— Э-эх, проиграл парень! — раздалось в разных концах забегаловки.

Маркуша со стуком поставил бутылку на стол, бешено выкатил глаза, жадно глотая ртом воздух. Вскочил, бросился за Митей. Он поймал его в дверях, схватил за шиворот.

— Ты, сука, помешал мне! Я отвлекся! Деньги давай проставляться.

Митя вынул сторублевую купюру.

— Хватит?

— Не-а, — Маркуша сам залез в его карман, выгреб все деньги. — Завтра отдам. Ей богу, отдам. Ты же меня знаешь.

— Знаю, — кивнул Митя. Скорей всего, завтра Маркуша с больной головой будет весь день валяться у какой-нибудь общежитской подружки. — Я пошел! — Митя открыл дверь.

— Да иди ты, говнюк! — весело произнес ему в спину Маркуша.

На кафедру он зашел с полным ртом “Орбита”. Валентина ждала, скучала, разглядывала портреты известных лингвистов по стенам. Ни Рашида, ни Миши-маленького уже не было. Весь бардак убран, комната проветрена. Татьяна сидела за лаборантским столом, читала Маринину.

— Ну, как тут? Начальства не мелькало?

— Фу! — Татьяна сморщилась и укоризненно покачала головой. — Тебя Аня искала, а девчонка, между прочим, уже полчаса дожидается. Ты в ее сторону лучше не дыши.

— Ну-с, на чем мы в прошлый раз остановились, барышня? — Митя придал голосу излишнюю веселость, и Валентина посмотрела на него как-то испуганно. — Типы текстов. Правописание “не” и “ни”. По Гоголю надо было сочинение дописать. “Лирическое отступление в поэме “Мертвые души”, — скороговоркой произнесла девушка.

— Ага, — Митя отвернулся и вынул изо рта ком жвачки. Заниматься не хотелось. Никудышный он был репетитор. Но надо, надо. Деньги, контролеры, долги, дочка Даша, которую он любит до беспамятства, Настя. Сыт, пьян, нос в табаке… — Вот что, красавица, домашнее задание мы потом проверим, а пока делай вот эти упражнения. Он открыл учебник, ткнул в первые попавшиеся, и пока Валентина тупо смотрела в книгу, не решаясь задать вопрос, быстро вышел.

По коридорам болтались абитуриенты. “Сейчас бы вас всех в концлагерь, в Треблинку!” — почему-то подумал Митя, глядя на смеющихся девиц. Все-таки он был неприлично пьян. Зашел в туалет, затем в деканат, заглянул в лингафонный кабинет по соседству с кафедрой. Анечка сидела за столом сразу с двумя парнями-абитуриентами. Увидев Митю, она кивнула, задала им какое-то задание и вышла.

— Ну, где ты болтаешься? Пойдем-пойдем, — Анечка взяла его под руку и повлекла по коридору. — Зачем же ты Маркуше уподобляешься, Залесов? У него уже и звание и доценство. А у тебя? — она оглянулась на шляющихся абитуриентов, прошептала: — Нас Роман Евгеньевич ждет.

— Кто это? — удивился Митя.

Аня только покачала головой в ответ.

С Аней вот уже вторую неделю они “делали дела”. В этом году ей не удалось устроиться в приемку, поэтому своих “пеньков” приходилось протаскивать через других. Митя был одним из ее “локомотивов”. За помощь Анечка отдавала ему половину денег. Кроме двух мужей и почти готовой диссертации у Анечки еще была железная боксерская хватка. Она умела делать деньги на пустом месте, из ничего. На пятиминутных консультациях, на экспертизе сочинений, на исправлении ошибок… В ее мире все имело твердую таксу.

Они вышли из университета, Аня повела его вдоль ряда припаркованных у тротуара машин. Остановилась около новенького синего “Мерседеса”.

— Ты побольше щеки надувай. Я ему тебя как зампреда отрекомендовала. Понял?

— Молод я для зампреда, — заметил Митя.

— Давай-давай, работай! Не все с Марковым водку жрать. И не забудь поздравить человека.

Они сели в “Мерседес”. Роман Евгеньевич, мужчина с солидным брюшком, заулыбался, протянул Мите руку.

— Очень рад! Очень рад!

— Ну, поздравляю, — сказал Митя, стараясь дышать пореже.

— Это вам, — Роман Евгеньевич протянул конверт. Митя взял его и быстро сунул в карман. — И это тоже, — на колени Мите лег пакет. Он в него заглянул. Там была хрустальная бутылка армянского коньяка, выполненная в виде медведя, и коробка дорогих шоколадных конфет.

— Спасибо, спасибо. Сам-то рад? — спросил Митя, чувствуя, как где-то в животе зарождается радостное волнение.

— Кто? Ах, да, конечно. Раз уж решила на экономику, значит железно! Я в свое время, кстати, тоже ваше заведение заканчивал. Физика твердого тела.

— Надо же! Преемственность, — Митю так и подмывало залезть в конверт, посмотреть, сколько там.

— Ладно, Роман Евгеньевич, мы пойдем. И так вас задержали, — встряла в разговор Анечка.

— Конечно-конечно, Анна Владиславовна. Всего доброго. Спасибо вам!

Когда они отошли от машины, Аня покрутила у виска пальцем.

— Ты что, очумел? Унего же дочь!

— Да? — удивился Митя. — Я почему-то думал — сын. Блин, запутался я с вами! Скоро придется новый блокнот покупать, — Митя полез в карман, вытащил блокнот. — Как фамилия?

— Болтнева Наталья Романовна.

Митя пролистал блокнот.

— Точно! — он вычеркнул фамилию из списка. Теперь он вспомнил ее: толстая, наряженная, как кукла, девица, все шмыгала носом и брызгала в рот из баллончика с каким-то лекарством. Он представил ее председателю как свою племянницу, поэтому страховка никаких денег не стоила. Халява, плиз! Анька с ней целый год занималась.

— Тебе конфеты нужны? — спросила Аня, заглядывая в глаза.

— Забирай.

— А то мне нужно одного человека “подмазать”.

— Ладно, не оправдывайся. Где делить будем?

— У меня поделим.

Они зашли в лингафонный кабинет. Парни усердно трудились над заданием. Аня провела его на “камчатку”. Они сели в одной из лингафонных кабинок. Митя вынул из кармана конверт.

Доллары были новенькие, хрустящие, будто Роман Евгеньевич их только что отпечатал на домашнем станке. Митя посмотрел одну из купюр на свет.

— Митюша, у меня к тебе еще одна просьба будет, — сказала Аня, пряча деньги в крохотную сумочку.

— Если такая же, как Болтнева, хоть сто! — и Митя раскрыл потрепанный блокнот.

С Валентиной он отзанимался честно положенное время, даже на пятнадцать минут дольше, чтобы не было потом разговоров, будто он где-то гуляет во время занятий, назадавал ей кучу упражнений на дом и отпустил испуганную девицу с миром. Они с Татьяной остались на кафедре одни.