- И. Пожалуйста, последний вопрос, - объявил Можайкин и кивнул в сторону незнакомого Артуру молодого учёного:

- Какие ваши дальнейшие планы? - спросил тот.

- Обстоятельства сложились так, - Олег быстро перевёл взгляд со спрашивающего на Мальвину. - Что мы вынуждены закрыть лабораторию.

- Ещё раз спасибо, Олег, - сказал председатель подсекции. - Если у кого-то ещё есть вопросы, вы их можете обсудить за кофе.

В аудитории тут же стало шумно, учёные поднимались со своих мест и продвигались к выходу из аудитории -- в холле этажа их уже ждали накрытые столы с кофе, чаем и булочками.

- Хорошее выступление, Олег, - похвалил Артур. Олег, конечно, немного волновался, но главное, что он быстро и хорошо подготовил слайды -- презентация была отлично структурирована -- и рассказал, в общем-то, всё правильно. А уверенность придёт. Это ведь лабораторию закрывают, а научные карьеры у ребят только начинаются, хотя и продолжатся они уже не в "мгновенном метаморфозе", а в традиционных областях физики. Артур всё ещё был уверен, что данный прогноз относится не только к Олегу, но и к Мальвине. Надеялся, что в скором времени она сумеет перевоплотиться обратно и тоже сможет нормально учиться и заниматься наукой. А у третьего магистранта, похоже, другие интересы -- он даже на сегодняшний доклад не пришёл.

На последующие заседания подсекций из всей компании оставался только Олег, а остальные трое направились к лифту. Артур всё ещё оценивал в голове прошедший доклад, Сантьяго тихонько грустил по ушедшему козлу, а в голове Мальвины бесперебойно отстукивала фраза: "Мы вынуждены закрыть лабораторию". Значит, исследования прекратятся? А как же она?

А вдруг... а вдруг её девушка уже умерла? Так же как и козёл Сантьяго? И как Сантьяго быть теперь всегда человеком, ей быть всегда волчицей. Все эти "вечные животные" из записей... Наверное, и их люди умерли в своё время, вот оборотни и остались животными навсегда.

--

Глава 11

На следующий день сильно поднялась температура на улице, а вместе с ней и настроение новосибирцев и гостей города.

- Отлично, минус пятнадцать, - прокомментировал Артур, глядя на термометр, и, переведя довольный взгляд на Мальвину, спросил:

- Пойдёшь кататься на лыжах?

Лыж для волчицы не то, чтобы совсем не существовало, но, во всяком случае, для Мальвины их никто пока что не приобрёл. Имелось ввиду, что кататься будет Артур, а Мальвина просто пробежится рядом. Принципиальных возражений у неё не было: после напряжённой работы последних нескольких недель прогулка на свежем воздухе могла бы здорово поднять настроение. Гулять пока что удавалось нечасто -- пробежка от университета до квартиры, которую Мальвина совершала, если не было возможности или желания воспользоваться транспортом, не в счёт. Она кивнула.

Дом, в котором жил Артур, находился на окраине микрорайона и отделялся от ближайшего микрорайона и дачного посёлка большим массивом соснового леса, так что территория лыжников, собаководов и белок начиналась практически за домом. Артур решил воспользоваться лыжнёй, а Мальвина побежала по широкой дорожке, утоптанной любителями конькового хода. Здесь лапы не проваливались в снег. По горизонтальным участкам бежать особенно нравилось, знай, беги себе ровненько и наслаждайся видами и запахами зимнего леса. На спусках Мальвине приходилось немного напрягаться, чтобы притормозить и не полететь кубарем, и она при этом отставала от Артура, который как раз на спусках мог расслабиться и катиться в своё удовольствие.

Один раз, когда горка показалась особенно крутой, Мальвина совсем приостановилась и, осторожно перебирая лапами, медленно пошла вниз. Шаг, два... Лапы соскользнули, и Мальвина покатилась по склону именно как колобок. Оборот, другой, третий, всё закружилось.

- Мальвина, ты в порядке? - услышала она с пригорка голос Артура, когда уже лежала внизу.

Стряхнув снег с головы, Мальвина поднялась. Вроде, всё в порядке. Она легко догнала Артура на подъёме -- забегать в гору ей было гораздо проще. Волчьи лапы не человечьи ноги.

Мальвина слышала высокие голоса грызунов, засевших в глубоких норах, потрескивания веток, скрип снега под ногами и лыжами людей, которые были далеко за полем видимости, иногда их редкие разговоры. А здесь, поблизости -- дыхание Артура (впрочем, оно усилилось так, что его бы услышал и человек) и его участившееся сердцебиение (которое, в отличие от дыхания, могла заметить только она).

Артур с Мальвиной не разговаривал, а она и при всём желании не могла. Они вообще так, в основном, и общались -- молча. Жили вместе полтора месяца, но едва ли можно было вспомнить много таких моментов, когда бы они обменялись более чем парой фраз, да и те бывали чаще всего по делу, а не какими-то отвлечёнными обсуждениями. Связано ли это с тем, что Мальвина утратила голос, а писала чрезвычайно медленно? Или дело, скорее, в характерах?

Они прошли круг около пяти километров и, посвежевшие, вернулись домой. Удивительно, но за то время, что она тут живёт, они вышли в лес впервые. Хотя, настолько ли удивительно? Сколько раз за зиму она выходила кататься на лыжах, когда жила в общежитии -- ведь и там до лыжни было от силы сто метров.

Вернувшись домой, они, по обыкновению, засели каждый за свой компьютер. На маленьком столике Мальвины всегда стоял открытый ноутбук (который ей одолжили), и в выходные всегда был открыт "скайп". С родителями она поговорила (хорошо, хорошо: попечатала) ещё вчера после того, как вернулась с конференции, но теперь собиралась пообщаться ещё с одним человеком: Соня. Одна из лучших подруг Мальвины прилетела на зимние каникулы из Франции. Обещала, что ненадолго заедет в Новосибирск увидеться с друзьями. Родители Сони жили в Междуреченске, и её дорога лежала через Мальвинин родной Новокузнецк, так что Соня согласилась помочь подруге добраться до Новокузнецка на новогодние праздники.

С помощью пластмассовых наконечников на когтях волчица уже научилась печатать на клавиатуре почти на уровне человека, который за компьютер впервые сел вчера и орудует только двумя указательными пальцами. Выносной мышкой пользоваться тоже научилась -- клала на неё лапу и тащила по коврику. Если проявить терпение и двигать мышку ооочень медленно, то лапа не соскользнёт. В общем, с горем пополам могла справиться с простейшими компьютерными задачами.

Мальвина позвонила Соне.

- Маша, привет! - Соня для простоты называла Мальвину "Машей", сводя на нет все усилия родителей по подбору необычного имени. - Я так рада, что приехала! Очень соскучилась! По друзьям, по родителям, даже по родной речи! Ты не представляешь, что это такое, когда все вокруг говорят по-французски -- к вечеру уши вянут и в трубочку сворачиваются...

"П-р-и..." - напечатала за это время Мальвина. Пока она набирала "в", "е" и "т", Соня уже успела добавить по паре столь же эмоциональных фраз и о погоде, и об университете, и об особенностях кулинарных традиций двух стран, и о национальных праздниках. Звуковое уведомление, с которым пришло Мальвинино "привет", кажется, вернуло подругу к мысли, что у неё в этом разговоре есть собеседник.

- Привет, Маша! Да, долго же ты это печатала. Надо же, как угораздило тебя с этой кафедрой метаморфоза! Ну, ты даёшь, конечно, одна из всех вляпалась. Я так и не решила какого числа приехать в Новосиб. Я, наверное, только на один день -- утром приеду на поезде, а вечером -- обратно. Тебе когда нужно, чтобы я тебя забрала? Когда зачёты заканчиваются? Вот во Франции хорошо: двадцать пятого декабря -- католическое Рождество, поэтому...

Пока Соня объясняла различия в датах начала и окончания семестров в Новосибирске и Париже, а также в особенностях формирования семестровых оценок, Мальвина медленно и сосредоточенно выражала свою мысть: "29. У меня будет просьба"