— Что со мной сделают, мистер Масгроув?

В мерцающем свете он уставился на меня странными полоумными глазами.

— Ну, полагаю, в конце концов прикончат, пробьют голову, как и всем остальным. Так они обычно поступают. Вождь племени уакере — могущественный человек в глазах Бога, он любит, когда я читаю ему Ветхий Завет, особенно книгу Иисуса Навина и строки про колена Израилевы и хананеев. Пленных он обычно не берет.

— Мистер Масгроув, вы говорите, что эти люди убивают пленников. Но ведь вы обратили их в христианство?

— О да, так и есть, юноша, так и есть. Дух Господа воздал им сполна и сделал самым могучим племенем в его глазах, несущим ужас всем тем, кто не возлюбил Его.

Внезапно мне в голову пришла жуткая мысль.

— Мистер Масгроув, а эти воины сегодня не встречали группу моряков с моего корабля?

Он с удивлением посмотрел на меня.

— Что? Конечно, встречали. Я думал, вы знаете. Язычники тетуба сражались с ними около полудня и получили сполна, словно древние мидяне, и тогда воинство Божие обрушилось на тех и на других и поразило их мечом своим. По большей части ваши люди сбежали на побережье, как мне кажется, но кое-кого последователи Агнца взяли живьём. Вот, подождите-ка…

Он поднялся и вышел. Вернувшись, он принес что-то, завернутое в грубую ткань.

— Одного из них я знаю, может быть вы опознаете второго...

Он достал две отрубленные головы. Одна из них принадлежала графу Ойгену Фештетичу фон Центкатолне, даже после смерти он сохранил гримасу аристократического презрения, как будто устал и считал слишком вульгарным что-то говорить по поводу своей смерти от рук племени охотников за головами. Другая, с безучастным взглядом и распахнутым в вечном немом крике ртом, принадлежала нашему геологу, доктору Пюрклеру.

— Их привели сюда живыми. Это значит, что...

— Да, они сказали, что высокий был слегка жестковат, зато другой почти идеален.

— Но как же так, мистер Масгроув, ваши последователи едят людей?

— О да, конечно, едят. Разве не написано в Книге Чисел «Он пожирает народы, враждебные ему» и еще раз в двадцать первом псалме «Бог поглотил их в своей ярости»? — Он взял кусочек жареного мяса и задумчиво пожевал. — Да, этот и правда вкуснее.

Я не успел ответить, потому что блевал в углу. Любопытно, подумал я позже, ведь я нашел одного капитана мертвым возле бразильского борделя, а теперь съел жареный кусочек его преемника. Оба случая не предусматривались даже австро-венгерским Уставом.

Мистер Масгроув вышел, и я некоторое время лежал, а снаружи мерцали отблески костра и продолжалось шумное пение гимнов. Я знал, что скоро за мной придут. Интересно, думал я, за последние годы так много каннибалов обращены миссионерами в христианство, а мне «повезло» столкнуться с единственным случаем обращения миссионера каннибалами.

Через некоторое время решетка снова скользнула в сторону и кто-то вошел в хижину. Это был черный полуголый человек с пышной шевелюрой. Что ж, дежурный мясник пришел убить меня и подготовить для жарки. Я произнес про себя покаянную молитву и крепко зажмурился, и тут его рука схватила меня за плечо и развернула. Я надеялся только, что он знает свое дело и выполнит его аккуратно.

— Масса Оттокар, слышать меня?

Я открыл глаза и увидел лицо Юнион Джека. Он прижал палец к губам.

— Масса Оттокар, идти со мной, не шуметь, не болтать много.

Он чиркнул ножом по веревке на моих запястьях и принялся разбирать хлипкую заднюю стену хижины. Через пять минут мы улизнули в темноту.

Для человека, совершенно незнакомого с географией Новой Силезии, Юнион Джек оказался удивительно хорошим проводником. Видимо, местный лес похож на джунгли его родины, и думаю, его обоняние вело нас к берегу, как когда мы приближались к Маркизским островам. Во всяком случае, несколько раз он жестами просил меня остановиться и, раздувая ноздри, нюхал воздух. Уверен, это было опасное путешествие — весь остров теперь кишел боевыми отрядами того или другого племени.

Между уакере и тетуба разразилась полномасштабная война до победного конца, и, судя по количеству мертвых тел и сожженных деревень, которые мы миновали, спускаясь с гор, когда-то могучие тетуба терпели поражение. Но мы дошли. Юнион Джек достаточно похож на новосилезцев, чтобы сойти за них в лунном свете, и каждый раз, приближаясь к отряду аборигенов, я держал руки за спиной, а петля из веревки на моей шее создавала впечатление, будто он ведет пленного австрийского моряка.

Таких здесь могло быть немало, заключили мы, время от времени натыкаясь то на снаряжение, очевидно брошенное убегающим матросом, то на мертвые тела. Я хотел опознать их и сообщить родным, когда вернусь домой (если вообще вернусь), но почти всегда голова была отрезана в качестве трофея. Звучит бессердечно, но я был весьма разочарован, не встретив среди мертвецов тело в норфолкском пиджаке и шерстяных брюках для гольфа. Я не забыл эпизод с двумя страндлоперами и обрадовался бы, узнав, что профессор Сковронек пал жертвой тех, чей энтузиазм в коллекционировании черепов не уступал его собственному.

Рано утром мы с Юнион Джеком достигли побережья на дальнем конце бухты Понтиприт. Выйдя из-за деревьев на берег мы первым делом увидели огромный столп дыма, поднимающийся из миссии мистера Трайба в Спердженсвиле. Похоже, что новообращенные из свободного реформистского евангелического баптистского общества уже свели счеты с реформистским евангелическим баптистским обществом и попутно превращали мистера и миссис Трайб и их адептов в жареную человечину. Но когда мы подошли к кромке воды и осмотрели бухту Понтиприт, нас ждал гораздо больший и тревожный сюрприз.

Я таращился на море. Что-то не так, но усталый мозг не сразу осознал увиденное. Я смотрел на мирные хижины Понтиприта, дремлющие среди пальмовых рощ в лучах зари. Но где же корабль? Я потер глаза. Может быть, это игра света, белый корпус слился с бликами на воде, а мачты не видны на темном фоне лесистых холмов. Я в отчаянии осматривал бухту Понтиприт. Возможно, корабль нашел более безопасное место для швартовки? Но нет, сомнений не осталось, «Виндишгрец» поднял якорь и уплыл. Юнион Джек и я брошены на острове, где племена каннибалов ведут войну на взаимное уничтожение. По всей вероятности, нынешней ночью мы избежали участи попасть в тарелку, только чтобы очутиться в меню на следующей неделе.

После случившегося с миссией мистера Трайба у меня появились серьезные опасения касательно безопасности паствы отца Адамца в Понтиприте. Пока священник сидел в заточении на «Виндишгреце», они были беспомощны перед лицом Масгроува и его фанатиков уакере. Но, оказывается, мне не о чем было волноваться, обитатели побережья уже сплотили ряды и отправили послов к отрядам Пророка Масгроува. Вежливо, но твердо они заявили, что жители Понтиприта хорошо вооружены и не присоединятся ни к тетуба, ни к уакере. К счастью, добравшись до Понтиприта, мы увидели, что отец Адамец уже вернулся к прихожанам.

Они с Юнион Джеком тем же вечером на выдолбленном каноэ священника отвезли меня на островок в открытом море, в нескольких километрах к югу от бухты Понтиприт.

— Здесь вы будете в безопасности, — сказал отец Адамец, — остров — табу для обоих племен, они не осмелятся ступить на него. Но если вы покажетесь в Понтиприте, они точно вас зажарят, пусть даже это нейтральная территория. Говорят, уакере поймали вашего профессора-этнолога за разграблением их хранилища черепов. Подобное оскорбление можно смыть только кровью. Ваш вчерашний десант к горе Тетуба не добавил вам друзей в этой части острова. Оба племени гоняются за головами австрийских матросов. Надеюсь, что смогу на некоторое время укрыть вашего чернокожего в миссии. В набедренной повязке он сойдет за уроженца Соломоновых островов. Скажу им, что он католик из Санта-Круса или что-нибудь в этом роде, будет работать моим слугой. Но что касается вас, придется на время остаться здесь, пока не прибудет шхуна за копрой. Ступите одной ногой на берег, и я гарантирую, что вы будете мертвы до того, как вторая оторвется от дна каноэ.