— Почему же холодная? Я — хорошая скотина, — пробормотал Митя, закрывая глаза.

Военный аэродром под Моздоком жил своей обычной жизнью: бегали люди в форме, по полю ездили “Уазики” и “Зилы”, на вышке диспетчерского пункта за стеклами мелькали силуэты начальников. То и дело воздух вспарывал вой. Начиненные боеприпасами “Сушки” резко взмывали вверх и исчезали в бездонном небе, кое-где покрытом легкими хлопьями облаков. Летели “работать”. С утра уже было сделано более тридцати боевых вылетов.

Вот еще одна “Сушка” взмыла в небо, отстреляв в стороны тепловые ловушки. Самолет набрал высоту. До “объекта” было не более семи минут лету, и пилот был предельно собран. Разведка обнаружила в горах замаскированный склад с боеприпасами, подходы к которому были плотно заминированы. Координаты авианаводчиков были абсолютно точны, и пилот вел машину к цели.

В рамке на стекле появился едва различимый объект. “Захват цели произведен! Пуск!”. Пилот вдавил кнопку в ручку. Сработал механизм отсоединения. Ракета “упала” из-под крыла, и пошла к цели, выпустив дугообразную реактивную струю. Летчик следил за тем, как она приближается к объекту. Неожиданно ракета повела себя странно: она резко изменила траекторию, ушла в сторону от склада и разорвалась на склоне горы в трехстах метрах от цели.

— Твою мать! — выругался пилот. — Цель не поражена. Иду на второй заход.

— Прекратите ругань в эфире! — предупредил его строгий голос.

Пилот развернул машину в воздухе, ушел назад в сторону Моздока и сделал второй подлет. Опять цель была поймана в рамку на стекле.

— Давай-давай, родимая, не валяй дурака! — произнес пилот, отправляя ракету к цели.

Ракета уверенно пошла к цели, но опять, не долетев метров четырехсот, резко поменяла направление и разорвалась на другом склоне, подняв большое серое облако из пыли и камней.

— Этого не может быть! — произнес пилот растерянно. — Цель не поражена!

— Да вы что, охренели, тридцать девятый? Как не поражена? Быстро звено на базу! — приказал строгий голос.

Когда “Сушка” съехала со взлетно-посадочной полосы на рулежку, к ней устремился командирский “Уазик”. В “Уазике” было четверо. Генерал-майор, полковник и двое в штатском. “Уазик” взвизгнул тормозами у замершего самолета. Пилот вылез из кабины, козырнул начальству.

— Объясните ситуацию, почему цель не поражена? Вы что, по ночам спирт хлещите? — зло зыркнул на пилота генерал.

— Да при чем тут спирт? — вступился за пилота штатский. — Ракета наводится сама. Как она себя повела?

— Ушла к цели на низкой высоте, огибая рельеф местности, — стал нервно объяснять пилот. — Не достигнув цели, резко поменяла направление полета.

— Под каким углом? — поинтересовался штатский.

— Примерно так! — пилот выгнул ладонь, показывая угол отклонения ракеты.

— Так, градусов пятнадцать. И что? Просто в склон горы? Ничего там на нем не было?

— Да нет, — пожал плечами пилот. — Ничего.

— Что думаешь? — спросил первый штатский второго.

— А что тут думать? Неисправность в системе наведения самой ракеты, что вообще маловероятно, или оптическая ловушка — сказал второй.

— Что еще за оптическая ловушка? — поморщился генерал.

— Оптическая ловушка создает мираж, который “видит” оптика ракеты и принимает за цель. Компьютер дает ракете команду изменения траектории движения. Вот и все! Но для того, чтобы ее создать, надо в совершенстве знать систему наведения ракеты. В совершенстве! — повторил штатский.

— Ох, мать твою, как сложно-то! — выругался генерал — И что же нам теперь с ними делать?

— Немедленно отменить все вылеты машин, несущих ракеты с оптическими и магнитооптическими головками класса “воздух-земля”! Снять их с самолетов! Может быть неисправность в системе наведения. Будем искать, — сказал первый штатский.

— В Москву надо срочно звонить, — произнес второй.

Было ранее утро, Александр Антонович еще спал, когда раздался телефонный звонок. Первой проснулась жена, сняла трубку.

— Да, вы знаете, который час? Ах, Калерий Самсонович, она тут же изменила тон! Да-да, конечно, сейчас разбужу, — она толкнула мужа в бок. Александр Антонович во сне махнул на нее рукой — уйди. Саша, это Калерий! У вас в университете неприятности!

Слова “Калерий” и “неприятности” сработали как будильник. Александр Антонович продрал глаза. Он взял трубку.

— Слушаю.

— Саня, то, о чем ты тогда говорил…

— Случилось! — закричал Александр Антонович. — Я тебя предупреждал, черт возьми! Что там?

— Экспериментальная база закрыта. ФСБ сейчас работает во втором цеху. Меня к девяти вызвали в министерство обороны. В общем, разговор не телефонный. Немедленно приезжай в университет.

— Еду! — сказал Александр Антонович, соскакивая с кровати.

— Тебе завтрак сделать? Что у вас там? — встревожено поинтересовалась жена.

— Какой к черту завтрак! Калерий сегодня может полететь к чертовой матери! И я вместе с ним! Впрочем! — Александр Антонович на мгновение задумался, надевая носки. — Может, все и к лучшему. Как ты думаешь, пойдет мне синий ректорский пиджак с золотым отливом?

— Все шутишь, — вздохнула жена. — У тебя этих пиджаков штук двадцать.

В кабинете Калерия Самсоновича было многолюдно. Мужчины курили, на столе стояли блюдца с бутербродами, в чашках остывал чай. Ректор сидел не за своим столом, а вместе с подчиненными, Александром Антоновичем, директором экспериментальной базы — мелким суетливым мужчиной с морщинистым лицом — и начальником второго цеха. У всех четверых на лицах застыли напряжение и страх. Напротив них сидели “эфэсбэшники”.