— Главных действующих лиц немного, остальные — статисты. К тому же часть персонажей осталась на берегу. Здесь мы можем оказаться с вами свидетелями таких вещей, которые вы так метко назвали шекспировскими страстями.

— Ну хорошо, хорошо, Стэн, будем надеяться и стараться, чтобы рейс прошел нормально и без особых неприятностей для нашего молодого друга, а также, чтобы и он получил удовольствие от плавания. Вы знаете, джентльмены, я множество раз побывал везде, где только возможно, и все же не перестаю удивляться красоте мира. Ну так как, мистер Кейри?..

Томас Кейри сидел в глубоком кресле и задумчиво вертел ножку хрустальной рюмки. Голос капитана сливался в его ушах с шумом ветра за окном и стрекотаньем вентилятора. Услышав свое имя, он вздрогнул и поднял голову.

Капитан ободряюще улыбнулся:

— Теперь вам придется идти с нами в Гонолулу, оттуда вы сможете вернуться в Сан-Франциско или воздушным путем, или же на первом попутном судне.

Томас Кейри поставил рюмку на стол.

— Капитан! Я не могу вам сейчас открыть всех причин, которые заставляют меня принять такое участие в судьбе вашего судна. Все же я должен вам сказать, что не смогу вас оставить, пока преступник или преступники не будут пойманы или обезврежены другим путем, в то же время я не располагаю средствами, чтобы продолжать путь даже в третьем классе…

Капитан печально улыбнулся:

— Видите ли, мистер Кейри, я не хотел вас огорчать раньше времени, не хотел говорить, что я получил указание ссадить вас именно в Гонолулу. Вами почему-то заинтересовалась полиция. Сожалею, но мои возможности тоже весьма ограничены. Так что вы идете с нами только до Гавайских островов. Там я прихвачу на борт еще пару детективов. Вы же пока пользуйтесь всем на судне…

Вошел радист.

— Сэр, срочная телеграмма.

Пробежав глазами строчку печатных букв, капитан сказал:

— Вам действительно небывало везет, мистер Кейри. Вы никогда не играли на скачках?

— Нет, а что?

— Да вот, шеф сообщает, что ваше дело улажено и вы можете сойти в любом порту следования либо продолжать плавание. Чем это вы так пленили нашего хозяина мистера Чевера?

Томас Кейри пожал плечами и непонимающе переглянулся с профессором.

Мистер Гордон потер руки:

— Все отлично. Именно такие неожиданные ходы вполне закономерны в настоящей пьесе. И неплохо бы по этому случаю еще выпить.

Пригубив рюмку, капитан сказал, повеселев:

— Итак, мистер Томас, ваше желание исполнилось, и если бы вы теперь захотели уйти с судна, я бы принял все возможные меры, чтобы воспрепятствовать такому шагу. Присутствие такого необыкновенного счастливца гарантирует безопасность судна, я пью за ваши успехи. — И он до дна осушил рюмку. Выпив, сказал: — Теперь, мистер Кейри, можете чувствовать себя здесь как на собственной яхте. Я распоряжусь, чтобы вам отвели свободную каюту первого класса.

Томас Кейри покачал головой:

— Благодарю, капитан, только я не собираюсь совершать путешествие за счет мистера Чевера или за ваш. У меня, как я вам уже говорил, другие задачи. Я должен найти людей Минотти, а вы в этом должны мне помочь.

— Убей меня бог, если я знаю, как я смогу это сделать. Какова будет моя роль во всем этом деле?

Мистер Гордон вставил реплику:

— Наконец-то мы, Дэв, начинаем продвигаться в уточнении ролей. И если мне позволено будет дать совет, то я бы предложил обеспечить Тому беспрепятственное передвижение по сцене.

— Вы хотите сказать — по судну? — спросил, пряча улыбку, капитан.

— Вы отгадали мою мысль, Дэв. Именно. Том должен иметь право находиться и среди пассажиров, и в команде — словом, на всех подмостках.

— Вы хотите сказать — на всех палубах?

— Именно. В салонах, в барах, в казино, в бассейнах — словом, везде и всюду.

— Так, — капитан вздохнул, — словом, мистер Кейри хочет взять на себя обязанности добровольного детектива, я об этом догадывался, но теперь вы, Стэн, окончательно убедили меня в этом. Другими словами, нашему молодому другу нужна такая должность на судне, исполняя которую он мог бы появляться везде, не вызывая особых подозрений.

— Даже в каютах, — добавил профессор.

— Насчет кают сомневаюсь, должность стюарда ему не подойдет, да и ограничит возможности передвижения по судну. Надо подумать. Скажите, мистер Кейри, чем вам приходилось заниматься, кроме писанины, то есть, извините, литературного труда?

— Да ничем особенно…

— Все же?

— Студентом работал в ресторане.

— Что делали?

— Мыл посуду.

— Если вас устроить на эту должность, то вы скоро забудете о своих мафиози, у вас не будет времени подумать даже о спасении души. Еще что?

— Одно лето работал на заправочной станции…

— Автомобилей у нас нет.

— …собирал апельсины во Флориде.

— К сожалению, на «Глории» нет и цитрусовых плантаций. И это все?

Томас Кейри стал мучительно перебирать в памяти, чем он еще занимался за свою жизнь. В тяжелые студенческие годы приходилось браться за все: он мыл окна, работал мусорщиком, был сэндвичменом — живой рекламой, давал уроки русского языка, хотя сам знал его тогда из рук вон плохо. Все это не могло пригодиться в данном случае. Неожиданно он вспомнил, что в школьные годы помогал отцу — электромонтеру.

— Видите ли, отец мой был электриком, и я часто с ним вместе делал проводку, устанавливал телефоны.

— Вот это уже кое-что! У нас здесь сотни километров электролиний. Работа найдется. Наш главный электрик — чуть ли не доктор технических наук, его загнала сюда безработица. Подучитесь у него, и по окончании рейса у вас будет вторая отличная специальность. Считаю, что мы уладили это дело. Я прикажу третьему офицеру зачислить вас на должность младшего электромонтера.

— Благодарю вас.

— Оклад, кажется, долларов триста двадцать или триста пятьдесят. И скажу, чтобы вас не особенно загружали работой.

— Благодарю вас.

— Ну вот, мы с вами еще раз убедились, что из любого положения можно найти выход. — Капитан встал и высоко поднял рюмку. — Выпьем за успехи нашего детектива-электрика или электрика-детектива-репортера!

Он вышел с гостями в коридор. Прощаясь, сказал, что всегда будет рад их видеть у себя и что лучше всего приходить к нему после обеда, когда клонит ко сну, а спать ему днем категорически запрещено медициной.

— Док считает, что во время послеобеденного сна особенно много оседает на стенках сосудов этого проклятого холестерина. Так что заходите. Кстати, Том, вы играете на биллиарде?

— Немного.

— Вот и прекрасно. Профессор тоже гоняет шары, и не без успеха. Сыграем партию в карамболь. Играть мы можем вот в такую погоду, и особенно на стоянках. «Глорию» даже в шторм почти не качает. У нее множество современных усовершенствований. Прекрасное судно, джентльмены. Желаю вам закончить день более приятно, чем вы его начали. Так заходите, врач мне рекомендовал игру в биллиард, да я уже, кажется, говорил об этом. — Проводив гостей капитан вернулся в свою каюту.

— Отличный человек Дэв, — сказал мистер Гордон. — Мы с ним ловили форель в скалистых горах.

— Должен быть хорошим, раз ваш друг, — рассеянно ответил Томас Кейри.

— Вы размышляете о девушке, ее отце, телеграмме, только что полученной капитаном?

— Да, мистер Гордон, и как я был прав, что не согласился принять от мистера Чевера каюту первого класса и все прочее.

— Думаете, похоже на подкуп?

— Ну конечно. Раз не удалось меня убрать, он решил оставить меня на судне, боясь разоблачений.

— Логично.

— Я опасный свидетель, который может пролить свет на всю эту темную историю. Я нежелателен сейчас на континенте.

— Да, Томас. Вас хотят убрать с авансцены, но забывают, что мы, как в античном театре, располагаем просцениумом — пристройкой к сцене, на крыше которой в Древней Греции тоже играли актеры. Просцениум — все наши палубы, Томас! На них мы и должны отрежиссировать главные действия пьесы.

— Если бы вы знали, мистер Гордон, как мне необходимо увидеть мисс Чевер!