Поднявшись при помощи лифта на пятый этаж, Федя подошел к двери в свою комнату и кое-как постучал свободными конечностями — то есть ногами.

Открыл ему Степа. Открыл — и расплылся в улыбке, достойной Чеширского Кота, когда увидел, что сосед вернулся отнюдь не с пустыми руками. Да сам еще посторонился эдак, почтительно, пропуская Федю на порог.

— Ну, ни хрена себе, — только и мог он сказать. Точнее, пробормотать вполголоса, в растерянности.

— Сюрприз! — воскликнул Федя, зачем-то еще вскинув над головой руку, державшую батон и палку колбасы.

При этом одна из банок пива, оставшись без поддержки, вывалилась у него из-под пуховика и упала на пол.

— Ого! Такие сюрпризы по мне! — отозвался теперь и Леня, по такому случаю забывший об игре.

Прошел день. Потом еще один и еще.

Обстановка в комнате разрядилась, атмосферу снова можно было назвать дружеской. Во всяком случае, халявщиком Федю пока больше не называли. Не явились по его душу и люди в погонах. Даже в окрестностях общаги полицейская машина не появилась ни разу — в противном случае, Федя увидел бы ее из окна. Но машины с мигалкой и синей полоской не было. Так что если поначалу Федя и испытывал некоторые опасения, то к субботе они рассосались.

Правда, взамен их в глубине души обосновалось нечто неприятное, даже муторное — ощущение непоправимой ошибки, неправильности, даже отвратительности собственного поступка. Засев будто заноза, это чувство не столько сильно, сколько навязчиво донимало Федю всякий раз, когда ему нечем было заняться. Тогда он оставался наедине с собственными мыслями, и мысли эти походили на вопросы. «А может, зря я это сделал?» Или: «А можно ли было не красть?» Ну и, наконец: «Вот я украл, а до чего еще могу докатиться?»

Возникло даже (даром, что слабенькое) желание отнести остатки продуктов в торговый центр и явиться с повинной. Но с этим порывом Федя сладил относительно легко. Успокоив себя, что для торговой сети, в одном из магазинов которой он поживился, украденные продукты были каплей в море. А значит, серьезного урона один нечестный покупатель не смог бы нанести ей при всем желании. Сдачей же себя любимого в руки правосудия Федя мог добиться лишь того, что у страны будет на одного зэка больше… и на одного специалиста с высшим образованием меньше. Не самый выгодный размен. Опять же, родители узнают-расстроятся.

В общем, худо-бедно, но Федя смог себя успокоить. А в субботу даже подумал махнуть с помощью Приборчика к вожделенным пальмам и смуглым красоткам. Благо, Ярик за своим изобретением не явился — не спешил сообщить, что испытания-де, по крайней мере, для Феди, закончены.

Осталось определиться, в какую именно страну стоит заглянуть. И вот тут Федя замешкался — понял, что особых пристрастий в этом смысле у него нет. Ну, если не считать, конечно, самого (довольно-таки расплывчатого) образа с морем и пальмами. Час Федя просто ломал голову, еще часа три угробил, лазая по Интернету и терзая поисковики запросами чуть ли не по каждой экзотической стране — от Бразилии до Таиланда, от Кипра до Полинезии.

Какие в той или иной стране есть достопримечательности? А какая в данный момент погода? А наиболее популярные блюда? А нет ли в оной стране достойных ее (то бишь столь же экзотических) болезней? И фотографии тамошних пейзажей запрашивал тоже.

Так Федя приценивался, ломал голову. А в итоге, с усталыми глазами, отяжелевшей головой и чувством подспудного разочарования, предпочел забить. Заключив, что все страны, конечно, по-своему хороши… но только для тех, чьи карманы не пустуют. Федя же оставался на мели, и даже творение Ярика Савельева этого факта не изменило.

А коль так, то думать стоило не о далеких берегах, но прежде — о том, как бы заработать хоть немного. Точнее, куда податься безработному студенту.

Эта новая-старая проблема заняла Федин мозг на воскресенье — единственный день недели, когда занятий не было. Федя и газету с объявлениями о вакансиях купил и в Интернете успел полазить по соответствующим сайтам. Только что позвонить не сподобился. Все-таки выходной есть выходной. Едва ли кто-то бы ответил.

А в понедельник Феде самому позвонили… только, увы, не с предложением рабочего место. Звонила мать, что само по себе было редким событием. Звонила, всхлипывая, едва сдерживая слезы.

— Лешка! — почти выкрикнула она в трубку, — я говорила… дойдет он до беды! Не доведут его до добра его дружки… говорила! И что? Повязали все-таки! С утра из полиции позвонили.

Леха был младшим братом Феди. Еще учился в школе… или, правильнее будет сказать, числился среди учеников. На уроках появлялся, хорошо, если раз в неделю, а большую часть времени слонялся по городку в компании таких же юных бездельников. К выпивке прочно приохотился, кажется, с класса седьмого; курить начал еще даже раньше, чем пить. А в промежутках между посиделками с выпивкой и сигаретами Леха со товарищи искал приключений на разные части тела. И, что печальнее всего, находил. То и дело встревая в драки с другими подобными шайками.

Несколько раз Леху и компанию даже задерживали, но вскоре отпускали. По двум причинам: во-первых, серьезных проступков за ними не числилось, а во-вторых в силу малолетства. То, что иная особь, причисляемая к «малолетним», даже на взрослых способна страху нагнать, законодательство отчего-то не учитывало.

Но время шло, шестнадцатилетний рубеж Леха уже перешагнул. И, естественно, что, в отличие от старшего брата, ни о каком высшем образовании тут и речи быть не могло. Альтернатива на будущее просматривалась одна: армия или тюрьма. И, если Федя правильно понял мать, Леха неосознанно выбрал тюрьму.

— А как получилось-то? — спросил он.

— Всех их повязали, — в ответ проговорила мать, — решили магазин ограбить… ну, из круглосуточных. Один еще продавщицу ножом порезал. А хоть дело было ночью, нашелся свидетель — вызвал ментов. Говорила я ему… двух часов не прошло, как всю шайку накрыли.

Затем, немного переведя дух, мать перешла на полушепот и тревожную скороговорку:

— Со мной уже следователь связывался. Говорил, раз нож не Лехин… раз он вроде как в нападении на продавщицу не участвовал, можно его как свидетеля оформить. Не задаром, конечно. Цену назвал… но где ж нам взять такие деньги?!

На последних словах она вновь едва не сорвалась на крик.

Попрощались сухо. Как понял Федя, именно ради этого, почти выкрикнутого, вопроса — где взять деньги на взятку — мать и звонила. Причем адресован был вопрос отнюдь не в пустоту, а конкретно ему, Феде. Человеку, получающему высшее образование в крупном городе и даже вроде сумевшему в этом городе найти работу. То есть, преуспевшему всяко больше, чем другие члены семьи. А коль так, то кому, как не Феде взять на себя эту заботу: выдернуть младшего брата из-под катка правосудия.

«И сам украл, и брату тюряга грозит, — подумал Федя с досадой, переходящей в печальную иронию, — хороша семейка, что уж говорить. Родители — гордитесь!»

Но сколько ни иронизируй, а вопрос оставался открытым. Вернее, целых два вопроса встали перед якобы преуспевающим Федей: как выручить брата и… зачем вообще это делать.

Последний был вполне объясним. Во-первых, как ни крути, а Леха был преступником. Во всяком случае, участвовал в преступлении… да не в одном, наверняка. Просто на ограблении магазина он, наконец, попался. А если б не попался, то и дальше мог быть уверенным в собственной безнаказанности. Причем уверенность эта может к нему вернуться, если братец и на сей раз избежит наказания. О, тогда он почти наверняка продолжит в том же духе — даром, что в рядах другой шайки взамен арестованных дружков. А значит, рано или поздно попадется вновь. Причем, не исключено, что на преступлении посерьезнее. Тогда и отмазать его будет куда сложнее… дороже. В общем, жизненный путь, избранный Лехой, неизбежно вел его к казенному дому. Невзирая ни на какие усилия — хоть Федины, хоть со стороны кого-то еще.