Вот по этим основаниям Судакову и пришлось приостановить следствие. Но приостановить не значит прекратить, поскольку уголовное дело подлежит прекращению только по истечении срока давности, установленного законодателем.
Что же касалось уличения Затуловского в кознях, то здесь Судаков заметно продвинулся вперед. В мае на его имя поступила по почте еще одна рецензия: редакция журнала "Новый мир" так хлестко распушила, так распатронила его стихи, что майору пришлось в течение двух дней принимать валидол, чтобы унять сердцебиение. Но нет худа без добра - посасывая таблетки, он интуитивно нащупал путеводную нить! А дальше все было просто, как грабли, - он позвонил в райотдел милиции, где Затуловский начинал службу, и выяснил у тамошних старожилов, не числится ли за шустрым мальчиком Ромой каких-либо шалостей. Оказалось, что пять лет назад Затуловский, тогда еще лейтенант милиции, получил устное замечание начальника райотдела за неэтичный поступок в отношении своего соседа по кабинету, старшего лейтенанта Бочкарева. Этот Бочкарев, припомнили старожилы, подстроил Роме какую-то мелкую пакость, за что безотлагательно поплатился. Рома молниеносно отреагировал на вражескую вылазку, поместив на стендах Ленгорсправки объявления о том, что срочно продается импортный, кожаный переслан в безупречном состоянии, и указав служебный и домашний телефоны Бочкарева. Через день тот начисто лишился сна и покоя, а Затуловский неприкрыто торжествовал на глазах у сослуживцев. Больше всего Рому забавляло то обстоятельство, что предмета с таким наименованием в природе не существует, а купить его захотели сотни, если не тысячи, причем даже не спрашивали, что это такое, а сразу интересовались ценой. Судя по обрывкам разговоров, которые Рома, естественно, мог слышать только краем уха, часть покупателей почему-то решила, что переслан - это несессер, и допытывалась у Бочкарева, есть ли там кисточка для бритья и из какого материала выполнена ручка. Кончилось дело тем, что пожаловавшийся начальству Бочкарев был с понижением переведен на должность участкового уполномоченного, а Затуловский отделался замечанием, да еще и приобрел лестную репутацию хохмача.
Добытая информация вполне удовлетворила Судакова. Для обвинительного заключения ее явно маловато, здраво рассудил он, а для неформального, частного расследования хватит за глаза. Опытный следователь оттого и считается таковым, что попавшая в цвет косвенная улика в его руках засияет ярче двух, а то и трех прямых! Ну, капитан, погоди! Сделаешь ты карьеру в Следственном управлении на-ка, выкуси! И Судаков с несказанным удовольствием показал два кукиша "железному Феликсу".
Спешить он, однако, не собирался. Под старость месть вынашивают бережно, как плод в материнской утробе.
Имелся и другой резон не форсировать расплату с Затуловским. Сейчас, в мае, в самом разгаре посадки на садовом участке, потом начнется запарка с прополкой и поливкой, благо синоптики посулили лето жаркое, с осадками значительно ниже нормы, а там и не заметишь, как подойдет пора сбора плодов и ягод, сопряженная с каждодневными хлопотами - то пускай в ход соковыжималку, то химичь с маринадом, то беги в огород за смородиновым листом и хреном для солки огурцов. Всего не перечислишь, только успевай вертеться.
Если брать гаденыша на абордаж до наступления холодов, то придется в одиночку заканчивать те уголовные дела, которые находятся у них в производстве, и, вместо того чтобы ездить по вечерам в Комарове, допоздна торчать на службе, потому что ходить в прокуратуру за продлением сроков предварительного следствия начальство не любит, это, представьте себе, портит им показатели социалистического соревнования. А что у человека урожай под угрозой - им насрать!
Исходя из этих соображений, майор Судаков отложил все расчеты с капитаном Затуловским до поздней осени, вдумчиво работал с ним рука об руку, изо дня в день стремился подгадать так, чтобы обедать за одним столом с ним и с подполковником Малоешко, и если это получалось, то он на пару с добрейшим Львом Климентьевичем с видом доброхота расспрашивал Рому про обезьянку Эдит как она там, не хворает ли?
Прошло еще два месяца. Близился венец лета, и Судаков с вожделением подумывал об отпуске, но тут, как назло, начальство поручило ему принять к производству разбойное дело. Майор понурил голову и безропотно подчинился. Кому-то же надобно расследовать и разбои. Что поделаешь, работа есть работа.
Фабула дела выглядела банально. В "черную" пятницу, 13 июля, средь бела дня в отдельную квартиру на Большой Пушкарской улице, где проживали парализованная старуха и ее сорокапятилетняя дочь - кассир театральной кассы, вломились двое преступников, нанесли обеим женщинам легкие телесные повреждения, не опасные для жизни и здоровья потерпевших, и, угрожая пистолетом, потребовали выдать все ценное. Перепуганные женщины отдали бриллиантовое колье, массивный золотой портсигар и три кольца с различными драгоценными камнями. Преступники взяли у них два импортных чемодана, уложили туда обнаруженные в шкафу норковое манто и дубленку, а также снятые ими со стен две картины малого формата и, оборвав телефонный шнур, скрылись с места происшествия. По оценке самих потерпевших, стоимость похищенного имущества составила тридцать девять тысяч пятьсот рублей.
Проведенные на месте оперативно-розыскные мероприятия мало что дали. Отпечатков пальцев преступники не оставили, так как работали в перчатках.
Опрошенная сотрудником угрозыска работница треста "фасадремстрой", штукатурившая дом напротив, показала, что около пятнадцати часов видела двух мужчин средних лет с ярко-красными чемоданами в руках. Один из них был в сером костюме, а на другом выделялась безрукавка желтого цвета. Лиц, роста и комплекции этих людей она не запомнила, слишком быстро они свернули за угол, и сможет опознать их только в том случае, если снова увидит с красными чемоданами. И все!
Подперев лоб костяшкой большого пальца, Судаков сперва предположил, что это работа гастролеров, но допрос потерпевших и названная ими стоимость похищенного эту версию не подтвердили. Гастролеры обычно выполняют серию примерно одинаковых преступлений, действуя почти вслепую, с непредсказуемым итогом. Эти же гаврики с первого раза угодили в десятку. Случайность? Едва ли. Потерпевшие не столь заметные люди, чтобы грабители могли рассчитывать на жирную поживу. Почти сорок тысяч - такая сумма с потолка не падает. Кто-то их навел...
Судаков вчерне прикинул схему действий по установлению преступников, обменялся мнениями с Малоешко и уже собрался составлять план расследования набело, но это не понадобилось, поскольку события приняли совершенно неожиданный оборот. Друзья-приятели Затуловского по его сигналу задействовали агентуру и за сутки вышли на цель. Их осведомитель, чья фамилия по конспиративным соображениям скрывалась в рапорте под расхожим термином "источник", сообщил, что утром 13 июля заглянул в "Сайгон" (так на жаргоне именовалось кафе "Москва" на Невском проспекте) и подсел за столик к Жоре Абрамову, чтобы перехватить полста рублей. Маявшийся с похмелья Жора отказал, сославшись на безденежье, а в тот же вечер, там же в "Сайгоне", закатил мощную гулянку и, снова увидев "источника", сам дал ему полста рублей, вынув из кармана брюк надорванную пачку десятирублевок. На вопрос "источника", откуда у него столько, Абрамов хвастливо ответил, что свет не без добрых людей, в особенности на Петроградской стороне.
Задержали Абрамова 17 июля. Приступив к допросу подозреваемого, Судаков выяснил, что Абрамову двадцать четыре года, он ранее не судим и до увольнения за прогул работал вулканизаторщиком в автобусном парке.
Так как Абрамов отрицал участие в разбойном нападении на Большой Пушкарской, Судаков предъявил его для опознания потерпевшей, которая без колебаний указала на него.
А дальше Абрамов сломался и дал признательные показания. С Ваней, фамилии которого не знает, он познакомился в "Сайгоне"; кто их знакомил, не помнит, потому что был вдупель пьян. В ту пятницу, 13 июля, Ваня подошел к нему в "Сайгоне", дал на похмелку стакан портвейна и предложил сходить на дело, посулив за участие "штуку". Дверь в квартиру вскрыли фомкой, а пистолета не было, это он хорошо помнит. Был пластмассовый пугач, которым Ваня пригрозил двум старым жидовкам, предварительно для острастки чуточку пощупав их за гланды. Цацки с брюликами они сами отдали, а наличными у них было всего ничего - три чирика и трюльник. Выйдя из квартиры с двумя красивейшими чемоданами, они пехом доперли до площади Льва Толстого и заарканили такси. Ваня сел спереди, велел шефу ехать на Подольскую улицу и зашел там в один дом, а он, Жора, остался в такси с чемоданами. Дом и подъезд, куда заходил Ваня, Абрамов запомнил. Ваня отсутствовал минут десять, а потом подбросил его до "Сайгона", отдав по дороге обещанную "штуку". Ваня - бывалый домушник, в "Сайгоне" кореша говорят, что "на зоне" он в авторитете. Больше Жора ничего не знает, а врать не хочет.